Кто-то ахнул. Сзади послышался топот, хлопнула дверь, и помещение таможенной службы стремительно опустело.
Убийство. В памяти всплыли три трупа на полу, запах горелого мяса. Стылость превратилась в лед. Я ничего не чувствовала, кроме холода.
Кто сказал, что в жизни можно избежать возмездия? Кто сказал, что я не виновна в их гибели? Смерть всегда остается смертью, какие бы причины к ней не привели.
— Не бойся, ты никуда не пойдешь, — прошептал, чуть оборачиваясь ко мне, Леон.
Вот этого я боялась больше всего. Боялась, что трупов станет больше, чем три. Их и так гораздо больше, но если на пристани у нас были свидетели, то кто докажет мою невиновность на хуторе?
Наивная, решила, что оставила все неприятности по ту сторону моря? А они, оказывается, поджидали дома. Но жалеть себя я буду потом, в тишине камеры. Сейчас главное не допустить, чтобы Леон вмешался, и в казематы мы отправились вдвоем, нет вчетвером, дядя с Ракель вряд ли останутся в стороне. Это мое дело, моя вина, отвечать тоже мне.
Рука выскользнула из его ладони, я шагнула вперед. Сердце сдавило болью, пришлось прикусить губу и напомнить себе — ему есть, что терять. А глупая дарьета не так много значит для этого мира, мое исчезновение ударит лишь по семье.
— Шанти! — Леон попытался задержать, но я была уже около офицера.
Тот сориентировался быстро, и пара человек с револьверами наизготовку заступили дорогу бросившемуся ко мне Леону. Синие мундиры обступили плотно, заслоняя.
— Шанти, нет!
Грохнул выстрел.
— ВанДаренберг, оставайтесь на месте, иначе, клянусь, следующая пуля размозжит вам голову.
— Прости, — прошептала еле слышно. Боль внутри сделалась невыносимой. Я покачнулась, меня тут же подхватили с двух сторон.
— Леон, не смей. Сделаешь только хуже, — дядя пытался остановить Леона, — дай время, мы во всем разберемся. Шанти, детка, держись. Это недоразумение. Мы вытащим тебя, обещаю. Подожди немного.
— Пусти! — полный ярости голос Леона заставил меня снова до крови прикусить губу.
Возня, удар и сдавленное:
— Приди в себя, щенок! Погубишь ее и себя.
А меня уже выводили из домика таможенной службы. Ветер стегнул по лицу. Я вскинула подбородок. Распрямила плечи. Шаги сделались тверже. ВанКовенберхи не плачут, даже когда их арестовывают.