Архитектура ламповых машин – она, вообще-то, в свете знаний даже последней четверти двадцатого века выглядела архаичной и примитивной, но это вообще – а вот частности сильно радовали. Во-первых, так как все «золотые желуди» были двойными пентодами, разработчики машины как-то умудрились реализовать регистр длиной в слово всего на тридцати двух лампах. А так как «желудь» был размером с лампочку от карманного фонарика (ну, еще по краям контакты торчали так, что ставилась она в панельку диаметром шестнадцать миллиметров), то один такой регистр помещался на одну довольно небольшую плату. И на такие же платы помещались все «исполнители команд». А так как лампы и разрабатывались исключительно «для логики» и максимальную мощность имели в пределах ста пятидесяти пяти милливатт, то вся конструкция даже особо сильно и не грелась. То есть вообще не грелась потому что кто-то догадался внутрь машины впихнуть и несколько довольно мощных вентиляторов. Но все это были лишь «конструктивными достижениями», а главным было то, что машинка могла считать (уже могла, хотя и очень ограниченный круг задач) со скоростью в районе двенадцати миллионов операций в секунду. Именно арифметических (точнее, логических) операций: обмен с памятью, происходящий чаще всего в фоновом режиме (для чего требовалось, конечно, программисту определенную дисциплину соблюдать) на общую производительность почти не влиял.
Но главным достижением уже товарища Неймарка я посчитал то, что он сумел придумать очень интересную архитектуру всего агрегата: комп получился полностью «конвейерный», и для того, чтобы добавить в машину новую команду, нужно было всего лишь в определенный разъем вставить плату с «исполнителем» этой команды. А если платы не было, то автоматически формировался переход (на аппаратном уровне) к подпрограмме, зашитой в постоянной (трансформаторной) памяти, и вся программа продолжала выполняться как ни в чем не бывало. То есть пока что должна была выполняться, так как и памяти такой еще не было, и подпрограммы нужные никто составить не успел. Но меня вдохновило уже то, что разработчики клятвенно пообещали все предусмотренные четырнадцать команд реализовать уже «к концу зимних каникул» и я потихоньку приступил к разработке ассемблера для этой машинки. Получится он, конечно, весьма неоптимальным, все же опыта (да и знаний) по части разработки всяких там компиляторов и интерпретаторов у меня не было, но пока что во всем мире я в этой области точно знал больше всех. А на оптимальность мне при такой производительности компа вообще было плевать…
Ближе к концу ноября я отловил Зинаиду Михайловну и «порадовал» ее перспективами автоматизации бухгалтерского учета:
– Сейчас, точнее где-то к февралю, в университете доделают машину, которая всю вашу бухгалтерию сможет рассчитать за пару десятков секунд, и я имею всю, за целый год. и все балансы подвести, и даже головой отчет составить.
– То есть мы все же не зря столько денег в университет вбухали?
– Конечно не зря, тут и думать нечего. А подумать нужно вот о чем: баланс-то машина подсчитает, ни одной ошибки не допустив. Вот только как вы этот баланс из машины получить сможете, я вообще не представляю: у вас же никто прочитать информацию, записанную в виде намагниченности каких-то колечек в куче проволочных матриц, не сумеет. И не у вас тоже не сумеет: ну не дана людям способность такие вещи хоть как-то ощутить.
– Так… значит, мы все эти миллионы просто на ветер пустили?
– Нет. Люди такое прочитать не смогут, а вот другие электрические машины – запросто. Я вот что скажу: университет свою часть работы сделал, и сделал его даже лучше, чем я представить мог – но там было чистая математика и немного радиофизики. А теперь будет нужна уже точная механика и не очень простая электротехника, и вот уже индустриальный институт, если его правильно простимулировать, довольно быстро сможет сделать механизмы, которые скрытые в недрах вычислительной машины буквочки и циферки на обычной бумажке напечатают. А еще сделают другие механизмы, позволяющие всю первичку внутрь вычислительной машины запихнуть просто и быстро. Вроде как всю эту первичку на печатной машинке отпечатать, даже проще: там не потребуется даже каретку переводить.
– Понятно… сколько?
– Я человек простой, чужого мне не надо, да и лишнего не запрошу.
– Сколько?!
– Если думать, что я хоть что-то в финансах соображаю…
– Не соображаешь, но это и неважно, мне размер сумм только нужен.
– Лично я убежден, что в пару миллионов ребята там с гарантией уложатся, а может им и миллиона не потребуется – но это всего лишь мое ничем не подтвержденное мнение. Личное оценочное суждение, а чтобы хотя бы прикинуть ориентировочно реальные сметы, то нужен будет грамотный бухгалтер с опытом работы в научных учреждениях. То есть который сможет жадность ученых побороть и вытащить из них правдивую информацию.
– Думаешь, это так просто?
– Не очень просто, но я попрошу соседку свою, Светлану Андреевну, выделить в помощь вашему бухгалтеру своего сотрудника в форме и с пистолетом. Можно даже с игрушечным пистолетом, на ученых даже такой весьма отрезвляюще подействует. А для оценки правдивости запросов я могу почти точную границу затрат дать на разработку простого устройства ввода информации: сам я берусь его разработать рублей примерно за пятьдесят…
– И ты за такими деньгами ко мне пришел?
– … тысяч. И вдвое меньше потребуется для изготовления опытного образца, а в серийном производстве если оно будет стоить больше пяти тысяч, то можете меня хоть правнуком мамэньсизавра обозвать.
– А это кто? Я на тот случай спрашиваю, достаточно ли обидно будет тебя так называть. А то крапивой по заднице тебя уже нельзя, вон какой вымахал… а жалко.
– Жалко что вымахал?
– Жалко что крапивой уже нельзя: ты же столько всякого напридумывать успеваешь, что вся бухгалтерия на уши становится. Впрочем, девочкам такие упражнения иногда и полезны: начинают соображать, на что имеет смысл средства пускать, а на что проще тебя веником отходить. Думаешь, я не знала, что ты автозаводики новые строить затеял? Но на них-то как раз денег было не жалко, машины-то в Павлово действительно очень нужные придумали. Кстати, лишнее доказательство, что ты в финансах как свинья в апельсинах: у тебя по расчетам цена тобольской «скорой помощи» получилась на треть заниженной. Павловцы-то под себя сметы прикидывали, а ты забыл учесть, во что встанет перевозка туда материалов и комплектующих. Да и электричество там вдвое дороже, чем у нас.
– Пока вдвое дороже…
– Эй, ты еще что-то там строить затеял?
– Нет, но как цену скинуть, я подумаю.
– Подумай-подумай, мыслитель ты наш, может чего полезного и надумаешь. Но всяко «скорая помощь» из Тоболька получается на четверть дешевле нынешней, да и, по словам докторов, она куда как лучше: первые две машины уже к нам в Ворсму пришли и в Павлово. И товарищ Киреев для города и области сразу уже две сотни таких заказал. Плохо только, что на плановую производительность завод хорошо если к лету выйдет, но все же уже кое-что он давать начал и за это я тебя сразу убивать не стану. Даже больше скажу: я, пожалуй, и без товарищей в форме смогу сметы из индустриального нормальные вытянуть, и даже по этим сметам финансирование выделю. Надеюсь, пока тебе этих денег хватит?
– Да мне деньги вообще не нужны, они нужны, чтобы стране лучше стало!
– Ну, насчет этого у меня как раз сомнений нет, ты же у нас все только на благо страны… родственников в первую очередь, но если посмотреть в целом…
– Если в целом посмотреть, то в университете смогут к концу года… к концу учебного года хорошо если две машины счетных построить. И дальше больше пары в год они уже не сделают, а сделают меньше, университет-то – не завод, у них задача людей учить, а не машины делать. Но стране таких машин потребуется уже минимум штук пятьдесят в год, а может и сотни не хватит… то есть я знаю, что не хватит, но народ это тоже не сразу поймет. Но поймет, и довольно быстро поймет, так что летом нужен будет уже новый завод, серийный, который такие машины будет по штуке в сутки выпускать…
– Я поняла: ты пришел чтобы меня вообще убить! Скройся с глаз моих, потомок… как его, ну ты понял, того самого! И так скройся, чтобы я тебя больше вообще не видела и не слышала! До следующей пятницы не видела и не слышала… а в пятницу принеси мне предложения относительно того, где такой завод ставить предлагаешь и, если сможешь, хотя бы самую предварительную смету на постройку и оборудование такого завода. Я не обещаю, что хотя бы почешусь твои необузданные пожелания выполнять, но почитать-то будет, наверное, интересно: в цирк у меня времени ходить не остается, так хоть на работе посмеюсь.
В целом же весь третий семестр я занимался главным образом учебой и иногда отвлекался на небольшие «экскурсии» на предмет уточнить текущее состояние отдельных разработок. Но не для того, чтобы в них какое-то участие принимать: все что делалось, делалось людьми, а работе своей разбирающимися и мои «полезные советы» могли только навредить, так как люди почему-то их выслушивали. А в свободное время я развлекался придумыванием ассемблера, что было не очень-то и просто. Потому что использующаяся в стране «телетайпная» кодовая таблица (пятибитная, да еще с тремя регистрами) для настоящей работы точно не годилась, а пока других средств ввода информации в компьютер просто не существовало: все в машину вводилось с перфоленты. Одно радовало: перфолента уже использовалась восьмиразрядная, так что появилась возможность порезвиться. Не особо широко порезвиться, почему-то народ хотел «примкнуть к загранице» и склонялся к работе с кодом ASCII-7. Но и здесь определенный просто открывался: буржуи-то в свою таблицу кириллические буквы не поместили. А так как байт в университетской машине уже получился восьмибитный, вторая половина таблицы оставалась незаполненной. Университет на выделенные Зинаидой Михайловной деньги приобрел телетайп (стандартный, «железнодорожный», каких в стране уже десятки тысяч было), причем как раз с «восьмидырочным» перфоратором. Вот только кодировка в аппарате выполнялась совершенно механически и для моих целей аппарат в исходном виде точно не годился. Но как раз перед зачетной сессией я узнал, что финансирование работ индустриального института Зинаида Михайловна все же согласовала и я, вместо того, чтобы сдавать зачеты, пошел «к соседям» ставить там «очередные задачи советской власти». И поставил даже – а с зачетами тоже успел разобраться, благо университетские математики меня даже тиранить особо не собирались. Типа раз на зачет пришел, значит что-то знает, и этого достаточно, а в деталях на экзаменах разберемся. А новый, уже тысяча девятьсот пятьдесят третий год я встретил уже не в Кишкино, у меня дома вся наша группа собралась. И все они очень веселились – а вот мне было не до веселья. Совсем не до веселья, потому что я знал, что в наступающем году должно произойти. Или все же не должно?