– Короче, вернувшись во Францию, отец попытался дозвониться сыну, но впустую. Он заполнил бумаги, поменял входную дверь и вернулся обратно к своим профессиональным обязательствам.
– Уехал обратно? Так и не узнав ничего о сыне?
– Вилли не подавал признаков жизни уже несколько месяцев и почти не отвечал на послания родителей или же отвечал, но с большим запозданием. На этом все могло бы и закончиться, но отец позвонил жандармам неделю спустя, чтобы узнать, как они продвигаются в поисках Вилли Кулома. И тут обозначилось серьезное недоразумение: не поступило никакого заявления о тревожном исчезновении, а значит, жандармы…
– …И пальцем не пошевелили.
– В точку. Никто не искал Вилли. А отец встревожился только потому, что ему позвонила некая Жюльетта Делормо, которая хотела узнать, нет ли у этого самого отца известий о Вилли. Улавливаете?
Шарко почесал правый висок, устремив взгляд на почеркушки и стрелки в блокноте коллеги. Люси кивнула:
– Более-менее. Подводя итог: незаконное проникновение, сын, живущий в доме родителей, но не постоянно из-за работы, его отсутствие, которое никого не обеспокоило, во всяком случае поначалу… И эта Жюльетта, кто она?
– Приятельница или подружка, не знаю. Вроде они познакомились давным-давно, на режиссерских курсах в школе кино в Сен-Дени. Больше пока почти ничего не известно.
Шарко уткнул палец в номер мобильника:
– Это номер той девушки?
Леваллуа кивнул. Франк забрал листок и посмотрел на Люси:
– Поговори с Маньеном, пусть сам сообщит дижонским жандармам, что личность жертвы из водонапорной башни установлена и предупредит отца, чтобы тот вернулся во Францию. И мне бы хотелось, чтобы его кабинет прочесали сверху донизу. Проследишь?
– Считай, сделано.
– Отлично. Жак, возьмешь на себя тот садомазо-клуб, «B & D бар», там познакомились Мейер и Рамирес, и там же этот… Вилли Кулом проник в среду сатанистов, я так думаю. А я займусь девушкой.
32
– Франк? Это Шене. Мне Белланже написал ночью по поводу пиявок, вот я и звоню.
Шарко только что проехал мимо Стад-де-Франс в направлении киногородка в Сен-Дени. Студии Люка Бессона[38]. Час назад он оставил сообщение на мобильнике Жюльетты Делормо, и она перезвонила ему через четверть часа. Они назначили встречу в одной из студий. Шарко только сказал, что хотел бы поговорить о Вилли, не добавив никакой информации.
– Я за рулем, но внимательно слушаю.
– Помнишь болячки на коленках, когда мы были маленькими? Они образуются из-за коагуляции. При соприкосновении с воздухом кровь теряет свою текучесть из-за тромбоцитов, которые склеиваются друг с другом и затвердевают за несколько минут. Очень эффективная система, останавливающая кровотечение. Но только если в крови нет антикоагулянта…
Звук жевания. Шене воспользовался паузой, чтобы перекусить.
– Спасибо за разъяснение. И что?
– Пиявки вырабатывают гирудин, один из самых мощных антикоагулянтов в мире. Они его выделяют естественным образом, когда закрепляются на коже, иначе они не могли бы питаться. Нескольких капель их слюны достаточно, чтобы сохранить в жидком состоянии кучу литров крови.
– Так вот для чего Рамирес их разводил? Ради гирудина?
– Логичное предположение. Ты их стимулируешь, собираешь слюну, и дело в шляпе. Некоторые фармацевтические предприятия тоже их разводят. Это называется гирудиноводство.
– А чтобы стимулировать, их нужно кормить. Отсюда и кошки, которые служили источником крови.
– Именно. А учитывая количество пиявок и кошек, которых вы нашли в его саду, он должен был накопить немало гирудина, и начал он не вчера. Этим можно сохранять десятки литров крови в жидком виде. Парень играл не в любительской лиге, если ты понимаешь, о чем я.
Десятки литров… Шарко попытался представить себе эту сцену: Рамирес в подвале, вооружившись скальпелем и пузырьками, отрывает пиявок от их несчастной жертвы, чтобы тщательно собрать их слюну и поместить в резервуары. И так месяцами, годами. Начал ли он заниматься этим в самом начале зарождения клана? В его мозгу возникла еще одна связь.
– Без гирудина Рамирес не смог бы изъять кровь Вилли Кулома, так?
– Кто такой Вилли Кулом?
– Жертва из водонапорной башни, его идентифицировали сегодня утром.
– Тогда да. Ну, или почти. Скажем, он смог бы ее изъять, но ни хранить, ни пить позже. Без антикоагулянта кровь очень быстро свернулась бы и приклеилась к сосуду крепче цемента. Я смотрел судебно-медицинские отчеты по Кулому, так что общая схема мне кажется очевидной: с одной стороны, ты спускаешь кровь, с другой – ты заполняешь ею контейнеры, в которых уже содержится некоторое количество ранее собранного гирудина. Это не позволяет ей сворачиваться и портиться.
Шарко притормозил и припарковался у обочины. В голове у него крутилось то, что Люси рассказывала о синдроме Ренфилда и жажде крови у Рамиреса, но он хотел выслушать мнение эксперта:
– Ты знаешь, откуда у него потребность пить кровь?
– Может, это связано с его сатанинскими убеждениями? Или ему просто нравилось? Некоторые подсаживаются на ее вкус и время от времени выпивают стаканчик, как ты выпиваешь бокал красного. В сущности, есть куча причин, объясняющих поглощение крови. От чистого фетишизма до вампиризма, не говоря уж о патологиях психического характера…
Шарко припомнил мерзкие истории определенной категории серийных убийц, которые пили горячую кровь своих жертв. Ричард Чейз, Петер Кюртен – настоящие вампиры. После собственной крови и крови животных начал ли Рамирес испытывать тягу к человеческой крови? Кровожадный псих? Как сказал медэксперт, вампир нашего времени?
– Я еще не закончил, Франк. Я внимательно изучил фотографии тела Кулома, и меня поразило еще одно: тот способ, которым действовал Рамирес, чтобы изъять кровь жертвы. Он ничего не оставил на волю случая.
– В каком смысле?
– С одной стороны, он работал с артериями, а не с венами. Ты знаешь разницу?
– Что-то связанное с кислородом?
– Точно. Кровь, циркулирующая в артериях, – обновленная кровь, очень красная, потому что насыщена кислородом. А кровь в венах обедненная, более темная, кислород из нее был поглощен мышцами.
– Ему было важно качество.
– Можно и так сказать. И с другой стороны, гм… Это будоражит еще больше, и тебе наверняка понравится. Я детально изучил способ, каким Рамирес взялся за дело: надрез на предплечье, извлечение радиальной артерии, канюля… Я покопался в моих старых воспоминаниях с медфака. Таким образом действовали при первых переливаниях крови, в начале двадцатого века. Метод Крайля… Радиальную артерию донора соединяли с веной реципиента. Перепад давления между веной и артерией приводил к естественной трансфузии крови от донора к реципиенту. Как в сообщающихся сосудах.
Франк нахмурился, неуверенный, что верно понял, к чему ведет Шене:
– Ты что пытаешься мне сказать?
– Я достал тело из холодильника и обследовал предплечья Рамиреса. Я уже отметил наличие следов от иглы на левом предплечье, это отражено в отчете. Нельзя исключить, что Рамирес, вместо того чтобы пить кровь, непосредственно вводил ее себе, пока жертва была еще жива.
– О господи…
– Я также сравнил их группы крови. У Кулома группа 0, резус положительный. Рамирес – группа А, резус положительный. С технической точки зрения Рамирес мог взять кровь Кулома, не рискуя гемотрансфузионным шоком.
Шарко едва мог поверить своим ушам. Двое мужчин на вершине одиноко стоящей башни. Один привязан, истерзан, радиальная артерия вытащена из тела. Второй вводит себе в вену иглу, подсоединенную трубочкой к артерии другого человека… Потом наполняются стерильные контейнеры, делается массаж сердца, чтобы не потерять ни единой капли драгоценной жидкости. Чистое безумие.
– Франк? Ты там?
– Да, я… я переваривал твои рассуждения.
– Пить кровь – это не страшно, если можно так выразиться, а вот вводить ее себе – дело другое. С одной стороны, нельзя переливать слишком много, если не хочешь вызвать скачок давления и взорвать себе сердце. Или же кровь выливается у тебя из другого места, чтобы сбросить избыток, что не так уж невозможно, имея в виду раны на его теле. Ну, сам представь себе всю опасность такого рода процедуры. СПИД, гепатит – короче, масса пакостей могут быть переданы от одного тела к другому. И не стоит забывать о гемотрансфузионном шоке, который приводит к серьезнейшим нарушениям в организме, а то и к смерти в случае несовместимости групп крови. Или Рамирес любил играть в русскую рулетку, или знал Кулома настолько хорошо, что полностью доверял его крови.
Шарко склонялся к второй гипотезе. Кулом проник в среду сатанистов и завоевал абсолютное доверие Рамиреса. В клане люди делились всеми своими секретами.
– Ты о таком уже слышал? О таких закидонах? О переливании крови?
– Никогда.
Они поговорили еще немного, потом Шарко поблагодарил и повесил трубку, ошеломленный, с головой, гудящей от новых вопросов. Переливание от одного живого человека к другому и без специального медицинского оборудования. Когда полицейский снова тронулся с места, минут пять спустя, он был твердо уверен лишь в одном: Вилли Кулом, не достигший и тридцати лет, прошел через ад на земле, прежде чем испустить дух с выжатым досуха сердцем, съежившийся, как высушенный фрукт.
Он дорого заплатил за то, что предал клан.
33
Со своими несоразмерными надстройками, футуристическим остеклением, огромным количеством студий и киноафишами невероятных размеров, здания киногородка походили на кусок Голливуда, перенесенный в северный пригород Парижа.
Жюльетта Делормо ждала Шарко в глубине главного вестибюля под высоким куполом, недалеко от реконструкции летающего такси, изрешеченного пулями, за рулем которого сидел Брюс Уиллис в «Пятом элементе». Короткие рыжие волосы, облегающие синие брючки и красные башмаки на литой платформе – вид молодой женщины наводил на мысль, что она тоже часть декорации. Обменявшись парой слов, они поднялись в один из учебных классов школы Луи Люмьера и закрылись там. Делормо положи