Но кресло такое получалось все же дорогим, а если мотор трястись не будет, то начинали проглядываться довольно интересные перспективы, в том числе и перспективы личного карьерного роста — и как раз в конце июня парни сделали первый «нетрясущийся» мотор. Не «штатный», а пока лишь «модельный»: двухцилиндровый оппозитник с объемом цилиндров в поллитра и мощностью в девять лошадок. И этот моторчик всем понравился — а особенно он понравился мне. И, хотя товарищи мотористы решили от «модельного» перейти уже в «штатному» с двенадцатью цилиндрами, я побежал уже к заводским кузовщикам.
Эти парни меня приняли как родного, все же им страна за автобус повесила на грудь по ордену Красного Знамени, каждому из трех повесила, и они уже верили, что работа «на Шарлатана» принесет им минимум новые награды — так что с ними я и разговаривал недолго. И разговор был взаимно интересным: я парням своими словами пересказал историю «будущего» автомобильчика с интересным для русского уха названием «Дёшево». Правда у французов ударение в названии делалось на букву «о», но они же дикари, не знают, что буква «ё» всегда в слове ударная — но суть не в этом, а в том, что с готовым моторчиком могла получится очень интересная машинка. Причем действительно дешевая, даже несмотря на то, что парням я коробку передач предложил уже «готовую». Да, ценой в половину автомобиля — но с такой любой крестьянин и даже любая сельская бабка, родившаяся до исторического материализма, машинку водить без труда сможет — и будет на ней возить в город свежие продукты.
Хорошо, когда у людей чувство юмора есть: парни, меня выслушав, довольно поржали, затем прикинули, где на заводе они смогут изготовить нужные железки для предложенного мною кузова — я им нарисовал что-то вроде «бешеной табуретки», на которой моя дочь полтора года каталась. На следующий день я с ними уже пошел к директору завода и там они ему мою идею изложили. Директор, понятное дело, очень сильно захотел послать их в определенном направлении, но все же при мне указывать его постеснялся — а я, воспользовавшись паузой, успел ему сказать, что это будет уже «товаром народного потребления» и, если идею моих приятелей воплотить, фонд зарплаты заводы можно будет вообще утроить. То есть утроить, если лишь такую дёшевую машинку делать, а если еще и маленький трактор с таким мотором в производство запустить…
Всю следующую неделю я проводил в Павлово с раннего утра и до позднего вечера, периодически прерываясь на визиты (вместе с директором и главным инженером) на завод уже турбинный и на завод артели «Ворсменский металлист». А в Бор они уже без меня съездили, один раз без меня, а со мной уже через две недели поехали: боровчане сказали, что павловцы им наверняка врут и напрасно на Шарлатана ссылаются, так что пришлось и там «доказывать», что затея это полностью моя. Доказал, стекольщики согласились «попробовать» — но это произошло уже после того, как в кузовной мастерской жестянщики уже молотками на деревянных болванках кузов будущего «чуда автомобилестроения» наполовину изготовить успели.
Конечно, я даже примерно не знал, как была сделана «Дёшево», так что конструктивно новая машинка была, скорее всего, на «француза» совершенно непохожей, но ее действительно парни сумели сделать очень недорогой. Разработчики особо выпендриваться не стали: подвеску они просто «слизали» с немецкой машинки, слегка ее к тому же упростив, раму сварили из труб, кузов — полностью разбирающийся винтами соединялся. Относительно «оригинальной» разработкой был передний привод — но и без него машинка получилась очень нестандартной. Для нее даже шины были специально изготовлены в резинотехническом цеху завода — зато уже в середине августа автомобильчик совершил пробег по заводской территории. Один автомобильчик, на второй, по прикидкам заводских инженеров, потребовалось бы еще месяц всем заводом трудиться, причем «в том же режиме», то есть когда я весь день по заводу бегал и подбадривал «трудящиеся массы»…
А когда автомобиль без посторонней помощи прокатился из Павлово в Кишкино и обратно (я как раз за рулем сидел), директор — обращаясь не ко мне, а к главному инженеру (они оба на заднем сиденье во время этого «пробега» разместились — спросил:
— Ну, машина у нас получилась, слов нет. А что дальше?
— А дальше, ответил уже я, — мы с вами поедем в Москву и покажем машину товарищу Сталину. Он вас наградит, да и не только вас, заводу фонды выделят огромные чтобы вы могли быстро его серийное производство наладить…
— Вот что мне в тебе нравится, — усмехнулся тот, — так это безудержный оптимизм. Думаешь, нам разрешат машину Сталину показать?
— Вам может и не разрешат, а мне точно разрешат. Вы-то всего лишь машину разработали и сделали, а я — я все же не просто мальчик, а самый молодой орденоносец страны и самый юный лауреат Сталинской премии. И товарищ Сталин мне несколько раз лично говорил, что если мне что-то понадобится, то я могу к нему лично обращаться. Вот и обращусь, мне нетрудно…
— Ну Шарлатан, как есть шарлатан! Ладно, я тебя отговаривать не стану: получится у тебя — мы все порадуемся, а не получится…
— Не может не получиться, мы же… вы же уже стольким людям пообещали такие машинки дать! Я не помню, столько вы машинок стекольщикам посулили? А металлистам? Я же не говорю, что этими машинками вы сможете расплатиться за стройматериалы с артелями!
— Ну да, сможем, и даже сможем цеха новые построить из этих материалов. Но станки-то, чтобы в цеха поставить, мы где возьмем?
— Вот за станками мы к товарищу Сталину и поедем. Только вы уж оденьтесь поприличнее, в Москву же едем, не в Кишкино.
Хорошо, что я предусмотрел установку запоров на дверцах, иначе бы оба — и директор завода, и главный его инженер — от смеха из машины бы вывалились. Все же машинка получилась маленькая, там большим дядям смеяться было тесновато. То есть автомобильчик получился даже чуть меньше «Опель-Кадета», однако двухцилиндровый оппозитник позволил передний капот сделать вообще чуть меньше сорока сантиметров, так что салон вышел даже больше, чем у «немца». Но только в длину, в ширину машинка все же была довольно узкой…
Двадцать второго августа, когда Иосиф Виссарионович выслушивал доклад Лаврентия Павловича о досрочном пуске в Березках «энергетического котла», дверь в кабинет открылась в нее просунулся товарищ Александр Николаевич:
— Товарищ Сталин, тут такое дело… необычное. Охрана позвонила, говорят, что у Спасских ворот стоит мальчик, Шарлатан этот, и просит его пустить к… к вам.
— Мы же его вроде только на понедельник вызвали, и вообще вызов утром сегодня послали… Когда это он успел?
— Он не просто так стоит, он на автомобиле приехал каком-то непонятном, и говорит, что приехал показать вам свою новую машинку. С ним еще двое: директор и главный инженер Павловского автобусного.
— А это точно Шарлатан?
— Охрана сообщает, что он. Он при всем параде, весь орденами и медалями увешанный, да и в лицо они его знают. Но вот эта машина…
— Ладно, товарища Шарлатана мы, я думаю, в Кремль пропустить можем. И этих, сопровождающих его лиц, — при этих словах Лаврентий Павлович широко улыбнулся. — Тем более интересно, он ведь в первый раз приехал без своих… родственниц, а раз сам решил приехать, то наверняка что-то важное сказать хочет. И товарищей из Павлово он ведь не просто так захватил. А раз мы с ним все равно уже хотели встретиться… Товарищ Берия, вы уже закончили?
— В основном да.
— Ну так давайте пойдем посмотрим, что нам этот… юный Шарлатан показать хочет. А вы, товарищ Поскребышев, позаботьтесь о том, чтобы награды для Шарлатана нам сюда доставили, скажем, в течение часа.
— Они уже в секретариате лежат…
— Вот пусть их к выходу и принесут. Торжественность, конечно, немного пострадает, но, надеюсь, товарищ Кириллов на нас не обидится…
Домой мы поехали уже на следующее утро: нам все же выделили гостиницу переночевать. Не «Москву», но тоже довольно неплохую. И всю дорогу мои попутчики обсуждали, как быстро у них получится выстроить два новых цеха и куда потом селить новых рабочих завода. А вот то, что товарищ Сталин, причем вместе с товарищем Берией сами нас встречать вышли, они не обсуждали: для них вообще оказалось шоком, когда Лаврентий Павлович с сияющей физиономией зачитал указ о моем награждении «за выдающиеся заслуги перед советской наукой», а не менее сияющий Иосиф Виссарионович тут же, на площадке перед зданием, вручил мне орден Ленина и Золотую Звезду.
Впрочем, шок не помешал им на вопросы этих двух товарищей относительно автомобильчика очень подробно ответить, и они не забыли сказать, что с этим же мотором, к тому же дизельным, на заводе еще и прототип небольшого, но тоже очень дешевого трактора для обработки овощных плантаций. Иосифу Виссарионовичу очень понравилось, что товарищи уже подсчитали себестоимость серийного производства автомобиля (она укладывалась в четыре с половиной тысячи даже при том, что автоматическая коробка обходиться должна в сумму чуть меньше двух с половиной тысяч). Правда, на вопрос о том, а во что обойдется машина «с нормальной коробкой» ответил уже я:
— Именно такая коробка и будет нормальной, с ней любой колхозник машиной управлять сможет. Разве что турбинному заводу придется станочный парк серьезно так увеличить, но лучше, я думаю, для производства таких коробок вообще отдельный завод выстроить, в другом городе — все же Ворсма не резиновая. Лучше в Сосновском…
— Это где у нас такой город — Сосновский?
— Это село… пока, но неподалеку от Ворсмы, если там завод поставить, то ворсменцы там на первых порах и производство наладить помогут, да и рабочих в Ворсме обучить будет несложно. И готовые коробки в Павлово возить будет просто, все же соседний район.
— А станки…
— Я тут перечень нужных станков составил, тут отдельно расписано, что Павловскому автобусному потребуется, что новому заводу — ну, или турбинному для нового производства — нужно будет. Я постарался все подробно расписать, с указанием, кто станки такие делает и чем их при нужде заменить можно будет. И лучше, конечно, нужду испытать и поставить то, что я указал как замену: все же германские и австрийские станки…