Выехав на окружную, он отправил эсэмэску Люси, чтобы успокоить ее: «Его не было дома, все в порядке. Скоро вернусь».
Ванв. Шлагбаум перед домами. Он кинулся в холл, промчался по лестнице. Внутри все горело: и мышцы, и кости. Голова кружилась, тело начинало отказывать. Скорей бы все кончилось: еще неделю он не продержится.
Как он и ожидал, никому не пришло в голову вызвать слесаря, чтобы починить взломанный замок. После того как тело Мейер было обнаружено в грибном подземелье, ни одному из них не пришло в голову вернуться сюда, хотя бы наклеить на дверь ленту «Национальная полиция». Не хватало людей, и все шло слишком быстро. Это расследование оставило за собой три зияющие процедурные дыры.
На всякий случай он натянул кожаные перчатки. Бесшумно зашел, закрыл за собой дверь, предпочел воспользоваться фонариком – лишь бы не привлечь внимание соседей. Все оставалось по-прежнему, то есть мебель была перевернута. Vampyres пришли похитить Мейер и не боялись, что им помешают.
Он повел лучом вокруг. Стойка с видеодисками ожидала его в глубине комнаты, рядом с телевизором. Шарко устремился к ней, опустился на колени, вглядываясь в ряд пластиковых футляров. Десятки фильмов ужасов, один другого кровавей, выстроились на верхней полке. Помогая себе указательным пальцем, он стал перебирать их по одному, чтобы не проскочить нужный. Зомби, вампиры, оборотни. Чуть ниже война. «Охотник на оленей», «Взвод», «Пёрл-Харбор». Никакого «Апокалипсиса сегодня». Он прошелся еще раз, чтобы проверить, не пропустил ли чего.
Вдруг по комнате прокатился рокот вертолета. Шарко подскочил. Телевизор включился на крупном плане лица в каске. На экране Франк узнал подполковника Килгора, которого играл Роберт Дюваль. Актер нажал кнопку проигрывателя, расположенного в кабине вертолета, который он вел. Внизу – джунгли. Звуковые вибрации. Литавры, тромбоны, рожки с нарастающей мощью звучали в громкоговорителях, установленных с внешней стороны машины. Инструментальные волны и Мартин Шин, который с заднего сиденья смотрел на коллег, не веря глазам своим.
«Апокалипсис сегодня»… Вертолетный рейд, сопровождаемый «Полетом валькирий», теперь во всю мощь гремел во вьетнамском аду.
Франк заметил тень, которая выступила из коридора позади экрана. Николя.
– Психологическая война, Франк… В «Апокалипсисе сегодня» вьеты слышали «Полет валькирий», доносящийся с неба, еще до того, как различали шум вертолетов. Они знали, что сейчас умрут, даже не увидев никакого боевого оружия.
Николя держал в руке пульт от телевизора. Его глаза блестели в полутьме квартиры.
– Как и в фильме, очень похоже, что мы оба тоже оказались на берегу реки, у врат ада.
Он направился к бутылке рома, стоящей на декоративном бочонке, взял два стакана, поставил их на низкий столик и устроился в кресле.
– Выпьешь? Не стоило бы это делать в доме покойницы, но, учитывая обстоятельства… Никто нас особо не осудит.
В телевизоре началась вертолетная атака. Снаряды неслись, женщины с детьми на руках метались во все стороны. Школьный двор разлетелся вихрем осколков. Варварство и жестокость.
Пока Николя выключал телевизор, Франк поднялся и подошел за своей выпивкой. И этот жест показался ему вполне естественным, настолько он был не в себе. Потом присел на краешек кресла напротив Николя, сжимая стакан в ладонях.
– Похоже, ты застукал меня как мальчишку, который наделал глупостей.
– Люси позвонила мне час назад, но я не стал отвечать. Она оставила мне сообщение, предупреждая, что ты можешь нагрянуть ко мне домой, и, вероятно, не с самыми добрыми намерениями… Но я и так знал, Франк, что ты приедешь ко мне, потому что ты не мог позволить мне продолжать. Поэтому я ждал тебя тут. И вот мы оба здесь, как в финальной сцене «Схватки». Видел этот фильм, помнишь, как Аль Пачино и Де Ниро смотрят друг на друга? Двое мужчин, которые в высшей степени уважают друг друга, но оба знают, чем это закончится.
Франк отпил глоток.
– Мы их почти уже взяли, ты в курсе? «Pray Mev»… И мы знаем, почему они так действовали…
– Просвети меня.
– Они заражали сеть крови через донорство в EFS. Какой-то хренов неправильный протеин, который они уже носят в себе, теперь прячется в препаратах крови, поступающих к пациентам. Попав к новому хозяину, болезнь развивается и разрушает нейроны, связанные с центром страха…
Николя побледнел и поднес руку к затылку. Значит, именно эту пакость гуру ему и вколол? Болезнь, которая разрушит его изнутри?
– Завтра утром мы возьмем одного из членов. Надеемся на цепную реакцию, которая приведет нас к гуру. Мы остановим их. Иначе они продолжат, пусть и не впрямую, убивать сотни, а то и тысячи людей. Сейчас еще трудно оценить, но последствия будут очень серьезные.
Белланже, не говоря ни слова, разглядывал содержимое своего стакана. Франк взял свой и отпил глоток.
– Люси думала, что Рамиреса в ту ночь не было дома… Он накинулся на нее, и ей просто ничего иного не оставалось…
– Несчастный случай, я знаю. Чтобы прикрыть ее, ты изувечил Рамиреса, чего эта мразь, на мой взгляд, вполне заслуживала. Но ты подстроил болезнь Жака, фальсифицировал официальные бумаги, ты смотрел, как мы ломаем себе голову, хотя знал часть правды. Все твое вранье…
– Думаешь, у меня был выбор?
– Выбор всегда есть…
– И теперь он за тобой.
Шарко выбрался из кресла – он, кто столько боролся, всю свою жизнь, ценой бессонных ночей, жертв, ран моральных и физических, отчаяния и обманчивых радостей, он, кто завтра в шесть утра будет на своем посту, перед дверью мерзавца, потому что это его работа и он доведет ее до конца, что бы ни случилось. Его мощная фигура, словно осевшая, чуть сутулая, двинулась к выходу.
– И последнее, пока ты здесь, – окликнул его Белланже. – Ты знаешь, что у меня есть доказательство?
Шарко обернулся. Белланже поднял свой телефон:
– Один мой хороший знакомый сможет отследить для меня телефон Люси, если я его попрошу. Ты же позвонил ей в ночь смерти Рамиреса. Мелани Мейер вспомнила точное время звонка с «Валькириями», она посмотрела на радиобудильник, не забыл? Двадцать два пятьдесят семь, это четко записано в протоколе допроса. А что мы найдем в двухстах метрах от жилья Рамиреса?
Шарко молчал, потеряв дар речи.
– Вышку с передаточной антенной. Достаточно проверить, что именно через нее прошел звонок на мобильник Люси ровно в двадцать два пятьдесят семь вечером двадцатого сентября две тысячи пятнадцатого года. Этот звонок является доказательством, что Люси находилась в этой соте, когда был убит Рамирес. Все в Управлении знают, что звонок Люси – это «Полет валькирий». И что слышит Мейер в тот вечер, в двадцать два пятьдесят семь? «Полет валькирий».
Франк посмотрел на своего бывшего напарника, который склонил голову, двумя руками массируя затылок. Он догадывался, какие демоны терзают того и днем и ночью.
– Теперь я получил все ответы, – вздохнул Белланже. – Я только этого и хотел, ответов – ничего больше. А ты что думал? Что несчастный наркоша отправится стучать Маньену и пустит под откос всю вашу семью? А сейчас катись отсюда, Франк. Оставь меня одного.
81
Вернувшись, Франк пересказал Люси свой разговор с Николя. Она крепко обняла его. Возможно ли, что кошмар закончился? И что их ждет более спокойное будущее?
– Ты совершенно уверен, что он ничего не скажет?
– Во всяком случае, именно это он дал понять.
С чувством облегчения оба устроились на диване. Через несколько минут мысли Люси снова вернулись к расследованию.
– Я не поеду завтра с вами допрашивать Лассуи. Рано утром я уезжаю в Бельгию, в район Спа.
– Спа? А что ты там собираешься делать?
– Матье Шелид перерыл что мог, нашел кое-какие данные о прионовых болезнях в старой статье медицинского факультета и вывел нас на некоего Арно ван Боксома.
Она протянула ему черно-белую фотографию, скачанную из Интернета. Шарко увидел открытое, волевое лицо мужчины, сидящего в окружении целого племени туземцев. Они были невысокими, почти голыми и гордо потрясали своими копьями.
– Ван Боксом – врач, который в пятидесятых годах больше десяти лет прожил среди сороваев, примитивного каннибальского племени в Новой Гвинее. Там он изучал неизвестную болезнь, которая поражала членов племени. Он назвал ее «короба́». Речь шла об одной из самых первых прионовых болезней, встречающейся в этой изолированной популяции. Болезнь поражала центральную нервную систему и вызывала непреодолимую дрожь, потерю равновесия, общую дегенерацию, затем смерть.
– Это больше похоже на коровье бешенство, чем на нашу болезнь.
– Да, но само место, время, прионы, картины Мев Дюрюэль – все совпадает. И судя по рассказу Шелида, Арно ван Боксом вернулся из джунглей почти сумасшедшим, результаты его исследования стали всего лишь предметом нескольких статей, но, по всей видимости, его работа никогда не была признана медицинским миром из-за отсутствия доказательств. Сейчас он живет в самой глубине Арденнского леса, в Бельгии, отрезанный от мира. Имеет смысл с ним встретиться.
– Ты едешь одна?
– Валковяк составит мне компанию для технической поддержки.
Шарко кивнул, потом заявил, что отправляется спать. Заглянув предварительно в комнату детей, он растянулся на кровати совершенно без сил. Стоило ему закрыть глаза, как в голове засвистели вертолетные лопасти и зазвучали крики вьетов, на которых сыпались снаряды. На грани сна он увидел лицо полковника Курца, разрисованное зеленым и коричневым, с холодными глазами змеи, готовой уничтожить все живое.
Франк не знал, чем закончится фильм, но одно было несомненно: конец приближался.
82
Обервилье, в Сен-Дени, пять тридцать утра. Кварталы Робеспьер, Кошене, Пери, словно засунутые в черную глотку. Серый частокол выстраивался в ряд, уходя за горизонт ночи. Их называли «оживленными кварталами» города, а на деле они были средоточием нищеты и жестокости. Во Франции тоже была своя мексиканская граница: Париж с его прекрасными кварталами, с одной стороны, и его обод, ощерившийся гнилыми зубами, – с другой.