посла!» (МРС, 503). Падение «красной» Каталонии и бегство республиканского правительства из страны, наконец, побудило Париж признать «белых». На конфиденциальные переговоры отправился консервативный сенатор Берар, академик и бывший министр. 25 февраля 1939 г. в Бургосе он и министр иностранных дел Хордана подписали пакет соглашений, определявших дальнейшие двусторонние отношения. Соглашения оставались секретными, пока L’AF 19 апреля не предала их гласности – с целью ускорить исполнение; расчет оправдался, хотя вызвал яростную кампанию «левой» прессы. Официальное признание состоялось после того, как за него 27 февраля проголосовала Палата депутатов. 2 марта Петэн был назначен послом с целью растопить накопившийся лед и, главное, «отвратить Франко от союза с Германией» (VCM, 405).
Глава шестаяПротив Рейха и войны: от аншлюса до Мюнхена, 1938
Моррас считает, что нам всегда будет не хватать генералов, пушек и солдат.
В истории мировой политики 1938-й год начался аншлюсом (далее будем использовать этот термин без кавычек) – официально воссоединением, фактически поглощением – Австрийской республики Германским Рейхом 12–13 марта. Возможно, в истории отдельных стран важные события случились и ранее, в первые 70 дней наступившего года, но чтобы с карты мира, в самом центре Европы, за сутки, без войны и на глазах у всех исчезло целое государство… Мы привыкли считать аншлюс частью гитлеровской агрессии, хотя его предыстория насчитывала почти двадцать лет.
12 ноября 1918 г. Временное национальное собрание в Вене провозгласило Австрию республикой в составе объединенного германского государства, о чем министр иностранных дел Отто Бауэр известил берлинский Совет народных уполномоченных, как теперь называлось правительство Германии. В марте 1919 г. Национальное собрание Австрийской республики включило в основной закон положение: «Немецкая Австрия является составной частью германского государства». Однако «союзники» не допустили объединения. Версальский договор обязал Германию «строго уважать независимость Австрии» (ст. 80). Аналогичное положение содержал Сен-Жерменский договор с Австрией.
В стране боролись две тенденции – за и против аншлюса. Сторонниками воссоединения были монархисты и социалисты («требование аншлюса было краеугольным камнем австромарксизма»[313]), которых поддерживали товарищи в Германии и во Франции. В 1921 г. Австрия провела референдум: «Следует ли федеральному правительству испросить разрешение Совета Лиги Наций на союз Австрийской республики с Германией?» Голосование состоялось только в одной провинции (Тироль), но результат говорил сам за себя: «да» – 145 302, «нет» – 1805. Под давлением победителей от продолжения пришлось отказаться[314].
19 марта 1931 г. Германия и Австрия заключили договор о таможенном союзе, вызвавший бурную реакцию во Франции. Журналист Жан Лушер – брианист, паневропеист, пацифист и будущий медиамагнат оккупированного Парижа – увидел в нем первый шаг к будущему экономическому, а затем и политическому объединению Европы, которому противостоят люди вчерашнего дня, а именно «наши националисты», «доктринеры политики силы и антигерманских действий». Понятно, что для Парижа причина беспокойства находилась в Берлине, а не в Вене. «Достаточно ли Франция сильна и отважна, чтобы по-настоящему на равных жить с Германией в новой Европе? – саркастически вопрошал Лушер. – Или она считает себя настолько уступающей Германии в экономической мощи и национальном динамизме, что жаждет сохранить искусственное преимущество перед восточной соседкой?» «Политика французского национализма, – резюмировал автор, – это политика малодушия и недоверия по отношению к Франции. Этого страха, малодушия и недоверия мы не разделяем»[315].
Фамилий оппонентов Лушер не назвал, но в этом не было нужды – он метил прежде всего в вождей «Action française» и их союзников. «Это событие подобно удару грома с ясного неба, – заявил 28 марта в Сенате Анри Лемери. – Оно резко изменило весь политический горизонт». Назвав договор «прелюдией аншлюса», он призвал «немедленно уничтожить эти проекты в зародыше, иначе они покончат с уважением к договорам и к сотрудничеству, установленному в Европе после 1919 г. <…> с престижем Лиги Наций и в какой-то мере с самой ее ролью. Это возвращение к довоенному времени с его тайной дипломатией, – пугал сенатор, – к групповому противостоянию, к плохо скрываемым мечтам о гегемонии. Начиная с 1919 г. это самая большая угроза всеобщему миру со стороны Германии». «Франция не желает видеть Австрию, постепенно поглощаемую Германией», – заключил он (HLP, 32–22, 37). Во время дебатов в Палате депутатов монархическая молодежь устроила шумную демонстрацию недалеко от Бурбонского дворца (AAF-1932, 366). По решению Международного суда в Гааге Совет Лиги Наций аннулировал договор, который был представлен ему для регистрации. За решениями стояли усилия Франции.
В Вене главным противником аншлюса был Энгельберт Дольфус – канцлер в 1932–1934 гг., убитый австрийскими нацистами. Той же позиции придерживался его преемник Курт Шушниг, но давление со стороны Берлина продолжалось. 17 февраля 1935 г. Доде поместил в L’AF статью «Неизбежность путча против Вены», заявив, что Третий Рейх готовит вторжение силами штурмовиков и беглых австрийских нацистов общей численностью 100 тыс. штыков при помощи своей агентуры в Вене (термин «пятая колонна» еще не появился), а рейхсвер должен будет помешать действиям итальянской армии.
На каких источниках основывался Доде, неизвестно, но информация сразу заинтересовала военных. «Прочитав эту статью, генерал одной из союзных с Францией стран, выполнявший в Париже функции военного атташе при дипломатическом представительстве своей страны, обратился за разъяснениями к начальнику разведки французского генерального штаба полковнику Ру[316]. Француз подтвердил, что “эти сведения в большей своей части являются точными”. <…> Французский генштабист сказал: “В случае каких-либо действий австрийских нацистов с целью изменить теперешнее положение в Австрии… (отточие в оригинале – В. М.) Франция вообще не предприняла бы никаких вооруженных мер для вмешательства с целью сохранить теперешнее положение Австрии”»[317]. Эта записка неназванного военного атташе неназванной страны, процитированная без ссылки на источник советским историком, который в молодости был оперативным работником Коминтерна под «крышей» журналиста, наводит на мысль, что ее автор «выполнял» в Париже еще и другие «функции».
Французский Народный фронт не скрывал отрицательного отношения к режиму Шушнига, церемониал официального визита которого в Париж в 1935 г. был сорван демонстрациями «левых». 11 июля 1936 г. канцлер заключил соглашение с Германией, которая признала суверенитет Австрии, а та подтвердила, что является «германским государством». Во время декабрьского турне 1937 г. по Европе министр иностранных дел Ивон Дельбос проигнорировал не только Берлин, но и Вену, хотя Австрия, как подчеркнул Лемери, «всё сильнее чувствует на себе германское давление» (HLP, 211). Но даже сенатор, снискавший наряду с Бенвилем лавры «Кассандры», едва ли предвидел, насколько близка развязка.
В феврале 1938 г. Гитлер перешел к делу и через посла в Вене, бывшего канцлера Франца фон Папена потребовал от Шушнига ввести в кабинет своих ставленников, начать подготовку к экономическому союзу и прекратить преследование нацистов.
Напряженные переговоры завершились встречей 12 февраля. Шушниг согласился и бросился искать помощи у Муссолини, но тщетно: англо-французская политика санкций уже толкнула дуче в объятия Берлина. Австро-германское коммюнике от 15 февраля подтверждало верность соглашению 1936 г., однако слова о «настолько тесных и дружественных отношениях, насколько это предполагают история и общий интерес германского народа»[318] для понимающих звучали тревожно.
Французские дипломаты в Берлине и Вене напомнили, что их страна «всегда считала существование и независимость Австрии одной из основ европейского равновесия»[319]. На дебатах в Палате депутатов 25–26 февраля Фланден, считавшийся «человеком Сити», поставил вопрос: будет ли Франция следовать курсу России или Великобритании? Правительство ответило резолюцией о «подтверждении соблюдения договоров в рамках коллективной безопасности и Лиги Наций». Радикал Альбер Мийо назвал эту политику «неосуществимой, бесполезной и даже неуместной»[320].
И здесь ход конем сделал Шушниг: 9 марта он назначил на 13 марта плебисцит по вопросу о «свободной, германской, независимой, социальной, христианской и единой Австрии», т. е. против аншлюса. В бюллетенях стояло только «да», причем вписанное от руки «нет» приравнивалось к «да»; участники должны были указать фамилию и адрес. Услышав новость, Муссолини воскликнул: «Это бомба, которая взорвется у него (Шушнига – В. М.) в руках»[321]. 11 марта Германия выдвинула войска к границе и предъявила Вене ультиматум. Шушниг отменил плебисцит и подал в отставку, заявив, что делает это под давлением Берлина. В ночь с 11 на 12 марта президент Вильгельм Миклас назначил канцлером «человека Гитлера» – министра внутренних дел Артура Зейсс-Инкварта. Тот обратился к Рейху с просьбой о помощи: точнее, от его имени был оглашен заранее составленный в Берлине текст. Гитлер приказал ввести войска. 13 марта Зейсс-Инкварт, исполнявший обязанности президента после отставки Микласа, подписал закон о вхождении Австрии в состав Германии