Сжала кулаки. Хочу так же. Пусть он не будет красив или умен, но станет хорошим мужем.
Украдкой выглянула в окно, разочарованно обозрела пустой угол. Хорошо, пусть он будет немного красив.
Солнце и ночные шторма вредны дарьетам, иначе с чего мне пришла в голову дикая мысль. Единственный способ не выйти замуж за палача — это выйти замуж за кого-то другого. Дикая мысль, подаренная бездной, но такая… заманчивая.
Мысль о замужестве настолько испугала, что я попыталась выкинуть её из головы, но не тут-то было. Она колючками вцепилась в сознание, не собираясь его покидать. Подмышки святого Гранда, как будто у меня проблем мало! Я не собиралась замуж, по крайней мере, скоропалительно. В мои планы входили поиск работы и мало-мальски приличное обустройство на чужбине. Позже я хотела осторожно выяснить судьбу родных, переждать гнев несостоявшегося жениха и лет через пять задуматься о возвращении домой.
В мыслях просто, на деле… каждый шаг вызывал трепет и страх, но шаг за шагом, Шанти, день за днем. И про письмо потенциальной свекрови забывать не стоило, вдруг она не в восторге от идеи сына?
А замужество… представляю, как подхожу на улице к мужчине и предлагаю подобное. Даже если согласие можно купить за деньги, я слышала о таком, все равно… гадство. И почему-то кажется, что тот черноволосый, которого я видела под окнами пансиона, не согласился бы на фиктивный брак.
— Так говорите, это дневник вашего жениха?
Маг-целитель был не молод. Седые волосы зачесаны назад, круглое лицо с пухлыми щеками обрамляла борода, крупный нос выдавался вперед, а глаза прятались за стеклами очков. Его помощник был прямой противоположностью: тощий, с вытянутым рябым лицом и унылыми патлами светлых волос над оттопыренными ушами. Пара мужчин, точно ноль и единица, составляли мою надежду на свободу.
— Да, именно так, — я очередной раз всхлипнула и промокнула глаза. Мужчины синхронно поморщились. Я их всецело понимала — не люблю истерику, но сегодня без нее никак. Если нет другого оружия, слезы — тоже аргумент.
— Вы понимаете, мы собираемся пожениться, — я потрясла газетой с объявлением о нашей помолвке.
— Да-да, дарьета ВанКовенберх, мы это уже поняли, — усиленно закивал доктор, а его помощник выглядел так, словно собирался хорошенько приложиться лбом о стол.
Я не рискнула выдавать себя за кузину или кого-то еще. Ходили слухи, что некоторые маги способны различать ложь, к тому же у мага обязательно возникла бы масса вопросов, когда он выяснил бы, кому принадлежит дневник. А так… невеста — почти жена, а значит, мы подпадаем под правило неразглашения семейных тайн.
— Нет, вы не понимаете, — взвыла, незаметно прищемляя палец на руке. Бездна, больно-то как! Зато слезы потекли, и не пришлось доставать платок с перцем, — до меня дошли слухи, что мой жених, э-э-э, большой ценитель женской красоты.
Мой всхлип вышел особенно горьким.
— У него прекрасный вкус, — целитель все еще пытался соблюдать вежливость.
— У него куча любовниц, — рявкнула, теряя терпение, и замерла, судорожно обмахиваясь газетой. Повисла неловкая пауза, во время которой я костерила себя на чем свет стоит, доктор открывал и закрывал рот, растеряв все приличные слова, а помощник рассматривал пол у себя под ногами, точно прикидывал, не заметим ли мы его проползания под столом в сторону двери.
Маг шумно прочистил горло, потом сделал это еще раз, а слова все не находились.
— И что? — тут впервые подал голос помощник.
— Что что? — переспросила, бросив бесполезную газету, все равно щеки пылали, словно их растерли полотенцем.
— Вы же открыли дневник?
Я медленно кивнула. Маг начал разворачиваться, но он не успевал остановить помощника.
— Так и они и правда есть, ну эти, — мужчина все же запнулся, изобразил рукой в воздухе нечто странное и выдохнул: — Подруги.
У меня аж ладони зачесались: газетой, да по длинной морде, ой, то есть пощечиной по лицу. Или лучше вот тем толстым талмудом по голове.
— Сержио! — с негодованием воскликнул маг. Его лицо пылало, подозреваю, не меньше моего, а помощник откинулся на стуле, сложил руки на груди и проворчал:
— Она первая сказала.
Я заменила талмуд на стул, потом прибавила горшок с цветком. Доктор чуть остыл, нервно побарабанил пухлыми пальцами по столу и попытался извиниться:
— Приношу глубочайшие, эм, извинения, дарьета.
Я царственно кивнула, хотя просить прощения было не за что. Помощник прав. Приличные дарьеты не проверяют слухи о любовницах, не ходят тайком по магам, не компрометируют себя и жениха. А значит, не могут и пощечины раздавать в ответ на правду.
Маг перевел дух, восстанавливая пошатнувшееся душевное равновесие, чтобы тут же его потерять.
— Четырнадцать, — выдавила из себя. Глаза у доктора сделались круглыми и какими-то несчастными, а вот помощник, наоборот, просиял, хлопнул себя по коленке, но тут же опомнился:
— Вот козел! Ой, простите, дарьета, вырвалось.
— Ничего-ничего, — милостиво улыбнулась и повернулась к доктору: — Так вы мне поможете?
Маг с кислым лицом кивнул. Посвящение в семейные тайны Даренбергов объединило нас не хуже заговорщиков, а четырнадцать любовниц вкупе с репутацией жениха должны были уберечь дневник от любопытных глаз. Я очень на это надеялась, ну а любовницы, да простит меня жених, стоящий повод для невесты заглянуть в личные вещи жениха.
Разрыв связи оказался неожиданно болезненным, хотя меня и уверяли, что я ничего не почувствую — «Это как укус комара, дарьета». Сначала зачесалась ладонь, потом руку свело судорогой, а целитель все шептал над книгой, прожигая взглядом обложку. Мне захотелось крикнуть, чтоб прекратили, но судорога добралась до горла, руку немилосердно обожгло, а потом нечто невидимое ухватило за ладонь и хорошенько тряхнуло так, что я заорала и грохнулась в обморок.
Голоса пробивались сквозь пребывающее в тумане сознание, не задерживаясь в нем.
— Кажись живая.
С моей шеи исчезло прикосновение чужих пальцев.
— И куда ее теперь? Может, того?
— Чтобы нас потом обоих того… Мне вовсе не улыбается встречаться с Даренбергом.
— А она не?
— Вранья в ее рассказе много, как и правды. Но я верю газетам, да и дневник, без сомнения, принадлежит Даренбергу. Так что рисковать не будем. Лечим и выпроваживаем.
— Но ты же пуст?!
— Значит, сам. И не забудь про руку. За нее отдельно оплачено. Дневник я заберу, а то знаю тебя — не утерпишь и сунешь нос, а мне потом отвечать.
Меня подняли, охнув от тяжести — наглая ложь, это у кого-то не мышцы, а вода — пронесли и бесцеремонно сгрудили на мягкую поверхность. И я снова отключилась.
Очнулась от ударившей в нос вони. Закашлялась, задыхаясь, вслепую махнула рукой. Вонь исчезла, зато недовольное бормотание усилилось.
Я аккуратно приоткрыла глаза, вытерла слезы. Помощник мага потирал почему-то красный нос, бросая на меня недовольные взгляды, а сам маг обнаружился на стуле, стоящем около кушетки.
— Как ваше самочувствие, дарьета?
Пожала плечами и объявила, что чувствую себя сносно. Маг с явным облегчением улыбнулся.
— Тогда, с вашего позволения, Сержио вызовет извозчика.
Сержио рванул из комнаты с такой поспешность, аж пятки засверкали. Кому-то не терпелось от меня избавиться.
Как только за помощником захлопнулась дверь, маг стер улыбку с лица.
— Не мое дело, дарьета, как именно попал к вам в руки данный предмет, — он кивнул на лежащий на столике дневник, — просто ответьте: сколь долгим был ваш контакт? Час, два?
Я села, поправила платье и ответила, не глядя на мага.
— Примерно двадцать.
Маг побледнел, сцепил руки в замок и повторил:
— Не мое дело, конечно, да и не слышал я о подобных случаях, но могу предположить, что столь длительный контакт нарушил строение охранного заклинания. Потому печать и позволила вам повторно взять дневник в руки. Я покажу, — и он протянул руку к дневнику.
В воздухе тут же возник алый рисунок, повторяющий тот, что шрамами остался на коже моей ладони. Если бы увидела такой в первый раз — ни за что бы не притронулась.
— Вот так он должен был отреагировать примерно через полчаса, когда заклинание накопило заряд, — прокомментировал мужчина и приглашающе махнул: — Ваша очередь.
Я встала, подошла к книге, которую успела возненавидеть. Я ведь её не просто в руки брала, под сердцем носила. Стало страшно, но руку протянула.
— Ближе, — поморщился маг.
Он успокоился только, когда мои подрагивающие пальцы замерли в одной ладони от обложки.
— Достаточно.
Я отшатнулась и снова начала дышать.
— Как видите, печать на вас не реагирует, и хотя связь я оборвал, хочу предупредить — верните дневник как можно скорее. Одно прикосновение — и связь возобновится. Боюсь, снять ее тогда сможет только владелец дневника.
Э-э-э… мысли закончились. Но как? И, простите, каким образом?
Мужчина усмехнулся — выражение моего лица было красноречивым. Достал из-под стола холщовую сумку, в такой кухарки носят картошку с рынка, открыл и, не прикасаясь, ловко спихнул туда дневник. Левитация — полезный навык но, увы, мне недоступный.
Маг протянул сумку и повторил:
— Не прикасайтесь.
Сказать легко, а мне еще дневник в посольство доставлять… Я с сомнение покосилась на сумку, которая лежала на сидении пролетки — с таким видом смотрят на гадюку, не веря, что пригрели ее на груди. Будь я работником посольства, то, получив такой «подарок», выбросила бы его на помойку. Будь я умнее, выбросила бы сразу в воду канала, по мосту которого мы сейчас проезжали. Будь я еще умнее, не брала бы дневник в руки, но глупо пытаться изменить прошлое, а вот с будущим можно поспорить.
Мои денежные запасы «похудели» на бриллиантовый гарнитур: колье и серьги. Подозреваю, я переплатила, потому как маг не стал отказываться, но был удивлен, получив еще и браслет в уплату за исцеление. Зато теперь на ладони белели тонкие нити шрамов, которые должны были сойти примерно за месяц.