– Надо же, – покачал головой Амиров, – страшную войну выстояло предприятие, а в мирное время дельцы похоронили. Как же так случилось?
– Да потому что управляли временщики. В кресло лезли, чтобы взять! Любое производство устаревает морально, изнашивается, время не стоит на месте, приходят новые технологии. Никто не хотел вкладывать средства, а лишь набить карман.
– Тоже самое происходит с угольными предприятиями? Шахты закрыли под видом нерентабельности, а вокруг вырыли котлованы?
– Мы живём на богатейшей земле! Снимай пять метров грунта, вот тебе и угольные пласты! И дёшево и сердито! – Семизоров распалился, лицо покраснело, и на лбу выступил пот. – Только никто не хочет думать о людях, которые загнаны в тупик. Они дышат воздухом с взвесью угольной пыли! Кто мог, тот уехал, работы нет!
– Так и что с заводом? – Фарид Махмудович направил собеседника в интересующее русло.
– Ах, да! Не так давно появляется в городе некая богатая особа, которая нашла инвесторов, желающих вложиться и реанимировать предприятие, – Пётр Николаевич снял очки, краем рубашки протёр стёкла и снова вернул на место. – Да вы, наверное, слышали, об этом писали все газеты, даже до «Известий» дошло. Дама предоставила в Министерство промышленности и энергетики проект по возобновлению деятельности машиностроительного завода. Вы даже не представляете, какие это суммы! Мало того, она нашла итальянцев, готовых вложиться в открытие обувной фабрики. С этой фабрикой такая же петрушка, что и с заводом! Когда средства массовой информации обнародовали такие перспективы, то у жителей города появилась надежда!
– Я понял! Последней инстанцией являлся сам Селивёрстов, от него зависело, быть прогрессу или нет?
– Сейчас я вам скажу нечто, от чего откажусь и никогда не произнесу публично: Селивёрстову отслюнивала каждая дворовая собака, а уже про крупные предприятия говорить нечего!
– Вы хотите сказать, что мэр получил приличный откат за эту подпись?
– Утверждать не берусь. Если бы глава был жив, то всегда мог завернуть документы и не дать ход, а в данном случае, назад дороги нет. Подпись стоит и заводу быть!
– Новость, конечно, для жителей отличная, но я не понимаю мотивов этой, как вы говорите дамы? Надо вложить огромные средства, а прибыль появится совсем не скоро!
– Дело в том, что никто не интересуется мотивами, главное, что в город может вернуться свежий ветер!
– Но почему именно Серов? В стране заброшенных фабрик и заводов полным полно от Калининграда до Владивостока!
– Не знаю, может глобус крутила и ручкой тыкала.
– Почему именно глобус?
– Ах, я вам главного не сказал: она гражданка Швеции.
– Ничего себе! – Амиров задумался, переваривая информацию. – Ну, итальянцы с обувной фабрикой это понятно, а каким образом гражданка другого государства получила возможность открыть предприятие стратегического назначения?
– Ну что вы, ей богу, как маленький! В Серове закрытым военным заводом «Пламя», который производит взрывчатку, владеют граждане с армянскими паспортами!
– Я никогда не занимался экономическими преступлениями, но что-то не так в нашем королевстве, если продаётся собственная безопасность! Хотя прекрасно понимаю, что без иностранного капитала не обойтись.
– Да вы, видно совсем далеки от экономических вопросов. Вы спросите, в каких отраслях экономики позиции иностранного капитала особенно значительны? Отвечу: в оптовой и розничной торговле. Например: держателями основных пакетов акций сетей магазинов «Пятёрочка», «Перекрёсток», «Карусель», «МЫ», «Провиант», «Тройка» и так далее, являются Нидерланды. «Лента» относится к Британским Виргинским островам, «Глобус» и «Магнит» курирует Кипрский оффшор. Всех не буду перечислять. Иностранного капитала в этом секторе более восьмидесяти процентов! Крупные иностранные гипермаркеты разрушили российскую сеть розничной торговли. Из данных Росстата следует, что предприятия в иностранной или оффшорной юрисдикции добывают пятьдесят пять процентов российских полезных ископаемых!
– Совсем безрадостная картина. А что же принадлежит государству?
– Скажу! – Семизоров сделал маленький глоток, чтобы смочить засохший язык. Несмотря на слегка затуманенный взгляд, речь его звучала ясно. – Всё участие государства в добывающей промышленности России сводится к владению Калининградским янтарным комбинатом, «Алросой» (это алмазодобывающие компании), «Роснефтью» и «Газпромом». Все остальные ресурсы добываются частными, оффшорными или иностранными компаниями! Вы заметили, что добыча угля в моей речи не прозвучала!
– Получается, что государству важнее янтарь, нежели металлы, медь, никель, кобальт, платина и уголь?
– Как не прискорбно! Но пока не всё так уж плохо. Активы государства ещё наиболее велики в электроэнергии, нефтепереработке, транспортном машиностроении, атомной промышленности. В остальных отраслях, государство уже не играет заметной роли.
– Я понял. Государство не хочет вкладываться в восстановление разрушенного завода, а тут появляется инвестор, готовый вложить огромные средства, предоставить рабочие места и оживить инфраструктуру города. Конечно, власти с удовольствием дадут добро иностранному капиталу!
– В самую точку! А чтобы этого не случилось, необходимо самим вкладывать в развитие промышленности, а не покупать нефтеяхты, замки, недвижимость в тёплых краях!
– Что же произошло с нашим патриотизмом? Ведь в сорок первом народ поднялся, чтобы защитить свою родину! Речь шла не о богатстве, а о цене собственной жизни!
– И на этот вопрос я вам с большим сожалением отвечу. В Конституции Российской федерации есть статья тринадцать, в ней говориться, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. И ведь понимаете, статья-то дьявольская! Тринадцатая!У народа забрали стержень и закрыли маяк. Мы болтаемся без веры, поэтому толпы отправились в церкви. А посмотришь на служителей и понимаешь, не тех носителей веры ты ждал. Как у Владимира Высоцкого:
– И ни церковь, ни кабак -
Ничего не свято!
Нет, ребята, всё не так!
Всё не так, ребята!
Целое поколение выросло без национальной идеи и патриотизма. Мы родину перестали любить! В этой пустоте неверия процветают паразиты с яхтами, виллами, оффшорами, замками и виноградниками! Тот, кто писал конституцию намеренно забрал у государства право формировать идеологию! А такое чувство как любовь к родине вызывает насмешку! Убогими и нищими мы стали, как инвалид без костыля.
– Только мы хорошо знаем, к чему привела фашистская идеология!
– Не передёргивайте, – махнул рукой Семизоров. – У человека есть воля к вере и если государство не сформирует национально-патриотическую идеологию, обязательно втиснется что-нибудь противное. Природа не терпит пустоты. А как жили дружно, не злились на зарплату чиновников, знали своих депутатов в лицо и пели песню:
«С чего начинается родина?
С картинки в твоём букваре…»
Семизоров пьянел на глазах, и следователь решил закончить беседу, хотя тема его очень интересовала. В другое время и при других обстоятельствах, так же за рюмочкой можно было бы побеседовать с умным интеллигентным человеком. А Семизоров Пётр Николаевич точно являлся таковым.
– Да Пётр Николаевич, непростой разговор у нас получился. Вроде и начали за здравие. Позвольте задать вопрос частного порядка?
– Мы ещё не всё выяснили? – Семизоров поднялся и нетвёрдой походкой двинулся к бару. – Ни я, ни Петренко не убивали главу города, несмотря на то, что мне лично он был не симпатичен. Я думаю и Семёну Аркадьевичу тоже.
– Для кого предназначена комната с решётками вместо дверей? – неожиданно обратился к спине хозяина дома Амиров.
Плечи Семизорова вздрогнули и напряглись. Через несколько секунд Пётр Николаевич повернулся всем корпусом и вернулся в кресло, прихватив непочатую бутылку с алкоголем.
– Ждал этого вопроса. Неужели вас не просветили о проблеме, с которой уже несколько лет живёт моя семья?
– Не наводил справки. Прежде меня интересовало алиби.
Семизоров с характерным звуком свинтил пробку с бутылки, налил в бокал янтарную жидкость и, охнув, запрокинул в себя.
– Моя дочь наркоманка. Я уже не помню, когда это всё началось. Из дома стали пропадать вещи. Сначала деньги, потом драгоценности жены и вещи. Я целыми днями на работе, жена занималась всем, только не нашим ребёнком. Видите, хоромы как обставила! Думаю, во дворце Людовика пятнадцатого не имелось таких роскошеств! Что с неё взять, никак не изменить натуру кладовщицы! Её любимые фильмы «Анжелика, маркиза ангелов», «Анжелика и король». Оттуда она черпала вдохновение, когда обставляла квартиру. Короче, когда мы выяснили, что дочь встала на кривой путь, было уже поздно! Что только не предпринимали, какие клиники, врачей, и методики не перепробовали. Когда начиналась ломка, происходило страшное, Она могла что-нибудь сделать с нами за то, что мы не давали денег на дозу и не выпускали из дома. Приходилось запирать её в комнате. Жена через решётку приносила еду и воду. Постепенно девочка приходила в себя, снова превращалась в нашу маленькую дочку. Проходило какое-то время и всё начиналось сначала, – Семизоров пьяно всхлипнул. – Страшно наблюдать за угасанием единственного ребёнка. Мы почти разорены! Дошло до того, что я прячу банковские карты и наличные в рабочем сейфе. Она вытащила из квартиры все ценные вещи! Осталась только помпезная мебель с позолотой, да плитка в ванной комнате с ручной росписью по тридцать пять евро за штуку, и ту пыталась отковырять! Строители приклеили на качественный раствор.
– Вы снова отправили дочь на лечение?
– Да. Жена сопровождает её. Пока я жив, я не дам девочке упасть в пропасть, путь ради этого придётся продать всё и начать жизнь с нуля.
***
Пантелеев дремал в машине. Услышав звук открывающейся двери, встрепенулся и протёр глаза.
– О, вас там угощали? – Константин помахал рукой, отгоняя алкогольное амбре, исходившее от следователя.