— А на что нам тамошнее оштукатуренное болото? Что в нем важного окромя порта? Большая добыча? Нам Москва нужна кровь из носа. Здесь будет отныне столица. Отсюда все пойдет, как предками было заповедано. А Петербург очень быстро лишится нитей управления государством. Загнал Петр мозг страны в заповедный угол у балтийской лужи. Пущай теперича расхлебывают.
— Враги наши главные там, — неуверенно оппонировал Крылов и добавил. — Негоже на войне инициативу упускать.
— Насчет инициативы согласен. К этому мы еще вернемся. Скажу насчет Катьки-шельмы и остальных ее прихвостней. Думаете, когда жареным запахнет, они нас дожидаться станут? Сядут на кораблик — и фьють! Поминай как звали. Ищи в Риги или на чужих берегах.
— Заслон нужно ставить, — тут же ухватил мою идею Подуров. Эх, не зря я бывшего депутата Уложенной Комиссии на главу армии выдвинул. — Не меньше полка в Вышний Волочок. Чтоб в удобном месте правильную оборону возвел и был готов отбиваться. Всякое движение барж по Вышневолоцкой системе надо прекратить.
Я довольно прищелкнул пальцами и повернулся к Овчинникову.
— Пусть конные, что Ярославль брали, пробегутся вдоль канала и повернут баржи назад.
— Государь, — подал голос Тимофей Иванович, — по Мсте суда токмо по течению идти могут. Обратного хода нет.
Да. Канал-то односторонний. Я запамятовал.
— Тогда топите баржи, — решительно приказал я. — Никакого зерна в Питер больше поступать с Волги не должно. Пусть Катька поломает голову, как прокормить свою столицу.
Народ одобрительно загудел. Идея блокады Петербурга всем понравилась.
Крылов с потоплением фуража и продовольствия оказался не согласен.
— Не пропускать — мысль верная. Топить? Глупость. Свои магазины нужно готовить на случай, если решим бросок сделать в сторону Новгорода.
Я даже зааплодировал, так генерал четко все понял.
— Учитесь по-военному мыслить, други мои верные. Магазины — без них на войне никуда. И отличная приманка для Катькиных войск. Как зубы на полку в своем Петербурге положат, сразу кинутся зерно отбивать. Тут-то мы им навстречу и выдвигаемся. Без обозов. Налегке, або на месте нас уже все ждет. Раз-два! Дали по носу — вернулись в Москву так быстро, чтобы у нас столицу не отняли.
— А ежели будет одновременный удар с юга и северо-запада? — не унимался Крылов.
— Светлая у тебя голова, Андрей Прохорович! Так бы и расцеловал! — одобрил я генерала. — Кумекаю, так все и выйдет, как ты только что сказал. Ну так мы не лыком шиты. На южном направлении тоже будем готовить встречу. Перед окскими переправами готовим оборонительные позиции. Все деревни за Окой вдоль дороги на Москву упредить повелеваю, чтоб ни зернышка 2-я, а за ней 1-я армии не нашли. Пущай тащат обозы преогромные. Солдат на голодное брюхо не воюет. Ну, что? План принимается? Готовим две линии обороны, тренируем солдат, пополняем запасы?
Все согласились.
Неожиданно слово взял Шешковский.
— Государь, надо ещё отрядить людей Олонецкие заводы захватить. Причем много не понадобится. Там ещё с семьдесят первого года, после бунта приписных крестьян, по лесам изрядно бунтовщиков укрываются. Собрать их труд невелик.
— Небось, сам же розыск и дознание вел? — проворчал Подуров, которому Шешковский активно не нравился.
— Совершенно верно, — безмятежно согласился тайник. — И по делу больше двух тысяч крестьян проходило. А на охрану завода всего сто человек команды определили при двух офицерах. Так что захватить будет несложно.
— Ну что ж. Разумно, — согласился я с предложением. — Олонецкие заводы льют пушки. И пусть лучше они будут у меня, чем у Екатерины. Тимофей Иванович, организуй команду. Желательно из местных. Чтобы быстрее с земляками договориться могли.
— Если что, в Москве олонецких поищу. Тут всякого народу полно, — согласился генерал.
— Но Петрозаводск — это ещё цветочки. Нам нужен Архангельск. Неизвестно, сколько продлится у нас война с Катькой. Но все это время Балтика для нас будет закрыта. Да и потом тоже неизвестно как выйдет. Так что Архангельск для нас будет единственным свободным портом. Его захват — дело стратегическое. Что там есть из воинских частей и какую команду туда отряжать?
Задал я вопрос и оглядел военачальников. Все только руками развели. Неизвестно, дескать. Даже Шешковский ничего сказать не смог.
— Хорошо. Тимофей Иванович, будешь искать олонецких, заодно опроси всех купцов, что с Архангельском торговлю ведут, или местных оттуда найди. Все вызнай и отряди силы с запасом. А я тебе указ подготовлю о снятии всех торговых ограничений с Архангельского порта. Пусть все купцы, что в Питер товар везли, на Архангельск переключаются.
«Ох, и велика ты, Россия. Как тобой управлять без телеграфа? А кстати! Почему без телеграфа? Я же вполне могу оптический завести. Тем более что у меня теперь Кулибин есть!»
Совещание длилось еще около часа. Обсудили снабжение и размещение войск. Я очередной раз запретил практику определения солдат на постой к обывателям. Благо в Москве полно крупных дворянских домовладений, и они вполне могут послужить в качестве казарм.
На этом совещание закончилось и военачальники разошлись. Остались только мои «тайных дел мастера».
Окинул их грозным взглядом.
— Что там с Орловым? Вы мне обещали его показания на суде. Где результаты?
Соколов-Хлопуша виновато развел руки.
— Ох, упорный он, зараза. Опосля увечий ему уже всякая боль нипочем. Помереть нисколько не боится, а наоборот, очень даже хочет. А прищучить его пока нечем. Но надежда есть, государь. Дай нам ещё несколько дней.
Я пожал плечами.
— Я не тороплюсь. Только смотрите, чтобы не помер раньше времени. Я его голову Пестрово обещал, а обещания надо выполнять.
— Кстати, о Пестрово, государь, — подхватил Хлопуша. — А передай-ка ты его в мое ведомство. Все едино после его палачеств офицерам он как чужак стал. Брезгуют. А у нас толковых людей-то нехватка изрядная. Одни бывшие тати да душегубцы в штате. А Василий верен вам до самого донышка и не дурак вовсе.
Шешковский подхватил просьбу:
— Действительно, Петр Федорович, мы его всему научим. Толк из него явно выйдет. Заматереет, будет на кого ведомство оставить, в случае чего.
При этих словах Шешковский как-то вздохнул невесело. Я кивнул.
— Хорошо. Я не против.
— Государь. Я тут успел с утра по архивам московской военной коллегии пробежаться. И возникла у меня мысль, как без боя парализовать силу южной армии.
Я заинтригованно посмотрел на говорившего и жестом предложил продолжать.
— В формулярных списках офицеров есть данные о близких родственниках. Большую часть этих семей мы можем разыскать и взять в заложники. В южной армии сейчас приблизительно семь тысяч офицеров. С учетом, что в полку по штату положено четыре штаб-офицера и пятьдесят два обер-офицера, из них выше уровня капитана не больше тысячи. Полковников не больше двухсот. Я уверен, что мы сможем найти родственников не менее чем половины этих офицеров. Чего далеко ходить. Супруга фельдмаршала Румянцева уже у нас в руках, она фрейлиной у Натальи Алексеевны, вдовы Павла Петровича. Когда дело дойдет до драки, мы можем пригрозить, что всех перевешаем или перережем, коли Румянцев и прочие вашу власть не признают…
Шешковский ещё что-то говорил, а у меня в душе оглушительно издевательски хохотал давешний внутренний голос: «Давай! Давай! Загони всех этих баб, детей и стариков в сарай, обложи хворостом и пригрози сжечь! Это же так просто!».
Я аж застонал и схватился за голову. Шешковский замолчал. Тайники тревожно уставились на меня.
«История всегда повторяется. Революция льет кровь как водицу. Заложники, конфискации, расстрелы. Так и до продразвертки дойдем. И до гильотины… Но ведь это выход, — убеждал я сам себя. — Вместо того чтобы громоздить гекатомбы трупов простых солдат. Просто взять за горло офицеров. Решить все без крови. А чтобы соглашались охотнее, гарантировать нежелающим присягать свободу эмиграции и денежное пособие. Лучше потерять золото, чем людей».
Я наконец очнулся от своих мыслей и посмотрел на Шешковского. Тот, видимо, что-то нехорошее в моем взгляде усмотрел и слегка отшатнулся.
— Вы абсолютно правы, Степан Иванович. Это прекрасная идея, — мои слова для Шешковского прозвучали каким-то диссонансом. — Овчинникову я дам соответствующий приказ, а с вас точные адреса и фамилии. Думаю, что нужно будет ещё и организовать письма от заложников в армию. Подумайте, как их доставить туда единовременно и адресно.
На этом наш малый шпионский совет и закончился.
(Теремный дворец в XVIII. Наверху Златоверхий Теремок)
(1) Деташемент — временное воинское соединение.
(2) Пугачева подвело название. Московский легион комплектовался в Симбирске из белошадного состава драгунских полков с Волги, иностранцев и казаков волжских и яицких.
Глава 5
Вернулся я в свои покои в Теремном дворце уже за полночь. День выдался длинный, наполненный до краев делами, встречами, решениями. Голова гудела, как колокол Ивана Великого. Усталость навалилась свинцовая, не телесная даже, а душевная. Хотелось просто рухнуть и забыться, но сон не шел. Образ убитого мальчишки, Сергея Пушкина, снова встал перед глазами. Солнце русской поэзии… погасил. Тяжесть на душе росла, давила, мешала дышать.
Слуги давно разошлись. Никитин со своими людьми нес караул где-то снаружи, в переходах да на лестницах. Здесь, в моих комнатах, царила тишина, нарушаемая лишь треском свечей да гулким боем часов на Спасской башне. Я плеснул себе в серебряный кубок красного вина из початой бутылки, что принесли еще к ужину, и подошел к окну. Оконницы из цветного стекла были распахнуты настежь, впуская ночную прохладу и слабый свет луны. Москва спала внизу, раскинувшись темной, неровной массой, кое-где пронзенной огоньками сторожевых костров.
Может, выйти на верхнюю площадку Теремка? Там, под открытым небом, может, станет легче дышать. Немного померзну — быстрее засну. Идея показалась спасительной. Захватив бутылку и кубок, я поднялся по узкой внутренней лестнице на гульбище.