Тридцатого января начался внеочередной Съезд Советов, а тридцать первого он уже закрылся. И семь областей Украины, которые ранее составляли Донецко-Криворожскую и Одесскую республики, стали теперь частью РСФСР. Перед съездом я еще раз посетил Москву: у Пантелеймона Кондратьевича по моей записке несколько вопросов появилось, требующих быстрого решения – и он мне сообщил (с просьбой «не разглашать»), что товарищ Сталин очень доволен результатами «референдума»: в свое время он поддерживал своего друга Артема, который республики хотел присоединить как раз к РСФСР, но Ленин тогда продавил другое решение – а сейчас вроде как «удалось восстановить историческую справедливость». И мое участие в этом «восстановлении» Иосиф Виссарионович тоже вроде оценил весьма положительно.
Но теперь России предстояла очень непростая работа: мало что на этих очень странно «развитых» территориях нужно было просто людям быт наладить, там еще и идеологической работы было невпроворот. Впрочем, сейчас «правильную идеологию» очень сильно поддерживал ставший министром Госбезопасности товарищ Судоплатов, и мне было рекомендовано с ним «познакомиться поближе». Ну порекомендовано – и порекомендовано, я же не попрусь к нему в контору с воплем: вот он я, давайте познакомимся. Так что совет Пантелеймона Кондратьевича я просто пропустил мимо ушей.
Но, похоже, сделал я это напрасно: двадцать третьего февраля, после того как на общем собрании мы все поздравили наших фронтовиков с праздником, ко мне подошла Ю и сказала:
– Ты на субботний вечер и воскресенье ничего такого не планируй. Мой начальник хочет с тобой познакомиться.
– Какой начальник?
– Непосредственный, Павел Анатольевич. Вылетаем с аэродрома двадцать первого завода в семнадцать часов. Просьба не опаздывать – а чтобы ты просьбу мою выполнил, я прослежу. Форма одежды свободная, ордена надевать не надо. И лицо постарайся сделать попроще. Еще вопросы будут?
Глава 26
Тезис о том, что число детей в семье напрямую коррелируется с квадратными метрами жилья, получил мощное статистическое подтверждение: в Ветлуге, где на человека приходилось уже по двадцать восемь метров, уже больше половины стотысячного населения составляли дети. Четь меньше «метров» работникам заводов было выстроено в Красных Баках, там на душу было всего по двадцать шесть метров – и детей в восьмидесятитысячном городе было ровно половина. В Павлово, с его «жалкими» двадцатью двумя метрами дети составляли чуть больше сорока пяти процентов, а в Ворсме… Ворсма – так уж «исторически сложилось» – большую часть рабочих ежедневно возила из окрестных деревень и сел, и если в самом городе детей было процентов тридцать пять, то если считать с окрестными деревнями, откуда рабочие на заводы ездили (и где мало у кого дом был с жилой площадью меньше ста двадцати метров), то число детей в «Ворсменской агломерации» приближалось к шестидесяти процентам.
Статистику эту собрало статуправление Госплана, правда, статистику публиковать они не стали – но Зинаида Михайловна меня с ней познакомила. Не потому, что хотела меня удивить или порадовать, у нее были чисто «прагматические» резоны. Потому что планы Местпрому нарисовали настолько напряженные, что обычными способами их выполнить вообще не представлялось возможным – однако у министра уже имелся опыт по реализации «абсолютно невыполнимых планов». И опыт она начала приобретать когда еще мы (то есть нижегородцы) стали восстанавливать Смоленщину, а затем опыт расширила и углубила в областях, окружающих Московскую во время «низведения Хруща». И решила, что только применяя уже отработанные технологии, новые планы выполнить все же получится – а я должен был, по ее замыслу, снова «служить тараном», который она будет изо всех сил подталкивать… да, опять через то же место.
Горьковская область снова «взяла шефство» – на этот раз над областью уже Харьковской. Во-первых, с товарищем Киреевым не одна она была хорошо знакома, его прекрасно знали (по крайней мере «по делам его») практически все жители Нижегородчины, а во-вторых, «шефствовать» именно над Харьковщиной было проще хотя бы потому, что Сергей Яковлевич программу развития области уже подготовил, причем снова «с упором на собственные силы» – а вот как эти «силы» быстро усилить с помощью горьковской промышленности, в Минместпроме хорошо знали. Смоленской области она «предложила» взять шефство над Сумской, Московской – над Днепропертовской, Воронеж, Брянск и Орел должны были помогать областям Донбасса, Куйбышев и Свердловск – Херсонской области. А на Одессу она «натравила» Ленинград – и мне предстояло снова светить мордой в телевизорах, агитируя население областей-«шефов» активно в этом шефстве поучаствовать. Но не воплями «давайте поможем бедным нищщясным гражданам», а объясняя, какую пользу это принесет всей стране и конкретно – самим «шефам».
А пользы действительно ожидалось немало, на том же Донбассе Местпром наметил выстроить огромный цементный завод, продукция которого уже через год-полтора могла увеличить количество строящегося жилья как раз в Воронеже, Брянске и Орле чуть ли не вдвое, еще там модно было быстро наладить производство многих прочих «очень полезных вещей» – но сначала уже мне предстояло разобраться, что людям-то говорить. Понятно, разбираться приходилось исключительно в плановом отделе Местпрома, а для этого сначала нужно было, чтобы там все же планы подготовили.
А чтобы в Минместпроме подготовили планы, нужно было написать фигову тучу самых разнообразных программ (списочек которых мне Зинаида Михайловна и вручила при встрече), так что весенний семестр для меня прошел в очень напряженных трудах и заботах. Понятно, что программы писал в основном вовсе не я, в работе чуть ли не треть студентов университета активное участие принимала. Но мне пришлось по всем этим «программам» поработать постановщиком задач, а ведь задачи-то были слишком уж разнообразные, они у меня в голове путались. Хорошо еще, то сразу парочку задач у меня забрала Ю Ю: сказала, что ей «тоже надо попробовать этим заняться» – и, хотя мне все же пришлось за ее работой следить, в основном она сама справилась с работой, и справилась очень хорошо. Все же когда у человека уже «университет за плечами», он лучше ориентируется в сугубо математических задачах, а «основное место работы» помогло ей и в людях очень неплохо разбираться, так что подзадачи она очень качественно среди студентов распределила.
Но все же большая часть программистов занималась куда как более сложной работой: они делали операционную систему. Я все же очень неплохо себе представлял, как основные ОС сделаны – в уже в апреле на машине университета и на машине Местпрома система заработала. Простенькая система, напоминающая (по функционалу только) самые ранние версии ДИСПАКА, но она уже была многозадачной и позволяла очень быстро выполнять множество прикладных программ. А запустили их в таком, еще «недолизанном» режиме на этих машинах просто потому, что только эти машины были укомплектованы по максимуму: с памятью по мегабайту, с подключенными к каждой машине дисплеями (то есть только пользовательскиетерминалы, в университете их подключили восемь штук, а в министерстве уже шестнадцать), а еще в комплект машин вошли уже жесткие диски емкостью по пять с лишним мегабайт каждый. И наличие этой системы позволяло свои программы отлаживать сразу большим группам программистов.
Машины поменьше (всего лишь с двумя жесткими дисками и с четырьмя терминалами, и памятью по четверти мегабайта) были уже поставлены в многочисленные КБ «оборонки» – но там программы пускали расчетные, «долгоиграющие», и им хватало простенькой даже не операционной системы, а примитивного (зато уже полностью отлаженного) «пакетного загрузчика программ». И, как выяснилось уже в мае, там люди точно знали, что нужно считать: в среду, двадцать четвертого мая, в Советском Союзе запустили первый искусственный спутник Земли. Небольшой такой спутник, по весу небольшой – а вот по размеру он был просто огромный. Потому что для простоты наблюдения за спутником разработчики на нем поставили надувной баллон из металлизированного лавсана, который после выхода на орбиту превратился в шарик диаметром метров в пять.
Я про этот спутник «по работе» знал, просто не ожидал, что его так быстро запустят: по моим прикидкам эту ракету должны были делать еще минимум пару лет. То есть я все же помнил, что в «прежней жизни» первый спутник полетел осенью пятьдесят седьмого, и по доносившимся до меня слухам в КБ товарища Королева работы над знаменитой «семеркой» уже была близка к завершению. Но все же именно «близка», да и стартовый комплекс для нее еще не достроили – но спутник на орбиту поднялся. На ракете Челомея с двигателями Косберга – а я как раз программу расчета вывода изделия на орбиту и писал. Семен Ариевич придумал новый двигатель, с тягой уже в двадцать две тонны – и оказалось, что на ракете с четырьмя такими двигателями что-то можно и на орбиту поднять. На самом деле у Человея прилумали баллистическую ракету, которая могла пару тонн полезного груза на три тысячи километров закинуть, но если к этой ракете приделать несколько «стартовых ускорителей» и взгромоздить на нее третью ступень, то результат может получится забавный. И «результат» – получился…
А у меня тоже получился интересный результат – я закончил довольно несложную программу, которую у меня попросил написать товарищ Судоплатов. Когда меня Ю Ю к нему привезла, он очень подробно расспросил меня о возможностях анализа нецифровых данным с помощью вычислительных машин и в коне разговора очень сильно попросил меня нужную ему программу написать. Очень нужную: программа должна была анализировать «горизонтальные связи между объектами наблюдения с целью выявления источников незаконных доходов». И, что меня особенно повеселило, самого Павла Анатольевича не интересовали вульгарные взятки. То есть взятки интересовали лишь как источник «подтвержденных доходов», и ими должна была интересоваться уже милиция, а вот когда «источник» таким манером определить было нельзя, его ведомство считало, что источник этот – скорее всего зарубежный. На основании печально опыта работы МГБ так считало и при выявлении подобных случаев начинали уже серьезные проверк