Вопрос: Я хочу узнать, каким образом это средство производит лейкоциты?
Ответ: По-видимому, оно стимулирует их выработку.
Вопрос: Серьезно?
Ответ: Да, это происходит, как именно – мы не знаем, но происходит.
Вопрос: Это все объяснение, какое вы можете дать?
Ответ: Мы кололи пациентам разные вакцины и сыворотки, чтобы стимулировать жизненные силы организма и его сопротивляемость болезни… Не думаю, чтобы кому-нибудь было известно, что именно происходит, когда…
Вопрос: Каков процент содержания соляной кислоты в желудке?
Ответ: Должен признать, что не помню. Кажется – один с четвертью процента… Впрочем, не знаю… забыл…
Рейнольдс попросил свидетеля назвать кого-нибудь из медиков, не принадлежащих к штату его клиники, кто перенял бы у него «революционную» методику лечения простаты. Пока Бринкли судорожно искал ответ, Рейнольдс нетерпеливо продолжал: «Скажите мне, как вы измеряете дозировку «формулы 1020», – по весу или по объему?»
Этот вопрос поразил Бринкли как удар грома. Он растерянно перевел взгляд – направо, затем налево, а потом устремил его в окно, словно именно там, на улице, мог найти ответ. Последовала долгая пауза, самая долгая за все время заседания. А затем он сказал: «В точности ответить не могу. Я не вникал в то, как именно она производится…»
Поднявшийся шум прокатился по залу – громкий, как набат. Затем слово взял Клинтон Браун. В руках он держал экземпляр биографии «Жизнь мужчины». «Интересное чтение, – начал он свою речь, – конечно, если ваш желудок достаточно крепок и выдержит».
Он листал книгу, то и дело покачивая головой: с чего бы начать?
«Его интеллектуальная мощь позволяет отнести его к разряду гениев».
«В докторе Бринкли отчетливо выявлено прекрасное качество людей гениальных, полагающих владение деньгами не целью, а лишь средством, облегчающим возможность претворения в жизнь самых сокровенных идей».
«Господь говорит его голосом… Его дух указует нам путь к спасению… Блистательный ведущий радиобесед… его интонации проникновенны и разнообразны. ДЖ. Р. БРИНКЛИ ОТКАЗЫВАЕТСЯ СТАТЬ ПРЕЗИДЕНТОМ США».
Вопрос: Скажите откровенно, доктор, по вашему мнению, являетесь ли вы самым крупным в мире специалистом по решению проблем простаты?
Ответ: Разумеется, я так не считаю. Могу представить, что наверняка в мире найдутся и более великие специалисты.
Вопрос: Являетесь вы самым образованным из американских докторов?
Ответ: Нет, сэр. Я так не считаю.
Вопрос: Ну а как тогда следует понимать факт названия главы вот этой книги, главы девятой, озаглавленной «Самый образованный из докторов Америки»?
Ответ: Может быть, там так и сказано. Это мистер Вуд так написал.
Вопрос: «У него возникло смутное подозрение, что он одарен талантом большим, нежели демонстрируют рядовые доктора». Разве нет этого в книге?
Ответ: Может быть, и есть. Не помню.
Вопрос: А вот здесь, на двухсотой странице, разве не написано: «Я собираюсь показать Американской медицинской ассоциации, вам, докторам, и всем жителям этой страны, что Джон Р. Бринкли владеет более обширным багажом медицинских знаний, чем кто-либо из докторов»?
Ответ: Я никогда этого не говорил. Наверное, это слова Вуда.
Вопрос: «В том, как он излагает факты, в том, как он высказывается по любому вопросу, чувствуется его глубокое знание человеческой природы; он психолог и искусный шоумен, при том что является самым образованным в мире доктором и хирургом». Разве это не цитата из вашей книги?
Моррисс: Мы возражаем против слов «ваша книга», постоянно употребляемым господином адвокатом!
Вопрос: Откуда автор брал материал для этой книги?
Ответ: Он собирал его из разных источников. Я попросил его написать мою биографию и заплатил ему.
Вопрос: «У правительства США набралось целое досье ложных обвинений, достаточно вопиющих, чтобы начать травить меня». Вы полагаете, что правительство США занято вашей травлей?
Ответ: Не знаю, как ответить на такой вопрос.
Вопрос: Вы полагаете, что президент лично заинтересовался вашими радиопередачами и способствовал отзыву у вас лицензии на вещание? Это правда?
Ответ: Да, сэр. Мне сообщил об этом вице-президент Кертис.
Вопрос: Правда ли, что апелляционный суд штата Канзас назвал вас «эмпириком, чья практика находится вне зоны морали»?
Моррисс: Протестую.
Судья: Отклоняю протест.
Вопрос: «…эмпирик, чья практика находится за пределами морали…» «Действуя согласно принципам самозванства, лицензиат организовал шарлатанское предприятие и паразитирует на человеческих слабостях, невежестве и доверчивости», «…лицензиат преуспел в шарлатанстве, далеко превосходящем обычное мошенничество… С помощью полученной обманным путем лицензии он обводит вокруг пальца страждущих, легковерных и хронических потребителей лекарств, столь падких на новые предложения. Тем самым он унижает медицинскую профессию и выставляет ее на посмешище». Относится ли данное высказывание к вам и выражает ли оно мнение апелляционного суда Канзаса о вас и вашей работе?
Ответ: Похоже, что так…
Вопрос: Сколько стоит, доктор, огромное кольцо, что у вас на левой руке?
Ответ: Я заплатил за него четыре тысячи триста долларов, сэр.
Вопрос: А сколько стоит кольцо на правой руке?
Ответ: За него я заплатил около тысячи долларов.
Вопрос: Булавку галстука во сколько оцените?
Ответ: Полторы тысячи долларов.
Вопрос: А галстучный зажим?
Ответ: Около восьми сотен долларов.
Вопрос: Сколько автомобилей у вас в настоящее время, доктор?
Ответ: Надо будет их пересчитать.
Моррисс: Не понимаю, какое это имеет отношение к слушанию дела о клевете. Впрочем, если джентльмен желает этим доказать предвзятость своего отношения, то ничего против я не имею.
Судья: Если вы не собираетесь выражать протест, то зачем было вставать? Если собираетесь, протест будет отклонен.
Вопрос: Сколько раз повторяется ваша фамилия в надписи на кузове вашего красного «Кадиллака»?
Ответ: Не знаю.
Этот обмен репликами завершился финальным ударом, когда Браун вернулся к теме трансплантации желез.
Вопрос: Не утверждали ли вы как неоспоримый факт, что козлиные железы меняют цвет волос, разглаживают морщины на лице, убирают болезненную бледность, возвращая внешности пациентов сияние молодости и здоровья?
Ответ: Да, это так.
Вопрос: Объясните нам, пожалуйста, каким образом маленькая тестикула маленького… какого возраста бывал обычно козленок?
Ответ: Примерно трехнедельный.
Вопрос: Маленькая тестикула молодого козленка… И вы утверждаете, что после трансплантации в человеческий организм она может продолжать жить и расти?
Ответ: Некоторые из них, по-видимому, росли и увеличивались. Другие же, большинство, трансформировались в процессе поглощения.
Вопрос: Поглощения?
Ответ: Да, сэр. Организм их поглощал.
Вопрос: Вы хотите сказать, что этот маленький орган оставался живым и после трансплантации становился частью человеческой тестикулы?
Ответ: Нет, сэр, я не думаю, что это так. Я не считаю, что он становился частью человеческой тестикулы…
Вопрос: Вы утверждаете, что не сшивали нервы и сосуды?
Ответ: О господи, да, да!
Вопрос: Вы просто брали этот маленький орган, помещали его в отверстие в тестикуле и зашивали разрез?
Ответ: Да, сэр.
Что это было? Усталость? Два дня каверзных вопросов, когда на карту поставлена вся твоя карьера, запутали бы и доконали кого угодно. Но то, что Бринкли сказал сейчас, что железу козленка он не сращивал, а лишь механически помещал в разрез, – в корне противоречило не только тому, что он утверждал в течение двадцати с лишним лет, это противоречило и тому, что он говорил в этот же день ранее. Сторонники могли только смотреть на него, думая, не сошел ли он с ума.
Когда судья сказал, что Бринкли может вернуться на место, он не сразу его понял.
Глава 52
Что касается заключительной речи Брауна, то ее нельзя приравнять к вызывающему выступлению лондонского генерального прокурора на стремительном судебном процессе против Оскара Уайльда, к этому «ужасному обвинению, словно взятому из Тацита или Данте, к грозным обличениям, как те, что бросал римским папам Савонарола»[49]. Но она, должно быть, произвела глубокое впечатление. Судья Макмиллан писал позднее Клинтону Брауну (своему бывшему однокашнику), что это была лучшая заключительная речь, которую он когда-либо слышал.
Благодаря причудам техасского законодательства эта речь не была записана. Один-два отрывка из нее тем не менее сохранилось: «Я претендую на получение пятисотдолларового приза, обещанного по радио мистером Бринкли, – сказал Браун под конец, – но я немного изменю текст. Я выставляю его на конкурс в следующем виде: «Доктор Бринкли является лучшим в мире дельцом в сфере медицины, потому что ему хватило способностей уловить слабости человеческой натуры и цинизма, чтобы зарабатывать на этом по миллиону долларов в год».
Как пытался спасти своего клиента сварливый Уилл Моррисс, также остается неизвестным, но к тому времени это уже не имело значения. Напутствие Макмиллана присяжными звучало недвусмысленно, ясно предваряя вердикт. Пояснив, что на ответчика легла обязанность осуществлять защиту, то есть отвечать на обвинения по поданному иску, он тем не менее просил учесть, что истец являлся фигурантом ряда судебных процессов, проходивших в разных частях страны. Вопрос о его праве на медицинскую практику поднимался неоднократно. «Совершенно очевидно из выступлений истца и других свидетельств, что публикации о нем такого рода появлялись и раньше». Макмиллан перечислил порочащие истца факты, напомнив о них жюри и заострив внимание присяжных на «отмене лицензии доктора Бринкли на медицинскую практику в Канзасе, отмене его лицензии в Коннектикуте в ходе общей кампании против знахарства, отказе в выдаче ему постоянной лицензии в Калифорнии, на постановлении Федерального радиокомитета, запретившем ему радиовещание, на отмену медицинским факультетом его ученой степени – «все эти материалы, находившиеся в открытом доступе, вызвали большую озабоченность общества и широко и обоснованно комментировались». Если доктор Фишбейн и был «не совсем корректен в частностях – а судья вовсе не считает, что это так, замечания такого рода не подлежат суду и не являются клеветой». Также Макмиллан поделился своими соображениями насчет характеристики Бри