что мозги ему вправить будет, по моему убеждению, несложно. По крайней мере я точно знал, с чего такое вправление начать – и предложил Юрию Исааковичу сначала Лебедева ко мне отправить на переговоры…
Иосиф Виссарионович, после окончания совещания по сельскому хозяйству, на котором обсуждались итоги прошедшей посевной, как бы мимоходом спросил и Станислава Густавовича:
– Слава, вы сейчас у себя вычислительную машину установили, она вам в работе-то сильно помогает? Мне товарищ Берг говорил, что для его задач машина весьма хороша, и Лаврентий Павлович упоминал, что в Арзамасе-16 физикам она весьма понравилась, но там, как я понимаю, задачи исключительно расчетные, а у тебя все же больше по статистике…
– Пока не очень помогает, мы же машину всего месяц как получили. А чтобы она действительно помогала в работе, для нее нужно много специальных программ написать, а мои специалисты эту науку только осваивать начали. Да и сейчас на ней и обрабатывать информацию трудновато, но если товарищ Бещев запустит, как обещает, к осени завод по производству накопителей информации, я сводку вроде сегодняшней смогу получать вообще за полчаса. За полчаса, а не за месяц – и у меня сейчас даже сомнений нет в том, что так и будет.
– Интересно… а ты можешь мне вот на какой вопрос ответить: как это получилось, что какой-то мальчишка придумал машину в десятки тысяч раз лучше, чем самые опытные специалисты сумели сделать?
– Могу, я у этого мальчишки специально об этом спросил и он мне ответил. Ты знаешь, а он ведь на самом деле не знает, как эта машина сделана, и ему это даже неинтересно. Машину разработали люди, разбирающиеся в очень многих науках, а он лишь стоял рядом и рассказывал, что ему от этих людей получить хочется. Но вот как раз про это он очень однозначно говорил, и ему сделали именно то, что он хотел. И так, как он хотел – но пока еще ее просто не доделали. А вот когда доделают, вычислительные машины где угодно можно будет применить с огромной пользой.
– То есть как это он не знает, как она устроена?
– Вот так: не знает и всё. Зато он знает как ее можно использовать и что для такого использования в машине нужно. Сначала они к машине подключали то, что под руку подворачивалось, но и то с существенными доработками, а теперь придумывают устройства, которые специально для такой машины делаются. Те же накопители информации, устройства ввода информации при помощи телевизора и клавиатуры – и мальчишка тоже не знает, как они устроены: он разработчикам просто эти устройства описывал и ждал, когда ему их изготовят. Потому что он придумал, заранее придумал, как их можно с пользой применить – и добивался того, чтобы ему делали именно то, что нужно. Что ему нужно – а уж он дальше с помощью своей математики… в основном все же логики…
– Математической логики.
– Да, так, наверное, будет правильно это описывать. Так вот, машина у него одна – я имею в виду конструкцию. А вот программы для нее уже разные. И для тех же физиков он придумал – сам придумал, я проверял – специальный язык, с помощью которого любой физик или математик расчетную программу написать легко сможет и нужные ему результаты быстро получить. Но вот для работы со статистикой этот язык не очень удобен, и он для разработки статистических программ новый язык придумал, под названием «Аналитик». И опять: ему неважно, как из строк этого языка получится программа в машинных кодах, он просто дал поручение рабочей группе, чтобы те разработали программу перевода строк языка в эти самые коды – и снова просто сидит и ждет, пока ему эту программу разработчики не напишут.
– То есть просто ходит и ценные указания дает: сделайте так, чтобы была я владычицей морскою и чтобы рыбка была у меня на побегушках.
– Не совсем все же так. Он очень хорошо представляет, что машина сделать может и что нет. И, я убежден, прекрасно знает, как нужно программы для машины правильно писать. И он не говорит разработчикам «сделайте мне хорошо», а очень подробно расписывает все задачи, которые они должны выполнить, и даже указывает, как их правильно выполнять. Поэтому все разработки у него выполняются очень быстро. Я на той неделе в Горькой ездил, и мне товарищи показали, как некоторые статистические запросы на вычислительной машине исполняются. У них же изрядную часть времени ведутся расчеты по доставке стройматериалов на стройки, и все исходные данные они как раз на диски и записывают. Но так как первичная информация уже в машинном виде имеется, они мне показали, как из нее любые сводки формировать. Например, машина за две минуты выработала сводку по расходу шпатлевки и краски, причем за неделю и с разбивкой по часам. Вроде ерунда, но из такой сводки сразу видно, где возникают провалы с поставками материалов – и диспетчера, которые такие сводки именно каждый час и получают, успевают куда надо дополнительные объемы отправить и, по их словам, простои из-за отсутствия материалов на всех стройках по всей области не превышают получаса в неделю.
– Это ты не врешь?
– Раве что мне соврали, но это вряд ли: стройки в Горьком очень быстро идут. Там пока основные задержки, если и возникают, связаны с тем, что не везде можно по телефону дозвониться быстро, но теперь в центральной диспетчерской по области готовятся ставить радиостанции для оперативной связи с каждым грузовиком, и вот когда поставят…
– Спасибо, я в целом понял. Одного не пойму: почему мальчишка этот так настаивал на том, чтобы мы не закрывали программы по разработке новых вычислительных машин в институтах Академии наук и у военных? Ведь то, что в Горьком уже сделали… я слышал, что там даже бухгалтерские электронные калькуляторы в сотни раз быстрее считают, чем академические машины.
– А хоть бы и в тысячи: все равно бухгалтер на кнопки нажимает не особо быстро.
– Да я не об этом.
– И я не об этом. Мальчишка придумывает технику… я бы сказал, очень простую. У него даже в документах вычислительная машина обозначена как «упрощенная». А те же академики могут и неупрощенную придумать, и когда они такую придумают…
– Тогда… академикам-то на работу деньги Госплан выделяет. Ты тогда забеги в этот ИТМиВТ, намекни прозрачно товарищу Лебедеву о том, что… путь он попробует разобраться, относительно чего Шарлатан машину свою упрощал. И постарается исходный, неупрощенный вариант все же придумать. Ведь если упрощенная машина так работает, то, думаю, сложная вообще чудеса творить будет, так?
– Хм… заявка от института на дополнительное финансирование исследований на днях к нам пришла, так что намекнуть я смогу быстро. Но будет ли польза?
– А мы и посмотрим. Потому что просто деньги на ветер выкидывать явно не стоит? Товарищ Берг говорил, что машина горьковчан все его потребности лет на десять вперед покроет. А если можно эти десять лет такие деньги не тратить… И еще: у меня родилась идея о том, как можно товарища Лебедева дополнительно простимулировать работу сделать быстро и хорошо. Ты вот лично как к такому относишься? – и Иосиф Виссарионович пододвинул к Станиславу Густавовичу исписанный лист бумаги.
– Сам придумал?
– Нет, Аксель Иванович.
–Я думаю, он опоздал примерно так на год, но уж лучше поздно, чем никогда… Мне где-то подписываться надо будет?
Сергей Алексеевич сделал одну «тактическую ошибку»: он сразу начал размахивать своим удостоверением академика и директора академического института. И требовать, чтобы ему предоставили и лампы новые в ассортименте, и прочие всякие детали, и периферийные устройства, включая и дисководы, и дисплеи с клавиатурами. А так же передать ему методики расчета топологии печатных плат и прочие «технические секреты». Возможно, в Москве это бы и сработало, но в Горьком на такие вещи народ не ведется.
Вообще-то в городе к москвичам никаких негативных эмоций не было, наоборот, горьковчане в москвичам в целом относились весьма положительно и всегда были готовы помочь. Например, если человек дорогу на улице у прохожих спрашивал, или в магазине какую-то мелочь хотел взять без очереди. Последнее меня особенно веселило: своих очередь не пропускала, даже если горьковчанин хотел булочку за двадцать пять копеек на бегу купить – а если человек говорил «с московским акцентом», то ему всегда предлагали (сами предлагали) в очереди не стоять с такой мелочью. Но если человек (кто угодно, не только москвич) начинал внушать, что он один такой умный, а все вы тут в провинции должны молча слушать и умные мысли впитывать, то к такому человеку отношение было соответствующее.
Конечно, Сергей Алексеевич хамить не стал, формально он всего лишь «просил оказать помощь», но слишком уж он напирал на свои «академические заслуги» и очень прозрачно намекал на то, что «уж он-то лучше знает, как эвээмы делать». Поэтому Юрий Исаакович его внимательно выслушал, все принесенные Лебедевым бумаги просмотрел и – тоже очень вежливо – посоветовал ему сначала пообщаться со мной:
– К сожалению, ни одну и ваших просьб университет выполнить не может. Продукцией электролампового завода мы не распоряжаемся, и вся она, почти вся, насколько мне известно, отправляется на Карачевский завод вычислительных машин, мы и сами с трудом получаем очень небольшое количество для наших исследовательских работ. Внешние устройства, которые вы просите, вообще больше не делаются: в политехе их разработали и изготовили только опытные образцы, а серийное производство где-то пока налаживается, и я даже не в курсе, где именно. Что же до запрошенных вами методик… видите ли, все они идут под грифом «секретно» и «совершенно секретно», и допуск к ним может предоставить исключительно полковник Уткина. Я вам сейчас напишу адрес, куда вам нужно будет идти за таким допуском… но сначала я бы порекомендовал поговорить с Шарлатаном. Он почему-то давно хотел с вами о вычислительной технике поговорить, а полковник Уткина все равно допуск предоставляет лишь тем, на кого товарищ Кириллов пальцем ей покажет…
– Шарлатан? Это, если я не путаю, вообще мальчишка?
– Вообще-то уже практически совершеннолетний молодой человек. И я снова вам советую с ним поговорить: видите ли, есть очень достоверные сведения… в общем, ваш институт пока не ликвидирован лишь потому, что Шарлатан лично просил товарища Сталина его сохранить.