пятясь, натыкаясь на стулья, влажной и липкой рукой папироску ломая, краской (быть может, стыда) заливаясь густо, пятился, пятился Птичкин - и за дверь. И вниз скорей... В кармане конвертик маленький. И поди ж ты: не дает конвертик этот уйти. Нельзя через порог шагнуть. Так вот - нельзя и баста: дна нет в глазах, - темный упрек, и последнего утешенья гибель, и боль, и... - Вот... Зинаида Павловна, письмо... Вам письмо... Забыл отдать... Письмо... Теперь можно итти. И бежать можно. Скорей!.. Там, на улице грязной, рябой от луж, глинисто-рыжей, там, в тонких сетях дождя путаясь, запрячет Птичкин в вороха своей бесстыдной душенки - взгляд бездонный и страшный, как смерть... Конвертик желтый. Адрес на нем кривобокий и марок дешевеньких штук десять. Зина смотрела на него и головой покачивала: сама с собой разговаривала - что ли... Сейчас - умереть... Главное - не думать. Только письмо вот прочесть... Вспыхнула огнем сердитая Лидкина строчка ...Дура, ты, дура. Приезжай в Москву... ............... - Жить!..
Сочи-Москва.
Май-ноябрь 1924 г.