— У нас у самих народу не хватает, кого туда на стройки-то посылать? Школьников?
— Это ты просто еще подумать не успела, а как подумаешь, то сразу сообразишь: никого посылать никуда не надо. Там, чай, люди тоже не безрукие, сами все построить смогут.
— Из чего? И причем тут шефство тогда? Будем хором их подбадривать?
— Марин, в Смоленской области, насколько я в курсе, болот торфяных чуть больше, чем дофига — а как из таких торф для всего добывать, ты можешь у тетки Натальи спросить. Известь там наверняка где-то водится, глины тоже хоть попой ешь, так что если комсомольцы на субботниках изготовят оснастку для десятка цементных печей и для двух десятков кирпичных…
— То есть мы им будем поставлять оборудование…
— Сверхплановое. А десяток цементных наших деревенских печей — это уже тысяча тонн цемента в стуки.
— Но для цемента и мельницы нужны, а для мельниц шары чугунные или стальные. Если Ворсменский завод еще и для смолян заставить шары лить, то металла вообще ни на что не останется — а Павловский автобусный сейчас только из Ворсмы металл и получает.
— Гляжу, ты уже думать начинаешь, и это радует. Шары пусть сами льют: там металлолома можно много собрать. Ну и наших пионеров ты на сбор металлолома организуй: в Ворсме еще и электропечки есть, в них можно много стали для таких шаров переплавить. Можно переплавить, но пока просто нечего переплавлять. Но если еще и смоляне нам металлолома для начала подкинут…
— Ну, допустим. А смоляне, думаешь, умеют на твоих этих печках работать?
— Даже медведей можно научить на велосипедах кататься, а там все же не медведи живут. Организуй на наших заводиках обучение для тамошнего народа…
— А…
— А все остальное мы с тобой по ходу дела думать будем. Тут главное — первым в эту затею ввязаться, и из-за этого все там будут твердо знать, что именно Маринка Чугунова им так сильно помогла. Так что уж улицу в честь героического мужа известной каждому смолялину тетки назвать будет лишь слабым выражением всеобщего к тебе уважения…
— Да уж, как ты был шарлатаном, так и остался. И шарлатаном же помрешь… надеюсь, очень нескоро. Ты у нас пионер? Так что слушай задание от секретаря обкома комсомола: через неделю принеси мне подробный план по… по такому шефству. Но учти: у нас на заводах и фабриках планы настолько напряженные, что на серьезные поставки оборудования рассчитывать все же вряд ли получится.
— Марин, у нас среди молодежи в области кто главный агитатор? Вот и агитируй, а пионеры и металлолом соберут, и комсомольцы на заводах подтянутся при верной постановке вопроса. Ты же не забыла еще, надеюсь, что в городе девяносто процентов народу — твоя родня? Вот на родственные чувства и дави.
— Ну шарлатан! Ладно, ты планом работ займись, а я насчет агитации подумаю. Ведь даже если твои предсказания хотя бы на десять процентов оправдаются…
После заседания правительства, посвященного итогам года, за обедом Иосиф Виссарионович поинтересовался у Климента Ефремовича:
— Ну что, у тебя хоть какие-то мысли по поводу того, что все представления на Шарлатана от его родни только к нам приходят, есть? А то вроде и есть за что парня награждать, но если его родственники только наградить хотят, то идти на поводу их как-то неправильно.
— Я тоже думаю, что неправильно. Тут еще два представления на него пришло, и опять от родственников: снова его награждать хочет пятиюродный дядька и четвероюродный племянник, такое впечатление складывается, что в области на руководящих постах только его родичи и сидят — но, с другой стороны, они там все именно по-родственному так друг другу помогают! И эта товарищ Чугунова в газетах местных постоянно статьи печатает, что все родственники должны друг другу — и сводным родственникам тоже — изо всех сил во всем помочь. Например, родственникам покойного мужа товарища Чугуновой. Народ, конечно, не против, и помощь они действительно оказывают заметную, но если все лишь родне помогать будут…
Сидящий напротив них за столом товарищ Струмилин внезапно залился хохотом.
— Станислав Густавовчич, что ты видишь в этом смешного? — возмущенно поинтересовался Иосиф Виссарионович.
— Да вот, услышал случайно о помощи пятиюродным братьям и дядьям, подумал, что это точно в стиле Шарлатана. Наверняка он это и придумал.
— И ты считаешь, что это так смешно?
— Считаю. Потому что, если взять чистую статистику, то в любой области нашей страны пятиюродными друг другу родственниками будет девяносто девять… ну, сейчас, из-за массы эвакуированных, скорее девяносто пять процентов всех жителей. А шестиюродными являются вообще все советские граждане, да и, пожалуй, все жители Европы тоже. И почти наверняка половина китайцев — а семиюродными вообще все люди земли будут! Поэтому раньше родню дальше троюродных никто и не рассматривал, а вот сейчас, да еще в плане помощи родне — я думаю, что это очень неплохой агитационный ход. Я ведь верно догадался, что это затея Шарлатана нашего?
— Нет, эту позицию продвигает в Горьковской области второй секретарь обкома комсомола Чугунова.
— И наверняка она какая-нибудь пятиюродная сестра Шарлатана, так?
— Племянница, но да, пятиюродная, они все из одного Павловского района. Товарищ Голованов еще удивлялся, что в городе все почти — родственники этому мальчишке.
— Да он и сам, если покопаться, может Шарлатану пятиюродным внуком быть, — еще раз рассмеялся товарищ Струмилин, — и я наверняка у него в родне, да и вы оба тоже.
— То есть ты хочешь сказать…
— Это всего лишь агитационный прием. Действенный, все же у нас в стране к родне принято именно по-родственному относиться, а уж если вся страна у нас друг другу родня… И если это Шарлатан придумал, то ему только за это орден нужно дать.
— Ну, разбросался ты орденами. У Шарлатана и без тебя уже пять представлений есть, причем последнее — вообще на «Знамя», от обкома партии: он осенью в своем колхозе пустил в поле картофелеуборочную машину прицепную, да такую, что колхозники трех районов сами скинулись и в Богородске завод межколхозный по изготовлению таких машин выстроили и уже запустили. Потому что одна такая машина на уборке картошки заменяет чуть ли не сотню человек.
— Так ее Шарлатан изобрел? — удивился Станислав Густавович. — Я эту машину запомнил, богородцы для завода через Госплан станки заказывали, германские им были поставлены…
— То есть он все же сам машину смог придумать? — решил уточнить Климент Ефремович. — Что подтверждает…
— Что подтверждает, что мальчик очень много читает и над прочитанным думает: машину эту еще до революции один помещик на Псковщине придумал. Но все об этом изобретении забыли, а Шарлатан и вспомнил, и сделал ее, и применил.
— Одна машина вместо сотни человек в поле… а я, пожалуй, «Знамя»-то парню и подпишу! Вечером к Калинину специально зайду и постановление Президиума из него вытащу!
— Уймись, Клим! Через две недели комиссия по премиям заседать будет, я думаю машину на премию третьей степени выдвинуть нужно. Потому что он ее все же не изобрел, а просто применить догадался.
— Тогда я буду настаивать на первой степени, — тут же добавил товарищ Струмилин. — Я же сказал, что машину помню, так в ней только принцип дореволюционный используется, а машина — полностью новая. Не от колеса крутился, а от вала отбора мощности «Универсала», и картошку не обратно на землю кидает, а в бункер, откуда ее хоть в телегу, хоть в грузовик сразу пересыпать и можно. Конечно, думаю, ее все же какие-то инженеры рассчитывали, но если общую схему им Шарлатан дал… Я еще раз описание просмотрю, оно у нас в Госплане осталось, и если я в своем предположении прав…
— Ты всерьез думаешь, что десятилетнему мальчишке…
— А я ничего не думаю… про возраст. Я думаю, что если на человека уже пять представлений на ордена пришло, и все они за достаточно серьезные изобретения… даже от родственников пятиюродных… Да и на премию ведь тоже от родственника такого будет? — он с усмешкой посмотрел на Иосифа Виссарионовича.
— Клоун!
— Ну да, на шарлатана я еще не дорос.
— Но ты со своим мнением о степени все же с обоснованиями на заседание комиссии приходи, с очень обоснованным мнением!
Маринка в работу окунулась с головой: в местных газетах ее статьи о «шефской помощи» появлялись по два раза в неделю, а пионеры — причем не только горьковские, но и смоленские — металлолом стали собирать более чем усердно. Это зимой металлолом, а по весне ведь и к добыче болотной руды наверняка приступят. На Смоленщине такой было много, а из нее хотя и получалась сталь не высшего качества, но арматура для железобетона из нее выходила вполне приличная. Просто из «подручного чугуна» сталь было выплавлять проще, чем из металлолома: все же во втором случае нужен или мартен, или электропечь — но мартены строить долго и дорого, а для электрических печей там электричества просто не было. Но и последняя проблема «потихоньку решалась», и не только силами Ворсменского ордена меня комбината имени меня, городские предприятия тоже посильный вклад в дело электрификации Смоленщины вносили: все же самая мощная установка, которую могли сделать в Ворсме была всего на полмегаватта, а Горьком где-то и трехмегаваттные уже потихоньку делали. Очень потихоньку, ведь профильных заводов в городе не было — но все же делали на непрофильных. То есть котлы в Сормово делали, остальное — просто не знаю где, но все это делалось именно на «комсомольских субботниках».
А Маринка придумала еще шефство немножко «разделить»: Горький шефствовал в основном над Смоленском и Вязьмой (которые были в списке городов, требующих максимально скорейшего восстановления), и немножко над другими городами, а районы области получили в «подшефные» определенные районы области Смоленской. И Павловскому району «достался» район Глинскинский, причем не по лотерее какой-то достался, а «по зрелому размышлению»: оказалось, что в Глинскинском районе есть месторождение интересного мергеля, который просто надо в печку кидать чтобы получился хороший цемент. А у нас в районе как раз и начали в свое время «колхозные» цементные мини-заводики строить, так что у народа и опыт в таком строительстве имелся, и связи наработанные с заводами, где для цементных заводиков могли оснастку изготовить. А раз в том районе живет родня, и не просто родня, а родня героического мужа павловской уроженки Чугуновой, то им помочь — дело вообще святое. И уже в марте бригады цементозаводостроителей отправились в Смоленскую область помогать строить цементные заводы уже «на месте». А еще туда же отправили — из Горького — и оборудования для торфодобывающих предприятий, а обратно к нам приехало почти пять сотен будущих рабочих смоленских заводов «опыт перенимать»…