— Я тебе говорил, как опасна информация?
Кивнула.
— И ценой может стать твоя жизнь?
На этот раз кивок был не таким уверенным. Я на собственном опыте убедилась, как опасны чужие секреты. Так зачем мне дядины? Одно дело слушать увлекательные рассказы о сокровищах, дикарях и хищниках и совсем другое — о подкупленных торговцах, таможенниках или конкурентах, с которыми пришлось разбираться по дороге.
В дядином взгляде я прочла понимание.
— Я расскажу, что смогу, — пообещал он, — а теперь — час поздний. Давай закончим твое дело, Шанти, и спать. Устал, как тварь бездны. Стар уже, чтобы воровать юных дев, — и Хассель подмигнул.
— Но… — дернулась, чтобы выразить сомнение в здравости дядиной идеи.
— Не бойся, обещаю, нам ничего не грозит, — жаркий шепот ожег щеку. Я замерла, а рука мужчины спустилась до талии, по пути коснувшись груди, и… меня отпустили.
Как здесь жарко! Я подошла к столу, залпом осушила чашку. Дядя неодобрительно вздохнул — он снова остался без чая, но промолчал.
— Хорошо, несите, но прикасаться к нему я не буду.
Через три минуты я ненавидящим взглядом смотрела на черную книжицу. Будь она проклята!
— Там действительно коды? — спросила глухо, не отрывая взгляда от дневника.
— Да, — ответил Леон, без всякого страха держа дневник голыми руками. — Ты так на него смотришь, точно он — тварь бездны.
Хуже. Он — то, что в мгновение ока превращает людей в жаркое. Я с усилием отвела взгляд. Все в прошлом. Больше никаких черепов и трупов. Сплетни в обществе дарьет, вышивка и чай — вот мой мир.
— Дневник не должен был попасть к случайному человеку, — в голосе жениха звучало раздражение. Никак не может простить кражу, — мы хотели выяснить, кто им заинтересуется и попытается украсть.
Ясно. У палача много свободных мест в камерах, надо заполнить, а я взяла и все испортила.
— То есть, если бы дневник украли, ничего бы не произошло?
— Никакого вреда короне, — подтвердил мои опасения Леон, — коды настоящие, но их скоро сменят. Мы не стали бы рисковать, будь это иначе.
Я прикусила губу, отвернулась. В груди жгло. Обидно, что защищала пустышку, но это полбеды. Надеюсь, жених не узнает, что я не просто похитила дневника, а ухитрилась испортить защиту.
— Шанти, ты сработала достоверно. Люди, которые пришли за дневником, поверили в его ценность.
Спасибо, дядя. Умеешь подбодрить.
— Жаль, мы не знаем, кто они.
— Узнаем, — пообещал Леон. Быстрый взгляд в сторону дяди.
Палач надеется, что камеры будут пустовать недолго? Его работа, его право. Я вновь напомнила себе о чае с подругами, где моим самым сильным страхом будет пролить чай на подол платья.
— Шанти, — позвал дядя, и что-то проскользнуло в его голосе… настораживающее, но я все еще доверяла ему, а потому повернулась: — У тебя что-то на рукаве.
— Где? — скосила глаза, а запястье уже схватили цепкие пальцы дяди, и в следующий миг моя ладонь легла на кожаную поверхность дневника.
Дикий страх парализовал, приковав ноги к полу. Я закрыла глаза, жалея, что нельзя закрыть уши, а лучше всего превратиться в мышь и удрать в щель, подальше от того, что сейчас произойдет.
Вспышка ударила по глазам, раздался стук упавшего на пол дневника, следом удары еще двух рухнувших тел и грязная ругань, от которой у меня мгновенно покраснели уши, а тело перестал удерживать столбняк.
— Леон? Дядя? — осторожно открыла один глаз, потом второй.
— С нами все в порядке, — прокряхтел из угла дядя.
— Ты, главное, не поворачивайся, — зачем-то попросил Леон.
Конечно же, я не послушалась. Обернулась и ахнула, наткнувшись на знакомый багрянец в глазницах черепа. Мир поплыл перед глазами, мелькнула мысль, что я так и не добралась до чинного чаепития с дарьетами, а потом пол рванул навстречу, и следом меня накрыла тьма.
— Шанти! — Леон попытался вскочить, но тут же выругался: — Бездна! — повторно приложившись спиной о стену.
— Согласен, неприятно, — Хассель медленно сменил позу на более удобную, повертел левым плечом, поморщился от боли, — но моя племянница в обычном обмороке, а вот мы с тобой в полной заднице. А скажи-ка мне, мальчик, — Леона от такого обращения передернуло, и он закатил глаза, — как получилось, что в маленькой книжице пряталась столь злобная сущность? Еще и умная вдобавок. Нас по разным углам раскидала, а теперь крутится, точно кабан на вертеле, чтобы контролировать нас двоих, Шанти, еще и дверь держит под прицелом.
Какое-то время они молча разглядывали череп с горящим алым глазницами. Череп же продолжал неспешно вращаться, словно забыв об их существовании, но стоило двери приоткрыться, как ее с силой захлопнуло обратно. Из коридора донесся вопросительный вопль Шковальни. Леон крикнул, чтобы никто не пытался войти в комнату, они сами разберутся.
— Ты же хозяин этой твари? Прикажи, чтобы сгинула.
— Да не знаю я, откуда она взялась, — скривившись, признался Леон, — я просил поставить следилку, которая могла пометить не только вора, но и того, с кем тот будет общаться. Вы же знаете нашу работу. Нам нужен заказчик, а не исполнитель.
Хассель неодобрительно покачал головой, пробормотав, что всем подавай заказчика, а работать старыми методами со свидетелями никто не хочет.
— Зато теперь мы знаем, что убило людей в подвале, — попытался быть оптимистом Леон.
— И что убьет нас сейчас, — парировал Хассель, спросив: — Защиту Чернобородый ставил?
— Откуда? — потрясенно взглянул на него Леон.
— Работали пару раз, — не стал вдаваться в подробности Хассель, — старик обожает подобные штуки. У него их целая коллекция. Он же предупреждал, что данные снимет сам, когда вернете дневник?
Мужчина кивнул.
— А ты поставил ему задачу, не проверив результат?
Леон молча опустил голову.
— Сопляк, — ругнулся Хассель, — молокосос, щенок.
— Я — глава службы защиты и безопасности граждан и попрошу относиться ко мне соответственно! — не выдержал Леон. Видит небо, он пытался быть вежливым. Пытался подружиться, но дядя его невесты — самый несносный человек на свете, и он с удовольствием засадил бы его за решетку, если бы получил повод. И пусть Хассель осыпан с ног до головы наградами короны, это не дает ему права унижать родственника императора.
— Ты — глупый мальчишка, который вовлек мою племянницу в опасную ситуацию. Но если не нравится «щенок», могу звать личинкой.
Леон сверкнул глазами, жалея, что нельзя дотянуться до будущего родственника и поучить вежливости. Хотя, если вспомнить их первую встречу, результат «учебы» мог обернуться не в его пользу.
Хассель подождал ответа, не дождался, усмехнулся понимающе и продолжил спокойно, точно и не было этой перепалки:
— Маги часто так делают со сложными заказами. Проще посмотреть воспоминания сущности, чем изобретать умную следилку. И по желанию покупателя сущность может быть кем угодно: следилкой, защитой или оружием, главное, свободы ей не давать. А ты сам видел, тварь проснулась, стоило Шанти коснуться книги. Боюсь, моя племянница что-то испортила в печати, ослабив защиту, удерживающую тварь внутри. Еще мне показалась, что та не только реагирует с Шанти, но и защищает её.
— Тогда почему мы живы?
— Может, потому, что Шанти не хочет нашей смерти? Сущность решила нас не убивать, но и к Шанти не подпускает, зараза.
Череп в этот момент оскалился, и открывшийся провал рта полыхнул багрянцем.
Леона передернуло. Магия — проклятие и благословение их мира, чуждое большинству людей. И это большинство не хотело зависеть от кучки магов, не желало видеть их хозяевами над собой. Первая противомагическая закончилась поражением людей, но кровь продолжала кипеть, а призыв: «Долой чародеев» горячил сердца.
Когда все началось? Когда крестьяне, не дождавшись приезда мага, сами справились с засухой, прокопав оросительные канавы? Когда чародеи стали брать золото за свои услуги, а бедняки вынуждены были рассчитывать лишь на свои силы? Или когда маги решили объявить себя выше смертных, создав в каждой стране магические конвенты, не подвластные правителям? А может, когда оказалось, что магов убивает порох и кровь у них такая же красная, как у остальных?
Как бы то ни было, Второй магической не случилось, хотя официально история и называло это войной. По факту два самых густонаселенных континента захлестнули сотни, тысячи нападений. Магов давили по всему миру. Размен шел сорок-пятьдесят душ за одного, но людей было больше, и чаша весов все сильнее склонялась в пользу простых смертных. Люди вошли в азарт. Опомнились, лишь когда магов осталось не больше сотни, из нее большинство целители и бытовики, боевые полностью исчезли как вид.
И вот теперь, смотря в багровые глазницы призрачного черепа и ощущая свою полную беспомощность перед лицом этого явления магического искусства, Леон думал: а не стали ли чародеи вновь набирать силу? Не пора ли заняться проверкой?
Холодный пот прошиб при мысли о заговоре. Ночница, вселенная в печать придворным чародеем, вышла из-под контроля, напала на члена императорской семьи. Случайно или надуманно?
Про ночниц он слышал и не раз. Они любили селиться в старых домах, устраивая жильцам сущую бездну: били посуду, опрокидывали мебель, душили по ночам. Их вылавливали маги, уничтожали, но, как оказалось, уничтожали не всех. И Леон пообещал себе по возвращении обязательно наведаться к придворному магу. Просто поговорить, а там посмотрим, специально или нет тварь напала на них.
Девушка застонала, Леон дернулся и снова застыл, кляня себя за нерешительность. Как бы неоднозначно он ни относился к невесте, следовало что-то предпринять. Они не могут себе позволить сидеть здесь всю ночь и ждать, когда очнется Шанталь и загонит ночницу обратно в печать. Слишком много интересов к ним троим в этом городе, и чем быстрее они уберутся отсюда, тем лучше.
— Парень, ты куда? Поджариться решил?
Хассель, как обычно, был точен в словах, но Леон сделал вид, что оглох. Медленно приподнялся, выставив руки ладонями вверх. Багрянец в глазницах потемнел, или ему показалось, что череп удивлен наглостью человека и потому не торопится нападать.