— Да не бойся ты так, товарищ Главный маршал, Надюха хотя и строгая, но напрасно никого не наказывает. Она вообще никого не наказывает, грозится только. Но все равно: если что, то я вас прикрою.
— Ну спасибо, такого мощного прикрытия у меня еще не было, — рассмеялся Александр Евгеньевич. — Ну, пошли?
Когда мы вошли в зал, никто в нашу сторону даже не повернулся? Все переживали за Надюху и ребятишек, стоящих на сцене и поющих песню. Получалось не так, как «по радио», но энтузиазм детишек зашкаливал, ведь вместо обычной репетиции у них настоящий концерт получился! И видно было, что Надюха, стоящая на краю сцены, тоже за детишек переживает… Так что на нас внимание все обратили лишь когда песня закончилась. Очень своеобразно обратили: в зале повисла мертвая тишина. Ну да, не каждый день в деревенскую школу (даже в десятилетку) заходят Главные маршалы авиации при всем параде. Но Александр Евгеньевич свое волнение вроде как переборол, а все прочее для него, скорее всего, уже было делом привычным. Он поднялся на сцену (буквально вспрыгнул на нее), повернулся к собравшимся в зале и в абсолютной тишине довольно громко произнес:
— Здравствуйте, товарищи! Я вижу, что у вас тут праздник, и я постараюсь его сделать еще более праздничным. Спешу сообщить, что решением нашего правительства и лично Иосифа Виссарионовича Сталина Никитина Надежда Ивановна… Надежда Ивановна, прошу, подойдите ко мне поближе… спасибо. Так вот, Никитина Надежда Ивановна за выдающиеся успехи в деле обучения подрастающего поколения награждается орденом Ленина. Надежда Ивановна, я так же хочу передать вам личную благодарность товарища Сталина за ваш воистину героический труд. Ура, товарищи!
Ну да, ура, конечно. Хорошо, что Надюху я давно и хорошо знал, так что упасть ей все же не дал. Сначала я ее подхватил, а затем и Александр Евгеньевич, видя такое дело, мне помог ее аккуратно посадить на заранее поднесенный мною стул.
— Что это с ней? — шепотом поинтересовался у меня маршал.
— Ничего военного, — так же шепотом ответил я. — Нервишки пошаливают, она сейчас вроде немножко беременная.
— Врач тут есть?
— Не надо врача, — с улыбкой ответил я шепотом и уже громко обратился к обомлевшей директрисе:
— Надюха, все хорошо, вставай! Все отлично, дядя маршал просто тебе орден принес в подарок от товарища Сталина. А с подарком от товарища Сталина в обморок падать вообще неприлично! Воды принести?
— Товарищи, предлагаю на этом концерт закончить, а все неспетое и сплясатое перенести на завтра. Надюха, пошли к тебе в кабинет, ты там с теткой Натальей посидишь, прочухаешься… а вот и супруг твой драгоценный, он тебе поможет вернуться обратно в человеческое достоинство. А вы, дядя маршал, чаю с нами попьете?
— Рад бы, но дела, ехать надо. Мне еще в Горький нужно сегодня слетать, там тоже какую-то женщину перед праздником наградить успеть нужно…
— А там-то кого?
— Да ты не знаешь, там какая-то Чугунова…
— Вот не повезло вам, Александр Евгеньевич! — негромко сказал я, выруливая к дому.
— Почему это не повезло?
— Потому что Надюха на третьем месяце, а Маринка уже на пятом!
— Ты и ее знаешь? А что, она действительно… М…да, проблемка.
— Сейчас решим, — я снял трубку телефона, набрал номер.
— Маринка? У меня вот какой вопрос: если мы к тебе с одним дядькой через часик на пять минут заскочим, ты дождешься? Отлично… нет, я пока дома, но у меня тут самолет. Ладно, у дядьки… хорошо, жди. Только обязательно дождись, это очень для меня важно.
— Вовка, я что-то не понял: ты что, со мной в Горький лететь собрался?
— Ну, место-то у вас в самолете наверняка какое-то есть, а без меня там концерт, который Надюха вам закатила, покажется веселой шуточкой.
— Ну… пожалуй, ты прав. Но обратно-то ты как доберешься?
— Как-нибудь доберусь, а нет — так у Маринки и заночую, не впервой. Но поезда там до десяти ходят, скорее всего успею.
— И не хочется мне тебя брать, и иного варианта не вижу. Ладно, мы тебя и обратно самолетом… У тебя куртка-то теплая?
— За пятнадцать минут точно не замерзну. Вы на аэродром двадцать первого садиться будете?
— Да, и машина нас там уже ждет… я надеюсь.
— А если и не ждет, то я знаю, где ее взять. Куда мне тут лезть-то?
На аэродроме двадцать первого завода нас уже ждали. То есть ждали все-таки маршала, но из самолета первым вылез я. И встречающий нас военный инженер — приятель Вовки Чугунова — довольно рассмеялся:
— Так это мы тебя, оказывается, встречаем? А нам сказали, что сам Голованов прилетает.
— Верно сказали, — ответил ему вылезший из машины чуть позже Александр Евгеньевич, — здесь Голованов. Машину приготовили?
— Так точно! «Победу», новенькую, только вчера с завода получили!
Я заметил, что при этом ответе Голованов поморщился: ну еще бы, с его ростом на заднем сиденье этого «лимузина» нужно было вообще согнувшись сидеть. Поэтому я тут же уточнил у встречающего, которого я знал только в лицо, но ни имени, ни фамилии не помнил:
— А Вовкина машина где?
— Там же, где ты ее и поставил. У него экзамен на право вождения только через две недели. Вы на ней поедете? Шофер нужен или сам поведешь?
Вовке я тоже подарил БМВ, искренне считая, что если деньги вовремя не потратить, то они очень быстро закончатся. Но вот времени у него освоить вождение почти не было, его отделение и теперь в три смены работало, делая очень нужные «самолетики»…
— Вовка, если чужого за руль пускать, тебе же голову и оторвет. Конечно сам. Александр Евгеньевич, идемте, тут недалеко.
— Ну… а куда?
— Вовка Чугунов машину водить только учится, а учиться-то ему где? В городе нельзя, так что он тут на аэродроме после работы круги и наворачивает. И машину вон там ставит, с другой стороны диспетчерской.
— А… а ключи? — до него этот вопрос дошел только когда мы к машине подошли.
— У меня есть, запасные. Ну что, садитесь, поехали.
— А ехать-то далеко? А ты не боишься, что милиция тебя остановит?
— Не боюсь, я удостоверение все же взял теперь. Да и в городе почти все милиционеры меня знают.
— А этот… Вовка Чугунов тебе голову не оторвет за то, что ты его машину взял? Чугунов… это не муж той женшины, к которой…
— Брат старший. Маринка фамилию в замужестве менять не стала, у нее свои резоны на это.
Ну конечно, накаркал Главный маршал: на повороте с Канавинского моста нас настиг свисток регулировщика. Я, конечно, остановился, почти сразу остановился, все же перед поворотом скорость я сильно сбросил. А милиционер подошел — я как раз окошко приоткрыл, и с легкой улыбкой поинтересовался:
— А куда это, товарищ шофер, мы так спешим?
Ну да, спешим. Вечер уже, десятый час наверное, на мосту вообще пусто — так что же мне, плестись со скоростью пешехода? Я уже воздуха набрал, чтобы высказать свое мнение, но милиционер, к окошку наклонившись, продолжил:
— А, тут у нас, оказывается сам товарищ Кириллов. Но машина новая, не узнал… Товарищ Кириллов, куда спешим?
— Маршала Голованова по срочному делу везу, непонятно что ли?
— Обленился ты, Шарлатан, даже врешь без вдохновения. Сказал бы «товарища Сталина везу», я бы поверил. Ладно, езжай. Тебя проводить? — милиционер кивнул на стоящий у обочины мотоцикл.
— Не надо, я на Монастырскую… на Ролана еду.
— К Чугуновой? У нее все в порядке? Помощь нужна?
— Нет, все в порядке.
— Ну давай! И ты это, поосторожнее рули, договорились?
Ну да, я тут несколько раз ночами Вовку в городе вождению обучал, и меня многие милиционеры тогда заметили. То есть конкретно этот, может, и не попадался мне раньше, но морда моего лица в местной прессе частенько появлялась, а милиционеры — они народ общительный и наверняка все в ОРУД знали, что у Шарлатана удостоверение шофера второго класса…
Когда мы поднялись На Ильинку, Александр Евгеньевич поинтересовался:
— А эту Чугунову что, вообще все знают? Она вообще кто?
— Молодые — все, она второй секретарь обкома комсомола. Все приехали, нам сюда.
В дверь я постучал, знал, что дома у нее все уже спят. Маринка встретила нас в каком-то длинном халате, и была она какая-то… серая и очень уставшая. Посмотрела на меня мутным взором каким-то, кивнула — мол, проходите, а на маршала (который в своей летной куртке был) даже не взглянула. И пошла на кухню — ну а мы пошли за ней. Я из захваченной из дому сумки выложил на стол коробку яиц, пакет с пирожками, пару кабачков свежих:
— Маринка, я тут поесть кое-чего захватил, тут два медовика, дед Митяй снова испек, и с луком и яйцами, это от бабы Насти. А ты чего такая убитая?
— Да Вася… он почти совсем не ходит уже, вчера в магазин пошел — и не дошел, милиционер какой-то его обратно до дому довел с соседом. — Марина как-то напряглась и даже вроде как взбодрилась: — Да знаю я, что ты мне сказать хочешь, но лучше заткнись!
— Не заткнусь: я считаю, что ты, конечно, дура, но еще больше ты молодец и я горжусь тобой! И заметь: дур — много, а молодцов крайне мало, и ты среди молодцов впереди всей колонны! И снова повторю: я тебе всегда помогу.
— Ну спасибо… нет, на самом деле спасибо. Рассказывай, зачем пришел, попробую и я тебе помочь.
— Ага, помогальница нашлась! Тут товарищ Голованов по твою душу приехал, причем Главный маршал авиации товарищ Голованов, и приехал он тебя награждать орденом. Так что быстро мне нос кверху, хвост торчком и иди орден получай!
— Какой орден?
— Орден Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, — подал, наконец, голос Александр Евгеньевич. — Товарищ Сталин решил, что вам… то есть вам и Надежде Ивановне Никитиной ордена нужно вручить до праздника. Вы уж извините, если я не вовремя…
— Вовремя-вовремя, — не дал ему продолжить ненужную тему я, — вручайте орден и поедем: я еще могу на поезд успеть.
— А же сказал, что доставлю домой самолетом. Товарищ Чугунова, от лица советского правительства и лично от товарища Сталина я поздравляю вас с награждением орденом Трудового Красного Знамени. Примите высокую награду, а товарищ Сталин просил и личную его благодарность передать за вашу работу.