Тем более все это воспринималось обкомами положительно, что они отвечали за область, а не за областной город и по большому счету им было вообще безразлично, где дома строить. В том числе и по этой причине мы «работали» с обкомами, а не с горкомами…
И таким образом денег получилось быстро заполучить очень немало, хотя я испытал все же чувство глубокой грусти: бюджет десяти областей России с населением около двадцати миллионов человек оказался сильно меньше бюджета шестимиллионного Узбекистана, а весь белорусский бюджет немного уступал даже бюджету Армении. Тем не менее получилось консолидировать почти полмиллиарда рублей, а так как в целом союзный бюджет вот уже третий год был профицитным, деньги в банках все же были и открыть кредитную линию на всю сумму труда не составило. Но это были лишь началом.
Потому что полмиллиарда – это совсем не три с половиной, так что остальные денежки пришлось мне добывать. По предложенной Зинаидой Михайловной схеме: я просто мотался по разным местам и убеждал полмиллиона человек «немного поработать за еду». На самом деле, если смотреть по бухгалтерским документам, мы просто «взяли взаймы» у этого полумиллиона человек почти всю их зарплату, оставив только чтобы на прокорм им хватило. Но именно «взаймы», причем «под хороший процент»: за такой совместный труд для моей пользы работу им было обещано оплатить чуть позже, примерно через год – но в качестве «процентов» им и жилье достойное вне всяких очередей должно было предоставляться, и – если она пожелают не деньгами брать, а товарами – товары, производимые на предприятиях КБО, предоставить с приличной, до двадцати процентов, скидкой. Ну а если предпочтут деньги, то они их получат, до копеечки получат.
Полмиллиона человек, с каждого по пятьсот, а то и по шестьсот рублей в месяц за полгода – это уже чуть меньше двух миллиардов. Ну а на остальные деньги уже действующие предприятия КБО продукции всяко произведут, и даже больше произведут. Настолько больше, что все кредиты будут полностью погашены, как подсчитала бухгалтерия, как раз к ноябрю. То есть все выплаты по государственным кредитам будут проведены, а с людьми мы собирались до следующей весны потихоньку рассчитаться.
Но все это – лишь финансовая «крышка», под которой была спрятана технологическая начинка, которую тот же Хрущ заполучить в принципе не мог. В строительстве жилых домов за счет механизации всего, что только можно и нельзя, стоимость метра жилья у нас упала до менее чем пятисот рублей, даже до «чуть более четырехсот». И на все жилищное строительство было потрачено… чуть больше, чем я подсчитал изначально, но все же меньше полутора миллиардов. А если смотреть «по действующим утвержденным расценкам», то такое жилье обошлось бы бюджеты в сумму около пяти миллиардов. Потому что в КБО всю зиму денежки тратились не столько на покрытие кассового разрыва, сколько на изготовление мелкой строительной техники. И теперь канавы и котлованы копали не мужики с лопатами, а небольшие экскаваторы – из-за которых и кирпич теперь за пятнадцать процентов подешевел, так как глина из карьера дешевле выкапывалась. «Бутовый» кирпич прямо на стройке штамповали из выкопанной из котлована земли и молотого шлака, перемешанных в электрической бетономешалке электрический же гидравлический пресс-полуавтомат, дырки в стенах делались не молотком и зубилом, а перфоратором, а всю эту машинерию электричеством снабжала передвижная электростанция. И поэтому собственно коробка здания обходилась нам вчетверо дешевле, чем в любом государственном стройуправлении, даже если не считать, что почти все рабочие работали почти бесплатно. Не совсем бесплатно, но им-то мы собирались платить гораздо позднее, и все рабочие были на такое согласны.
Еще феноменальная дешевизна домов объяснялась и тем, что пока все они были выстроены без «внешней отделки»: по проекту стены снаружи требовалось как минимум оштукатурить, а лучше полностью отделать пустотелыми керамическими плитами. Но пока заводики по выпуску таких плит только строились, да и по нормам (которые товарищ Ильгаров ввел) такую отделку можно было проводить через год, когда «дом осядет» – а это еще процентов на десять расходы сокращало. И внутри (не в самих квартирах, а на лестничных клетках) отделку пока вообще не проводили – все же денег не хватало. Потом ее пусть уже области за свой счет сделают, а откуда они деньги на это возьмут, мне было неинтересно. Но ведь возьмут откуда-то и все точно сделают…
Кроме жилья конечно, еще и заводы строились, но там строительство было попроще, и все заводы были выстроены за жалких шестьсот с чем-то миллионов – это со всеми коммуникациями и полной инфраструктурой. А станки и оборудование – часть уже поставили и даже оплатили, за часть оборудования предстояло расплатиться с поставщиками позднее и в основном тем же жильем, а примерно половину оборудования еще не поставили и даже не сделали. Но заводы-то хоть косо-криво, но работать уже начали, продукцию выпускать стали – и в очень обозримое время они и сами денежек на оставшееся оборудование заработают. Пока они входят в структуры КБО и бухгалтерию им ведут «наши» профессионалы, не смогут не заработать…
Но Хрущев не мог повторить ничего подобного даже не потому, что у него не было «передовой строительной техники» или знаний определенных чисто бухгалтерских хитростей. В конце концов технику можно и изготовить (или отнять у кого-то), а бухгалтеров грамотных тоже найти все же возможно. Но вот что он не мог сделать по определению, так это уговорить полмиллиона человек полгода поработать бесплатно. А я – мог, просто потому, что я – Шарлатан и про меня вся страна знает. Знает и верит мне, потому что вся страна знает меня не только в лицо. Вся страна знает, что Шарлатан никогда не обманывает. Врет – это завсегда пожалуйста, а вот обманывать – ни за что. Мне даже Сергей Яковлевич как-то со смехом рассказал, что в обкоме, по крайней мере, в ходу новое определение гуляет: «врёт как Шарлатан»: то есть видно же, что товарищ врёт, причем нагло врёт – но вот обещанное им почему-то точно получится. И вроде бы он такую поговорку даже на улице как-то услышал. Да, слава – она такая, да и репутация… такую репутацию замарать просто недопустимо. Ну так я и не допущу, сдохну, но не допущу…
Но сначала нужно было хотя бы нужные бумажки получить, например, диплом университета.
Да, хорошо, что мне Иосиф Виссарионович «напомнил» про университет, а то я закрутился и совсем о нем забыл. Так что утром двадцать девятого я позвонил Сергею Яковлевичу насчет передачи моих документов в приемную комиссию и узнал, что он тоже «напрочь забыл». Впрочем, он мне где-то через полчала перезвонил и сказал, что «все в порядке»:
– Завтра часиков в десять с паспортом зайдешь в канцелярию университета и получишь студенческий билет. И тебе там все расскажут о том, куда тебе потом приходить и что делать.
– С каким паспортом? Мне же всего четырнадцать!
– А, ну да. Тогда не забудь хотя бы свою физиономию захватить, – пошутил в трубку товарищ Киреев, – она у нас тебе вместо паспорта послужит, поскольку каждому известна.
– А там же еще фотографироваться надо…
– Тебе точно не надо, у нас твоих фотографий море.
– И я еще насчет общежития узнать хотел…
– Никакого тебе общежития. Решением горкома тебе выделяется отдельная квартира: ну не может у нас в городе человек, выстроивший дома для сотни тысяч человек, ютиться в общаге. И не спорь, а после университета ко мне зайдешь, получишь ордер… ну и все остальное. А если тебе там мебель какая-то или еще что-то…
– Я тогда Зинаиде Михайловне скажу.
– Ну да, кому я все это говорю. В общем, поздравляю с поступлением! Я по такому случаю бутылку приготовил, но тебе отдам, когда диплом получишь… ну, если ты его получишь уже когда тебе восемнадцать исполнится, конечно. Еще вопросы есть?
Вопросов у меня больше пока не было, и в пятницу я приступил к грызьбе науки. То есть за студбилетом я все же в среду зашел, и даже взял с собой «удостоверение на право вождения»: там хотя бы фотография была – но «документ» не потребовался. Как только я зашел в канцелярию университета, какая-то молодая девчонка радостно закричала:
– Ага, наконец-то Шарлатан соизволил к нам придти! Иди сюда, забирай свой студбилет – и весело рассмеялась. А причину ее смеха я выяснил уже спустя полминуты: в студенческий было вклеена моя фотография, которую какой-то корреспондент горьковский сделал у нас в школе. Примерно осенью сорок четвертого сделал, а девчонка, отмечавшая в каком-то своем журнале выдачу студбилета, в графе «документ, удостоверяющий личность» большими печатными буквами написала одно слово: «Шарлатан». И пояснила, почти полностью повторив тезис Сергея Яковлевича:
– Да тебе у нас в области, а может и вообще во всей стране, паспорт не нужен. Вот когда его получишь, то уже паспорту придется доказывать, что он твой и фотография в нем на тебя похожа… – и смеялась до тех пор, пока я из канцелярии не ушел. А может, и после этого, но я уже не слышал.
С жильем получилось интересно: оказалось, что Валька (Алексеевна) и Настя (Николаевна) тоже как раз в университет поступили, а Васька (Николаевич) уже два года отучился в индустриальном – так что я всех двоюродных у себя собрал. Потому что квартиру мне выделили ту, из которой год назад Маринка выехала, и она так год пустая и простояла. И в ней даже телефон старый не сняли! Правда, если телефона, привинченного к стене, не считать, то была она пустая абсолютно, так что мы весь четверг потратили на покупку хоть какой-то мебели, постельных принадлежностей и посуды – но я родичей предупредил, что покупаем мы все это в качестве очень временного: я все же решил, что обстановку собственной квартиры я в Сомово закажу. Солидную такую обстановку: летом-то в Воронеже уже приступили к постройке ГЭС. То есть начали плотину понемножку строить (где она пока еще с водой не пересекалась) и расчищать будущее водохранилище – а там такого понаходили!
Но это опять-таки было делом будущего, а настоящее мне показало, что высшую математику я все же основательно подзабыл. Ну да, если чем-то очень долго не пользоваться… у меня знакомый заокеанец был, который таковым стал в возрасте шестнадцати лет, и он жаловался, что за сорок лет в Заокеании он русский забывать стал. Но мог бы и не жаловаться: по-русски он с таким тяжелым акцентом говорил, будто выучил его только в пенсии на бесплатных курсах местного аграрного университета. Родной язык забыл, что уж говорить о какой-то «вышке»?