— Что делать? — переспросила Мила. — Да вот решаю сейчас: ногти у тебя вырвать все по очереди, или кожу с руки снять от плеча до кончиков пальцев.
— Прошу вас, не делайте глупостей!
— Да шучу я, не бойся. Нет у нас времени на такие развлечения. Мы сейчас будем смотреть шоу под названием «Кто победит?»
— Я вас не понимаю.
Мила не стала ничего объяснять, она оглядела комнату, увидела на вешалке брюки Чакыра, не спеша вытащила из них ремень и перетянула руку турка выше запястья так, что его кисть сразу же побелела. После чего Мила совершенно спокойно взяла со стола нож и, рубанув им как мачете, отсекла директору музея кисть правой руки.
Я аж вздрогнул от неожиданности, что уж говорить про Чакыра — он взревел так, что жители соседнего коттеджа, скорее всего, проснулись. Мила эффектно вытерла нож о трусы директора музея, дождалась, когда он перестанет орать и перейдёт на негромкий скулёж, после чего произнесла:
— Как я уже сказала, нас ждёт шоу «Кто победит?». Соревноваться в этом шоу будут жадность господина Чакыра и его здравый смысл. Мы, конечно, будем в этом состязании болеть за здравый смысл, в надежде, что он победит, и господин Чакыр успеет сообщить нам, как отключить блокировку магии до того, как потеряет сознание. Если успеет, то мы сможем его спасти, ну а если нет, — Мила многозначительно улыбнулась и добавила по-русски: — То на нет и суда нет!
— Я не могу отключить блокировку! — заорал Чакыр.
— Пока побеждает жадность, — констатировала Мила.
— Но я действительно не могу этого сделать! — стоял на своём турок.
— Я бы Вам охотно поверила, если бы не знала, как работают системы блокировки магии в коттеджных городках, подобных вашему. Но я знаю. И ещё я знаю, что Вы теряете кровь, а скоро потеряете и сознание.
Директор музея на это ничего не сказал, лишь бросил на Милу ненавидящий взгляд; а она тем временем обратилась ко мне, громко и всё так же по-немецки:
— Похоже, здравый смысл капитулировал. Предлагаю попрощаться с господином Чакыром. Жаль, что мы не смогли договориться. И уже явно не сможем — вряд ли без помощи магии он дотянет до приезда врачей. С таким-то кровотечением.
После этих слов Мила ослабила ремень, кровотечение из раны усилилось, а директор музея взревел ещё громче, чем когда ему отрубили кисть. И ревел он явно не от боли.
Глава 25
— Мне кажется, или здравый смысл пошёл-таки в наступление? — спросила Мила, наклонившись к Чакыру и заглянув ему в глаза.
— Затяните ремень, — простонал турок.
— Неправильные слова.
— Я вам всё расскажу!
— Неправильные слова.
— Хорошо, я отключу блокировку магии.
— Ну наконец-то! — радостно воскликнула Мила и сильно затянула ремень на предплечье директора музея. — Но ты же понимаешь, что обмануть нас не получится?
— Понимаю.
— Тогда пойдём отключать, — сказала Мила и разрезала сделанные из простыни верёвки.
Чакыр встал с кресла, но сразу же побледнел и начал заваливаться вбок — видимо, сказалась большая потеря крови. Мы подхватили его с двух сторон под руки, не дав упасть.
— В подвале, — пробормотал турок. — Она в подвале.
Видимо, директор музея всерьёз испугался, что мы не успеем отключить блокировку и спасти его, но тут уж ему никто не был виноват — стоило быстрее соображать, ведь ясно было, что мы не отступим.
Тащить немаленького взрослого мужика под руки по лестнице было неудобно, поэтому я взвалил его на плечи и понёс; Мила подстраховывала — не хватала ещё уронить Чакыра и свернуть ему шею. Мы спустились на первый этаж, затем в подвал, хотя подвалом полноценный этаж назвать можно было с большой натяжкой. Разве что окон не было.
— И где этот выключатель? — спросил я турка, снимая его с плеча и ставя на ноги.
В ответ Чакыр лишь слегка кивнул в сторону небольшой двери в углу, видимо, на разговоры сил у него уже не осталось. Мила быстро подошла к этой двери и крикнула мне:
— Тащи его сюда и пусть глаза откроет, здесь доступ по сетчатке.
Я подтащил директора музея к двери и поставил его так, что его голова оказалась напротив датчика, считывающего рисунок сетчатки глаза. И уже через две секунды механизмы заскрипели, и дверь отошла в сторону, освободив нам проход в небольшую комнатку. Я хотел зайти в неё, но Мила не позволила мне этого сделать.
— Сначала я! — заявила она приказным тоном и, не дав мне опомниться, заскочила в комнату.
Как-либо помешать ей я не мог, так как держал Чакыра, но и смысла мешать не было — Мила явно лучше меня разбиралась во всяких ловушках, и, если в комнате таковые имелись, обнаружить их у Милы было больше шансов, чем у меня. Почти сразу же, после того, как Мила вошла в комнату, до меня донёсся её голос:
— Здесь всё чисто!
После этого в комнату вошёл я, таща за собой Чакыра. Помещение оказалось небольшим — примерно четыре на четыре метра. И в нём ничего не было, кроме небольшого каменного постамента, на котором располагались большой кристалл и какая-то исписанная рунами чёрная металлическая полусфера. Кристалл ярко светился изнутри, и мне показалось, что от него веет холодом. Раньше я ничего подобного не видел.
— Самая простая конструкция, — сказала Мила, перехватив мой недоумённый взгляд. — Это особый кристалл, он заряжен на подавление любой магии. Судя по размерам, этот работает примерно в радиусе пятидесяти метров. Как раз хватает на дом и почти весь участок. А вот эта штука его блокирует.
После этих слов Мила взяла полусферу и накрыла ею кристалл. Руны на полусфере тут же засветились, а сама она стала немного светлее.
— Вот и всё, — улыбнувшись, сказала Мила.
— Получается, блокировщик магии нельзя отключить, его можно лишь тоже заблокировать? — уточнил я.
— Именно! — ответила Мила и щёлкнула пальцами, вызвав этим щелчком целый фонтан искр.
Магия работала. Это заметил и Чакыр, который тут же простонал:
— Помогите мне, остановите кровотечение.
— Здравый смысл победил! — констатировала Мила, проигнорировав просьбу турка. — Шансы дожить до завтра у нашего друга растут на глазах.
— Ну тут ещё многое зависит от того, что он мне расскажет, — заметил я.
— Тоже верно, — согласилась Мила.
— Остановите кровотечение! — прошипел турок из последних сил, и я почувствовал исходящую от него ненависть.
Магия работала, теперь я уже точно был в этом уверен.
Мила заморозила Чакыру рану, остановила кровотечение и немного восстановила силы. После чего решила немного подбодрить и сказала:
— Не переживай, теперь точно жить будешь. А кисть нарастят без проблем, деньги на хороших лекарей у тебя явно имеются.
Чакыр поморщился, то ли от боли, то ли от злости, но ничего на это не ответил. Мила же повернулась ко мне и сказала:
— Ну а теперь допрашивай, менталист. А я пойду посмотрю, как там наш охранник себя чувствует и нет ли у нас каких-нибудь гостей.
Мила быстро ушла, а я посмотрел на директора музея. Выглядел он уже намного лучше, чем когда я тащил его по лестнице. И судя по исходящей от него мощнейшим потоком ненависти, сил у него тоже прибавилось. Смело можно было допрашивать, не переживая, что он не перенесёт допроса. Но делать это в подвале не стоило — мало ли что, вдруг охрана городка заподозрила неладное и вызвала полицию. Не хотелось находиться в помещении, откуда в случае чего было не выбраться.
— Идите наверх, — сказал я Чакыру. — Поговорим в гостиной.
Турок не стал спорить и покинул комнату, я направился за ним. На первом этаже я велел ему сесть в кресло, сам взял стул и уселся напротив, размышляя, как лучше организовать допрос. Дьяниш научил меня некоторым заклятиям, что подчиняют чужую волю, а учитывая, что Чакыр был неодарённый и не имел никакой своей защиты, особых проблем у меня возникнуть не должно было.
Опасался я другого — переборщить. У допроса с ментальным воздействием куча плюсов, но есть и один жирный минус — допрашиваемый может сойти с ума. И случалось такое нередко. Однако в большинстве случаев сильный высокоуровневый менталист мог вернуть пострадавшему рассудок, так сказать, откатить всё назад, но вот я вряд ли бы справился с этим. И я это хорошо понимал.
Рисковать не хотелось — слишком высоки были ставки. Пройти через всё, что я прошёл за последние сутки, рискуя жизнью, подойти вплотную к финальному этапу и на допросе превратить Чакыра в растение — это был бы просто феерический провал.
К моей радости, помимо допроса с ментальным давлением, были и другие способы вытащить из турка нужную мне информацию. К тому же мне нужно было узнать всего лишь одну вещь — где он хранит ту самую копию шапки Мономаха, которую его музей получил в дар и которую он из этого музея, судя по всему, выкрал. Мне не надо было копаться у Чакыра в памяти и заставлять его делать что-то сложное. И это сильно упрощало задачу. По большому счёту мне должно было хватить моих стандартных навыков менталиста. Главное — магия теперь работала!
— У нас мало времени, господин Чакыр, — произнёс я очень серьёзным тоном, глядя турку прямо в глаза. — Сейчас я наложу на Вас заклятие, после которого Вы не сможете лгать. При каждой попытке сказать неправду Вы будете испытывать сильнейшую боль.
После этого я быстро начитал лёгкое заклинание окаменения и тут же его снял. Чакыр при этом испытал полноценное ощущение, что на него наложили заклятие. Этого я и добивался.
— А теперь скажите мне, господин Чакыр, Вам знакома Айше Доган? — спросил я, не дав турку особо опомниться после испытанного от заклятия дискомфорта.
— Да, это моя помощница, — ответил директор музея.
— И по совместительству Ваша любовница?
— Нет.
Я сразу же ощутил ложь. И тут же внушил турку, что его голову сильно сжимают невидимые горячие тиски. Чакыр застонал, упал с кресла на пол и, стоя на коленях, обхватил голову руками; я немного ослабил давление на него.
— Прекратите, — простонал турок.
— Что прекратить? — как ни в чём не бывало спросил я.