У крыльца городской управы лаялись два человека: один в потертом мундире и треуголке, другой — видом чистый варнак, пистоль за кушаком, на боку сабля, на башке не поймешь что понакручено. Видать, тот самый главный вор Сесека. Заслышав барабаны, примолкли. Как команда прибыла, продолжили свой спор.
— Я есть назначенный от Москвы военный и гражданский начальник этому городу, а ты, атаман, обязан мне подчиниться. Немедленно прекратить насилие и грабежи населения.
— Козьему стаду ты начальник, — глумился Сесека, оправдывая свое прозвание. Шепелявил сквозь пеньки давно выбитых зубов. — Прикажу тебя повесить. Царем ведь заповедовано: «И буде кто против меня противник и в недоразумении, таковым не будет от меня милости: голова отрублена и пажить ограблена».
— Я не изменник царю. Я присягу давал! И горжет отличительный имею, — ткнул себе под подбородок ахфицер, в серебряную бляху на цепочке с именем Петра Федоровича.
Все три унтера вышли вперед. Коротко глянули на отрезанную косичку ахвицера, на горжет. С презрением оглядели его сробевшую команду из пяти солдат.
— Пошто безобразишь, атаман? Аль не разглядел, что пред тобой люди государевы и барабаны при нас? Могем и иной знак показать.
— У меня к вам злобы нету. У вот к этому…
— Давно уже царем сказано: «Кои из дворян сами явятся и принесут повинную, тех прощать и в казаки писать, и в службу назначать». Завсегда по совести, а того паче по приказу поступать должно.
— Да я вас…
Унтер Сенькиной команды не дослушал. Кулаком махнул по виску — Сесека повалился.
— Остервенение скверных душ должно выжигать каленым железом. Вяжите, его ребята! Вы, вашбродь, послали бы своих солдатиков остальных ватажников похватать. А мы подмогнем вам для укрепы. Людишкам воровским никакого снисхождения не будет.
— Благодарствую! Чем отплатить за заботу вашу?
— Корабль нам нужен до Волги добраться.
— Постараюсь найти.
Ахфицер-то постарался, да больно нескладно у него вышло. С небрежением, какое случается, досталось команде рекрутов судно отставное, на дрова определенное. Сквозь худые доски из трюма солнце видать. Чуть ветер, судно станет скрипеть и с бока на бок валится. Бывало, корабельщики назначенные были готовы спасать свои животы на лодках, да у унтеров не забалуешь. Воду черпали, молились, доски в пазах крепили. Так и добрались с именем Господа на устах до нужного места. А что страху натерпелись — то не беда. Солдат к страху привыкать должОн.
Глава 9
Утро ни черта не красило стены древнего Кремля. Я хмуро разглядывал со своей приватной смотровой площадки ту разруху, которая царила на прославленном холме. Поджидал своих «заплечных дел мастеров», вот и нашел время подумать о квартирном вопросе.
Долгие годы небрежения столицей, а еще больше архитектурный каприз «женушки», к которому она быстро остыла (гигантский проект Баженова), нанесли непоправимый вред всему кремлевскому комплексу. Жить по сути негде, кроме как в Теремном дворце. Зимний дворец Растрелли, простоявший много лет пустым, мал и непригоден для жилья. Особый покой, возведенный для Катьки, напротив Сретенской церкви, разобрали. Под снос пошли и Житный с Денежным дворы, Запасной дворец Годунова, длинный корпус старинных приказов, дворы соборного духовенства, часть монастырских подворий и многое другое. От всего былого великолепия остались руины в виде фундаментов или уцелевшей подклетной части — жуткое зрелище. Обитать посреди замороженной на начальном этапе стройки врагу не пожелаешь. Все это безобразие «украшала» здоровенная коровья лепешка в виде разобранной южной стены с башнями и снесенных Набережных садов.
«С этим нужно что-то срочно делать».
Хлопуша и Шешковский уловили мое плохое настроение, как только мы встретились. Спрашивать, кто прогневал царя-батюшка, поостереглись. Хитрованы, решили сразу зайти с хорошей новости.
— Старшего из Орловых поймали, — доложился Хлопуша. — Степан Иваныча хитрость с орловской сожительницей удалась. Привела она нас к убежищу Ивана.
Шешковский довольно улыбнулся.
— Уже его взбодрили на дыбе. Думаем с братом свидание устроить и получить с Григория то, что тебе, государь, потребно от него.
А вот это было просто отлично. Если Орлов сломается, то по Екатерине удар будет нанесен сильнейший.
— Что мы Ивану можем обещать, кроме жизни? — продолжил Шешковский.
— Я готов его освободить на поднадзорное проживание где нибудь за Уралом лет через пять. И в заточении содержать с удобствами. Могу пообещать не ловить специально его младших братьев, Федора с Владимиром, и не против буду, если они эмигрируют.
Соколов склонился.
— Добро, государь. Сегодня же начнём работать с ними обоими.
— Еще чем порадуете?
Тайники приуныли. Повинились.
— Скорее огорчим.
— Выкладывайте, — вздохнул я.
— Донские казаки под командой Никиты Румяного, что в Казань к тебе, государь, приезжал зимой, Астрахань взяли. Да и все Поволжье от Царицына також.
— А что же здесь плохого? — удивился я. — Давно уже пора было!
— Так-то оно так. Но они при этом ограбили персидских купцов и личного посланника Керим-хана, правителя Персии. Тот к Екатерине с миссией дипломатической и дарами следовал.
— Не убили? — встревожился я. Конфликт с Персией категорически не входил в мои планы.
— Слава богу, никого не убили. И даже не били особо. Но, по словам самих персов, унижали изрядно. И от твоего, государь, лица при этом говорили. Так что обиду купцы и посланник на тебя имеют.
— И где они сейчас?
— С нами своим обозом ехали. А на Москве к соотечественникам двинулись, с постоем определяться. Но я знаю, где их искать.
— Завтра же этого посла персидского пригласи ко мне. Надо будет извиняться. А донских я потом проучу. Будут у меня всю жизнь помнить. И вот еще что. Найдите мне человечка, который кумекает в персидских делах. Было бы неплохо, чтобы меня просветили перед встречей с послом.
— Есть такой человек — оживился Шишковский. — Егиазарян Лазарь Назарович. Богатейший московский купец.
Степан Иванович поведал его историю.
Предки Лазаря давно и плотно опекали казну шахской династии Сефевидов. Оставались они при финансах Персии, и когда власть в стране подмял под себя Надир-Шах. Но после убийства этого узурпатора воцарился хаос, и Лазарь с семейством предпочёл перебраться в Россию. Причем с немалыми суммами, которые он и вложил в многочисленные мануфактуры, активно преумножая стартовый капитал.
Я сам из истории знал, что, получив дворянство из рук Екатерины и взяв фамилию Лазоревы (а позже Абамелек-Лазаревы), купеческая династия войдет в самые сливки российского общества. Но пока что глава рода дворянином еще не стал и фамилию еще не изменил. Потому я подумал и решил поговорить с ним без пафоса, за обеденной трапезой.
Выглядел он как типичный армянин. Крупный нос, глаза слегка навыкате. С щетиной явно приходилось бороться ежедневно. Волос на голове был густ и, несмотря на седьмой десяток, сединой были покрыты только виски. Телом Лазарь тоже не огрузнел, как многие его сверстники, и поклон исполнил вполне изящно.
— Счастлив приветствовать истинного государя земли Русской. Надеюсь, быть полезным вашему величеству.
— Я тоже рад знакомству, Лазарь Назарович. И давайте без церемоний. Прошу к столу, перекусим, поговорим.
Армянин удивился, но виду не подал, что польщен столь любезным обхождением. Уселся за стол как ни в чем не бывало. Выбрал блюдо себе по вкусу.
Я объяснил причину приглашения и получил ретроспективную справку по Персии и обзор текущей ситуации.
С времен царствования на Москве Ивана Третьего, деда знаменитейшего Ивана Грозного, в Иране правила династия Сефевидов. К началу восемнадцатого века внутренние проблемы Персии привели к многочисленным мятежам и поражениям от внешних агрессоров — России и Турции. И судьбу Польши Персия не повторила только благодаря одному из военачальников туркменского происхождения — Надир-Шаху. Он совершил чудо. Удержал страну от распада и вернул захваченные земли.
Правда, для этого ему пришлось в 1732 году свергнуть своего государя Тахмаспа Первого и посадить на престол — с чисто декоративными целями — его сына Аббаса. Впрочем, обоих он впоследствии убьёт и шахом объявит уже себя.
Надир-Шах расширил границы Персии до предела, завоевав территории Грузии, Азербайджана, Хивы, Бухары, Афганистана и кусочек Индии. Но, как это обычно и бывает, Надир-Шах, будучи удачливым полководцем, был отвратительным правителем и привел хозяйство Персии в полный упадок. После его убийства в 1747 году страна распалась на уделы и погрузилась в гражданскую войну.
— Вот тогда мы и решили покинуть пределы Персии и переселиться в Россию. Здесь несравнимо больше порядка и устроенности. Кроме того, мы здесь среди единоверцев, и это очень умиротворяет.
Период бардака длился очень долго и только спустя полтора десятилетия Керим-хан Зенд Мохаммад сумел собрать воедино то, что было возможно собрать. Пусть и без Афганистана и прочих окраин, но это снова была Персия.
Керим-хан личностью оказался выдающейся. В первую очередь своей государственной мудростью. За десять лет правления он привел в порядок экономику, наладил работу судов и госаппарата. Завязал отношения с Британской Ост-Индской компанией и позволил ей основать торговый пост на юге Ирана. При нем Шираз, столица Персии, активно застраивался красивыми зданиями. Строились дороги, мосты, ирригация. Процветала поэзия и наука. И все свое правление он старался не ввязываться в войны.
При всем при этом он лично был по-человечески скромен и не присвоил себе шахского титула. Называл он себя Вакиль од-Дауля «Уполномоченный государства». Формальным главой Персии при нем продолжал оставаться прямой потомок династии Сефевидов, шах Исмаил III, увы, умерший в прошлом году.
— И не старый еще был. Всего сорок лет. Может, отравили, а может, и сам спился, сидя в золотой клетке, — задумчиво потер голый подбородок Лазарь Назарович. — В общем, у шаха остался сын, Хайдар Мирза. Он должен стать новым шахом. Впрочем, пока что Керим не торопится проводить церемонию. Может, для своих сыновей шахскую корону планирует. Этого точно я сказать не могу. Кроме сына, у шаха осталось еще две дочери. Старшая, Зинат ан-Ниса Бегум, замужем за каджарским ханом, младшая, Зайнаб, насколько я знаю, не замужем.