А так как государство у нас в роли потребителя выглядит практически бездонной бочкой, то артель сможет и выпуск продукции увеличить, и при этом, возможно, и себестоимость продукции уменьшить — то есть свой доход увеличить. Да, фонд зарплаты это, скорее всего, особо не увеличит (хотя и увеличит, ведь сырье и материалы они теперь смогут по безналу приобретать, наличку на это уже не тратя — и я этот момент в артелях отдельно и очень подробно расписывал), а избыток безнала они смогут потратить на приобретение, скажем, тех же стройматериалов, и для своих членов дома новые выстроить, в деревнях своих всякие удобства вроде водопроводов устроить — много на что и безналичные деньги потратить можно для обеспечения наличного благополучия. И в целом это было всем понятно, но вот разбираться в деталях приходилось долго и очень нудно, а единственным место, где в нуднятину мне лезть не пришлось, были Грудцинские заводы: там у меня председатель кирпичной артели спросил лишь, а можно ли будет и для «старого» заводика глиномешалку купить, и после моего ответа «да, а я еще попрошу ее побыстрее вам поставить», он лишь уточнил где, когда и какие бумаги подписывать будет нужно. А его дочка, которая в артели работала счетоводом, вообще пошла меня чаем с пряниками угощать, радуясь, что больше ей не придется этим заниматься. А на цементном меня даже спрашивать не стали, а сказали, что потом попросят помочь им экскаватор купить, причем никаких обязательств с меня даже не потребовали.
Но так как я именно с Грудцино и начал, то это мне сильно помогло потом с остальными артельщиками договариваться: экскаваторы-то, оказалось, всем нужны, а еще нужны грузовики, еще кое-что по мелочи — и мелочей этих было столько, что для удовлетворения потребностей всех артелей стройматериалов области, по моим прикидкам, завод размером с ГАЗ должен будет полгода только на артели и пахать. Однако заводов в стране много, а с миру по нитке… Вдобавок, у меня в голове была еще одна идея насчет «скорейшего удовлетворения потребностей», но ее воплощение я решил отложить на «после Москвы».
В среду в Ворсму уже приехала из Горького тетка-бухгалтер, а в Ворсму она приехала потому, что отсюда по всему району было ближе кататься. Причем приехала она «всерьез и надолго», на «Опель-капитане» приехала и сразу приступила к изучения работы уже мною окученных артелей. Судя по всему, товарищ Тихомиров договорился с руководством Ворсмы о том, что именно здесь будет «расчетный центр» всех артелей района — так что тетке и отдельное помещение выделили, и даже предоставили «полуторакомнатную» квартиру. С телефоном. И это оказалось очень удобно: я с этой теткой вообще живьем не пересекался, мы обо всем именно по телефону и договаривались. То есть я ей рассказывал, с какой очередной артелью я поговорил, как к ним проехать и кого там ловить нужно для решения всех вопросов. По телефону такие вопросы решать удобно, вот только иногда я с бухгалтершей по полчаса разговаривал — и мама меня обзывала теперь «бюрократом». Не обзывала, а называла все же, и баба Настя тоже периодически кричала «бюрократ, ужинать иди!» — а Маруся каждый раз возмущалась:
— Вовка не бюрократ, Вовка — Шарлатан!
Что добавляло веселья в доме, и это меня, откровенно говоря, радовало. Потому что в целом поводов для веселья, по моему убеждению, было еще в стране маловато…
Но по телефону я с теткой разговаривал-то всего три дня: вечером в среду, в четверг недолго утром и почти час вечером и в пятницу утром поговорил минут пятнадцать — а после того, как занятия в школе закончились, я зашел туда, захватил Надюху и мы поехали в Горький, на машине поехали. Надюха не сказать, что приглашению обрадовалась, но все же особо переживать по этому поводу не стала: у нее «что-то сломалось», молока почти не было после рождения сыночка, а через пару недель вообще закончилось — но тут же все друг другу родня и ей быстро нашли кормилицу. Девчонка молодая из Ворсмы к ней временно переехала, молодая мать-одиночка. Вообще-то она была вроде как из Богородска, но — хотя в последнее время интересоваться у таких «а кто отец» стало не принято, она все же родной город покинула, перебравшись с Ворсму к какой-то родне — а оттуда и в Кишкино спокойно (и с радостью) перебралась. Звали ее (видимо, в связи с огромным разнообразием используемых в местных деревнях имен) Надеждой, и была она… забавной: ростом чуть больше полутора метров она поражала размером (и производительностью) своего молокозавода, и даже после кормления двух младенцев она остатки молока отправляла в Ворсму (оттуда, с молочной кухни, к ней дважды в день водитель из городской больницы приезжал). И новому занятию девчонка очень радовалась: мало что ощутимую пользу людям приносила, так и теперь у нее проблем с собственным питанием не было. А в Ворсме-то она, получая копеечную выплату на ребенка, вообще жила милостью родственников…
У меня на это Надежду тоже определенные надежды возникли, но их я точно на потом отложил, не до того было — и со спокойной совестью отправился с Надюхой за… неизвестно чем. Рейс самолета точно ради нас задержали: я на аэродром приехал где-то без нескольких минут шесть, а в шесть мы уже в воздухе были. А в половине восьмого мягко приземлились на Тушинском аэродроме, где нас встретили, на машине (белом «ЗиМе») отвезли в гостиницу — и опять номер нам в «Москве» выделили. Хороший номер, двухкомнатный, с большой ванной комнатой, где из кранов текла и холодная, и горячая вода. А горничная (или как она там сейчас называется), которая нас в номер проводила, еще указала на лежащий на кровати большой белый махровый халат, и Надюхе сказала, что это ей.
Ну, директриса оказалась в своем амплуа: она халат осмотрела, увидела на нагрудном кармане монограмму «НН» и сказала, что наверное халат этот кто-то забыл, надо все-таки растеряху найти и халат вернуть — на что горничная сказала, что это инициалы «Надежда Никитина» и это ей подарок от руководства. От какого не уточнила, хотя у меня определенные подозрения и возникли. А Надюха растерялась, только «спасибо» произнести смогла — и побежала «осваивать ванну». То есть сначала мы все же спустились в ресторан и поужинали (и выбор блюд там воображение уже поражал), а уж после Надюха в ванну и нырнула. И плескалась там как русалка пока я не заорал и ее оттуда не выгнал, напомнив, что «завтра у нас будет трудный день и нужно выспаться».
Перед тем, как ложиться, мене эта подруга долго рассказывала, как ей ванна понравилась и какое счастье, когда в доме есть горячая вода в кране — но я ей напомнил, что вообще-то такое счастье и у нас в Кишкино уже на текущий год запланировано.
— А ванна? Ванна-то не запланирована, и вообще до меня очередь новый дом строить скорее всего только на следующее лето дойдет!
— Надюха, рыдать переставай. Я для тебя специально ванну закажу в металлической артели, они еще получше ее отлить сумеют.
— Но у них будет просто чугунная…
— Глупости не говори: фритты они в Павлово возьмут сколько понадобится… слушай, а ведь это идея: поручим им такие ванны серийно выпускать, народ их в драку брать будет, а им лишняя копеечка в зарплату.
— Да? У них чугуна не хватит.
— Хватит, Маринка сказала, что на Смоленщине тамошние пионеры уже металлолом очень неплохо собирают, так что из него наши чугуна смогут много сварить. У нас же электропечка шикарная, а чтобы из стали чугун сделать, отходов графита хватит. И будем мы каждый день в ванных плескаться! Я уже тоже такую же захотел, причем я ее раньше твоего у себя поставлю. Но и ты поставишь уже в этом году: я специально поговорю с нашими, чтобы тебе дом вне очереди обновить, и вообще всем нашим училкам тоже.
— Ну да, они все бросят и побегут мне дом строить!
— Я же, прежде чем говорить, еще и думаю. Тебе не бросятся, а вот всем учительницам еще как бросятся. Ладно пошли спать, завтра денек будет, боюсь, непростой…
Денек выдался напряженным: в десять за нами, как еще вчера и предупредили, заехала та же белая машина — и нас отвезли на ВСХВ. И прямо на машине подвезли в павильон «Овощеводство», где мне торжественно вручили Большую золотую медаль «Передовику социалистического сельского хозяйства» за, как было написано в прилагаемом к удостоверению дипломе, выдающиеся успехи в деле выращивания кабачков. Ну да, спохватились, еще десяти лет не прошло… А Надюхе там же выдали уже Малую золотую медаль за «отработку методов выращивания огурцов в зимнее время». Ну да, в одной из школьных теплиц она и огурцы тоже выращивать стала, а я ей тогда же подсказал и забавный способ, как при этом обходиться без пчел. То есть она и огурцы выращивать стала чтобы способ проверить — а потом об этом и статейку в «Юный шарлатан» написала. Способ, конечно, несколько диковат: нужно было в теплице еще и мух-дрозофил развести. Они как опылители, конечно, пчелкам и в подметки не годятся, но огурцам вроде хватает — и Надюха свою премию получила.
Потом нас отвезли в павильон «Птицеводство» — и там мне обломилась такая же медаль, но уже за червяков. И не такая же, а серебряная (но тоже «Большая») — за лампочки в курятниках. Все это много времени не заняло, мы уже к обеду освободились. То есть это только так говорится: освободились, но нас сначала отвели на обед в ресторан там же, на выставке, а после обеда повезли прямиком в ГУМ «за покупками». И на покупки Надюхе выдали пять тысяч! То есть не выдали, сопровождающая нас девушка сказала, что она сама расплачиваться будет, а Надюха может что угодно себе там набрать «в пределах указанной суммы» (или без пределов, как мне уже на вопрос ответила сопровождающая, но только если мы уже сами платить за остальное будем).
Женщины — они всегда остаются женщинами: Надюха купила швейную машинку (германскую, с большой педалью-качалкой под столиком), а на остальные деньги набрала разных тканей. Нет, она еще и малышам своим какие-то вещи накупила, но детские вещи вообще копейки стоили. А я — захватил я с собой денежек, как знал! — купил (за деньги как раз) маме, тетям М