— Пожар? — предложили мне очевидный вариант.
От неожиданно вспыхнувшей злости и безысходности хотелось завыть.
— А я думала — взрыв, — заметила я. — Дверь летящая в меня так и стоит перед глазами…
Дверь… А ведь он был прямо за ней. Почему же он не пострадал. Если так припомнить, кроме сажи на лице и порванной одежды, на нем не было ни единой царапины. Еще один повод для раздумий, что на самом деле представляет собой харианец. И я обязательно выясню это позже…
— Ева, тебя не должен волновать этот инцидент. Ты должна думать только о выздоровлении.
— А если нет? — усмехнулась я и поймала его взгляд. — Что если ничего не вышло и я останусь калекой? Что тогда?
Зеленые глаза смотрели спокойно и… доброжелательно, хотя на лице застыла непроницаемая маска. Я старательно выискивала намек на… хоть что-то, но лишь терялась в них, а потом и вовсе смутилась.
— Ты должна думать только о выздоровлении, — повторил харианец. — Если тебе что-то нужно…
— Планшет с доступом в сеть, — быстро сказала я.
Да, именно он. Тогда я смогу поискать информацию обо всем интересующем меня, и исходя из того, что смогу выяснить, подумать, как поступить.
— Вынужден отказать, — все с тем же спокойствием заявил Си Льет. — Что-то еще?
— Нет.
— Хорошо, я подберу тебе развлечения на свой вкус.
Я промолчала. Я что мне оставалось делать? Терхор Си Льет ясно дал понять, что мое мнение не учитывается. Он же… в своем праве…
Харианец еще раз посмотрел на меня, протянул руку и невесомо коснулся лица. Я затаила дыхание, а пальцы Си Льета отвели прядь волос в сторону, тронули скулу, очертили контур губ. На мгновение застыли, а затем мужчина резко отдернул руку, поднялся и обронил:
— Зайду завтра.
Я растерянно кивнула, проводила его взглядом, но Си Льет лишь на мгновение остановился, когда с тихим шипением открывалась дверь. На мгновение мне показалось, что он обернется, но этого не произошло.
Оставшись в одиночестве, я с тоской покосилась на приборы, в изобилии наполняющие палату, прислушалась к их гулу и зажмурилась. Предательские слезы наворачивались на глаза, я старалась даже не смотреть на все, что было ниже груди… Отчаянно хотелось попробовать пошевелить ногами, хотя я и понимала, что это ничего не даст. Тело было сковано корсетом, который не только обездвиживал, но и одновременно лечил. И в таком положении я проведу минимум месяц, если верить словам ара Аэттэ. Надо набраться терпения и не думать о плохом. Надежда есть, да и сила воли у меня имелась. Я сделаю все, что бы выкарабкаться…
— Ты готова? — улыбнулся мне ар Аэтте, снова стал серьезным и отвернулся к аппаратам.
Пальцы виорца сновали по клавиатуре, задавая новую программу, а я как завороженная следила за каждым его движением. Я так долго ждала этого дня. Лежала недвижимая, ожидая пока гель сделает свое дело, отчаянно желала приблизить этот день, а вот сегодня, когда ар Аэтте пришел с радостной новостью, испугалась так, что дрожали руки, а перед глазами была пелена.
Рвано вздохнула, в состоянии полной паники отвела взгляд и наткнулась на харианца. Си Льет стоял рядом с врачом, едва опираясь одной рукой за край стола и пристально наблюдал за мониторами. Но тут, словно почувствовав мой взгляд, подошел к койке вплотную и протянул руку.
Я замерла, уже привычно ожидая его прикосновения. Едва ощутимого, скорее тепло от тела, потому что он останавливался буквально в миллиметре от кожи, но… Далекие звезды! Я все равно чувствовала, как начинает покалывать кожу, а кровь приливает к голове, неизменно вгоняя меня в краску.
Чертов харианец! Как будто у него других дел нет, как изображать из себя сиделку. Ежедневно, на протяжении последнего месяца, я имела удовольствие созерцать его дважды в день, и хотя бы разок выбился из расписания! Нет же! По нему часы сверять можно было. Он в обязательном порядке присутствовал на утреннем обходе, потом по желанию или уходил немного раньше, позволяя мне поговорить с врачом, или порой дожидался в палате и оставался после его ухода. А еще являлся вечером! Далекие звезды!
Мы мало разговаривали, ведь все мои расспросы натыкались на непроницаемую стену из уклончивых ответов. Так что чаще всего он сидел рядом и молчал, а я смотрела телевизор, читала книги, вот только не видела и не слышала ничего, полностью дезориентированная невесомыми прикосновениями то к плечу, то к руке, и часто к лицу. Лишь к одной части моего тела он относился более нормальным образом… Си Льет не отказывал себе в удовольствии пропускать мои волосы между пальцами. Это интриговало, выводило из себя, раздражало и волновало, но на просьбу объяснить, зачем он это делает, мне уже привычно ничего не ответили, лишь еле заметно улыбнулись. Все! Но время шло и я смирилась я этой странностью… Он стал той точкой отсчета, которая постоянно напоминала о решении бороться, чтобы стать свободной.
Мы не обсуждали наш контракт, ни то, что произошло на Альтаре, да и про Алекса харианец больше не упоминал. Си Льет вел себя странно и совершенно не походил на того, каким я его запомнила. Это несоответствие, как и его прикосновения, нервировали так, что я едва сдерживалась, чтобы не послать его подальше. Но, с другой стороны… я ждала появления харианца, ведь он оставался единственной связующей нитью между мною и реальным миром. Ар Аэтте не считался. Мы разговаривали, правда недолго и редко наедине, но я отчетливо понимала, что и это время я краду у других пациентов, коих у виорца было огромное количество. По большому счету, он и вовсе не обязан был столько времени торчать у меня, но я уже на следующий день после операции поняла — в данной клинике, лучшей на Виоре, я нахожусь на привилегированном положении. Это подчеркивалось каждый день, но именно от этого и хотелось кричать в голос. Врачи и медсестры были неизменно вежливы, предупредительны, все мои пожелания исполнялись моментально… Все, что не входили в противоречие с приказами харианца, а значит, я по-прежнему была лишена всего, что могло способствовать связи с миром. Когда я это поняла, Си Льету захотелось как следует врезать, но оставалось только сжимать кулаки от злости, да скрежетать зубами. Сделать я все равно ничего не могла.
Меня обеспечили фильмами, музыкой, книгами, но уже через неделю поняла, что таким образом превращаюсь в амебу. Я попробовала смотреть записи различных программ, но осознала, что просто-напросто тупею от них. Через пару недель я уже была готова выть от скуки, так что ждала визитов Си Льета как манну небесную, хотя ровно через пять-десять минут после его прихода, бесилась от злости, ибо он был живым напоминанием моей зависимости от него и всего произошедшего. Но больше всего я злилась на себя и свои перепады настроения…
— Готова? — негромко спросил харианец.
Я кивнула и забыла, как надо дышать. В этот момент провода осторожно отсоединились от капсулы, втянулись в приборы, а сам корсет открылся с тихим щелчком. Верхняя часть кровати немного приподнялась, так что я оказалась в полусидящем положении. Продолжая машинально пристально следить за выражением лица Си Льета, я надеялась увидеть хоть какое-то выражение, но он слишком хорошо контролировал собственные эмоции…
— Чувствуешь что-нибудь? — Ар Аэтте подошел ко мне. — Попробуй пошевелить пальцами. Приборы показывают, что кости срослись, импланты прижились, а нервные окончания восстанавливаются, но настала пора поработать и тебе.
Я взглянула на виорца, зажмурилась и прислушалась к себе. Впервые за месяц я не чувствовала онемение ниже пояса. Оно было понятно. Обезболивающие больше не поступали в кровь, в жесткой фиксации отныне не было необходимости, а раз ар Аэтте распорядился снять корсет, то значит заживление идет полным ходом. Пришло время следующего этапа. Если так подумать, я уже проходила подобное в прошлом, так почему мне так страшно? Так, надо выгнать все лишние мысли из головы и представить, как поджимаются пальцы на ногах, потом попробовать согнуть их в коленях. Если все пройдет удачно, то с завтрашнего дня начнется реабилитация… Интересно, а мне придется носить облегченный корсет или врач, как и Алекс, в свое время, решит не использовать его?
Сердце забилось так, что мне казалось, все слышат его стук. Что ж, быстрее кровь побежит по венам, так что все даже к лучшему. Я напряглась, сжала руки в кулаки, резко выдохнула и открыла глаза. Собственные ноги показались невероятно бледными и слабыми. Я уставилась на собственную ступню и… все же сделала это. Большой палец на ноге слабо шевельнулся, а затем я смогла поджать и все остальные. Слабо улыбнулась, но постепенно улыбка становилась шире, особенно когда у меня получилось приподнять одну ногу.
— На сегодня достаточно, — мягко сказал виорец. — Завтра с утра переходим к следующему этапу, но уже сейчас могу сказать, что все будет хорошо.
— Спасибо ар Аэтте, — искренне поблагодарила врача.
— Это моя работа, — усмехнулся он и мельком взглянул на харианца, который за все это время не проронил ни слова. — Я зайду завтра.
Я кивнула, проследила, как врач покинул палату, и снова попробовала пошевелить пальцами. Получилось! Настроение улучшалось с каждой секундой. Слова Алекса, как и его действия, так и всплывали в памяти. «Не останавливайся. Занимайся на пределе возможностей. У тебя все получится…». Алекс… Когда он был рядом, все казалось намного проще. Он обещал прикрывать, но как и всегда не сдержал своего слова. Что ж, оно к лучшему, а учитывая, что за месяц он так и не нашел меня, то значит успокоился, получив свое, и решил оставить меня в покое…
— Ева, — окликнул меня Си Льет и я только сейчас сообразила, что как завороженная смотрю на собственные ноги и криво улыбалась, в то время как харианец уже присел на край кровати.
— Да? — растерянно спросила я.
— Я же говорил, что все получится, — довольно заметил он и я замерла.
Посмотрела на харианца, отметила блеск в глазах и еле заметную улыбку, проследила за движением его руки, почувствовала, как пальцы опустились на колено и погладили его, вся сжалась и резко выдохнула. Нога горела как в огне, тепло от руки Си Льета распространялось выше по всему телу, а сердце вновь начало бешено колотиться. Я закусила губу и отвернулась в сторону.