И последние данные, на которые Ной обратил внимание, — анализы крови, особенно уровень электролитов. Все показатели были в норме, в том числе и в образце, взятом уже после того, как пациента перевели на АИК. И это было самое неприятное, потому что Ной по-прежнему не понимал, по какой причине сердце не заработало после проведенной бронхоскопии. Поначалу он еще надеялся, что дело в недостатке калия. Но раз калий в норме, невозможно определить, какое действие врачей оказалось неверным.
Ной откинулся на спинку стула и задумчиво потер подбородок. Он никак не мог решить, с кем из участников злополучной операции следует поговорить в первую очередь. Зато он знал наверняка, кто стоит в его списке последним: доктор Мейсон. Любой разговор с ним обернется жестким противостоянием, так что к моменту беседы с Диким Биллом Ной должен быть во всеоружии. Судя по настрою звездного хирурга, он не потерпел бы никаких обвинений в свой адрес и задался целью полностью свалить вину на других, главным образом на анестезиолога, сестер приемного отделения и на самого пациента. Помня об этом, Ной подумал, что с доктором Авой Лондон лучше поговорить в предпоследнюю очередь. Они не были близко знакомы, но у него сложилось впечатление, что Ава — человек приветливый и доброжелательный, хотя держится несколько отстраненно. Если учесть, что доктор Мейсон попытается обвинить анестезиолога во всех смертных грехах, а доктор Лондон, со своей стороны, уже высказала возмущение поведением хирурга, разговор с Авой мог оказаться не менее напряженным, чем с ее противником. Ною совсем не хотелось очутиться на линии огня: это означало бы потенциальную угрозу и для него.
Решив начать с той точки, откуда Брюс Винсент отправился в свой роковой путь, Ной собрался навестить сестру Марту Стэнли. Он подумал, что лучше явиться самому, чем разговаривать по телефону. Однако, едва он поднялся из-за стола, его мобильный разразился пронзительной трелью. Звонил доктор Арнольд Уэллс, старший ординатор отделения неотложной помощи.
— Слава богу, ты взял трубку, — выдохнул Арнольд. — Я тут зашиваюсь. Поступили сразу несколько тяжелых. Авария на трассе, лобовое столкновение: травмы головы и грудной клетки. Нужна помощь!
— Уже бегу! — выпалил Ной, заставив обитателей кабинета вздрогнуть и оторваться от своих бумаг.
Лифта он ждать не стал: спуститься с третьего административного этажа на первый, в неотложку, гораздо быстрее по лестнице. Ной припустил вниз, прыгая через ступеньку и одной рукой придерживая висящий на шее стетоскоп, а другой сжимая рабочий планшет. Оставалось надеяться, что коллекция ручек, которыми были набиты его карманы, не высыплется по дороге. Бежать было недалеко, но все же Ной запыхался. К счастью, ему не пришлось выяснять, где находятся пострадавшие: едва он ворвался в отделение, как дежурный за стойкой замахал в сторону бокса № 4. Ной бросился туда, растолкав стайку парамедиков со скорой, направляющихся к выходу.
Пациент был в ужасном состоянии: сплошное кровавое месиво, конечности судорожно подергиваются, одежда, которую пришлось разрезать от шеи до живота, висит клочьями. Основные видимые травмы находились на голове: вместо правого глаза зияла дыра, глубокая рана начиналась посредине лба и скрывалась под волосами, в ней виднелись осколки кости и крошечные кусочки желтоватого мозгового вещества. Арнольд пытался качать воздух мешком Амбу, но раздавленная грудная клетка мужчины не позволяла проводить эффективную вентиляцию легких.
— Боже правый, — пробормотал Ной, напряженно обдумывая первоочередные действия, поскольку ситуация была критической.
Глава 6
Пятница, 7 июля, 13:40
Второй раз за сегодняшний день Ной толкнул распашную дверь и покинул хирургический блок. Утром, убедившись, что дела у новичков идут отлично, Ной уходил в приподнятом настроении. Сейчас настроение у него было просто превосходным, несмотря на помятый вид и заляпанный кровью операционный костюм. Он упивался неповторимым ощущением победы, которое ему давала хирургия — и, пожалуй, только она.
Случай оказался чрезвычайно сложным. Сорокалетний Джон Хортон, аналитик крупной инвестиционной компании, попавший в аварию на шоссе 93, прибыл в больницу в критическом состоянии. Как человек разумный и рассудительный, садясь за руль своего классического авто без подушек безопасности, он должен был пристегнуться ремнем. Увы, почему-то пострадавший этого не сделал. В результате при лобовом столкновении, произошедшем на скорости шестьдесят миль в час, Джон напоролся на рулевую колонку, которая смяла ему грудь, а затем вылетел через лобовое стекло, как снаряд из катапульты.
При первом же взгляде на пострадавшего натренированный ум Ноя мгновенно оценил ситуацию, позволив действовать быстро и решительно — точно так же он действовал, вскрывая грудную клетку Брюса Винсента.
Понимая, что первым делом надо обеспечить нормальный доступ кислорода в легкие, Ной велел дежурному принести набор для трахеостомии, а сестре — ввести пациенту фетанил для обезболивания. Пока Арнольд работал мешком Амбу, Ной поставил в трахею трубку, а затем подключил респиратор. Уровень сатурации сразу же пошел вверх, что дало возможность уже без спешки сделать рентген, который показал множественные переломы ребер, грудины и черепа, а также обширные повреждения внутренних органов.
Когда больному перелили кровь и состояние стабилизировалось, Ной велел поднимать Хортона в операционную. Нейрохирург занялся переломом черепа, офтальмолог — поврежденным глазом, который застрял в гайморовой пазухе, а Ной тем временем удалил раздавленную селезенку и ушил рану печени. Пока они работали, объявился личный врач мистера Хортона — состоятельного пациента с хорошей страховкой — и подключил к делу торакального хирурга и еще одного нейрохирурга, также состоявших в штате больницы. Оба пришли в операционную, чтобы помочь Ною.
Какова бы ни была дальнейшая судьба пострадавшего, Ною грело душу, что в самый критический момент они с Арнольдом сохранили человеку жизнь. Возможность спасти пациента в такой ситуации благодаря своим знаниям и навыкам — именно это привело Ноя в медицину, и конкретно в хирургию. Врачи других специальностей чаще всего лишены ореола героизма. Они могут вылечить человека с помощь верно подобранной терапии, но это процесс длительный и, в отличие от работы хирурга, менее яркий. Пусть и неизвестно наверняка, выживет ли Джон Хортон, учитывая крайне тяжелую черепно-мозговую травму, ушибы сердца и легких, но благодаря вмешательству хирургов у него хотя бы появился шанс побороться за жизнь. И от этого Ной испытывал пьянящее чувство удовлетворения, стоившее всех тех жертв, которые он принес на пути к своей мечте.
К сожалению, эйфория Ноя длилась недолго, всего минут десять, — пока он не открыл шкафчик с одеждой и не увидел высовывающийся из кармана халата список людей, с которыми ему предстояло поговорить о деле Брюса Винсента. Ной скинул заляпанные кровью больничные сабо, надел чистые и покинул раздевалку, полный решимости приступить к расследованию. И раз уж он оказался на четвертом этаже, то направился прямиком к старшей сестре хирургического отделения.
— Для тебя, Ной, у меня всегда найдется минутка, — заявила Марта, когда молодой человек появился возле ее стола и спросил, есть ли у нее время поговорить.
Старшая сестра — приятная, но невзрачная женщина неопределенного возраста — обладала копной вьющихся волос и свежим цветом лица. Ной давно отметил привычку Марты носить операционный костюм, всячески подчеркивая, что она является неотъемлемой частью хирургического братства, что вполне соответствовало истине.
— Итак, чем могу помочь? — спросила Марта, когда Ротхаузер уселся на стул.
Ной рассказал все, что ему было известно о деле Брюса Винсента, упомянув записи Марты в истории болезни. Пояснив, что должен представить доклад на конференции по летальным исходам на будущей неделе, он поинтересовался, есть ли какие-либо нюансы, о которых ему следует знать.
Марта крутила в пальцах скрепку, обдумывая вопрос.
— Полагаю, ты хочешь знать, почему в истории нет записи младшего ординатора приемного покоя? — наконец произнесла она.
— Да, было бы неплохо, — согласился Ной. — Думаю, вопрос всплывет на конференции.
— В то утро к нам поступили сразу несколько пациентов, один за другим, и ординатор просто зашивался: Он действительно едва справлялся с наплывом. А поскольку мистер Винсент опоздал на сорок минут, мне уже звонили с отделения узнать, куда он подевался, и намекнули, что Дикий Билл начал заводиться. Ну, ты сам знаешь, к чему это может привести. Словом, я решила несколько ускорить процесс и приняла Брюса без дополнительного осмотра. Тем более что несколько дней назад его смотрел ассистент Мейсона и все необходимые данные были внесены в карту.
— Понятно. Но ведь есть алгоритм действий: младший ординатор проводит осмотр при регистрации пациента в приемном покое. Произошедшее лишний раз подтверждает обоснованность этого правила.
— Согласна, Ной, — с нажимом ответила Марта. — Но в данном случае в анамнезе у Брюса все было просто идеально. Поэтому я решила, что в сложившейся ситуации можно сделать исключение и обойтись без осмотра.
— Полагаю, вы спросили мистера Винсента, не ел ли он утром?
— Само собой! И он солгал мне. Вопрос — почему? Это ведь была преднамеренная ложь, а не забывчивость. И я даже могу предположить ответ: мистер Винсент был уверен, что разбирается в медицинских вопросах. К несчастью, он ошибался.
— Э-э-э… Не понял: в чем он был уверен?
— Он волновался по поводу своего опоздания и боялся разозлить Мейсона. В отношении же самой операции Брюс был спокоен как скала. Он особо подчеркнул, что ему сделают спинальную анестезию. Опасно, когда человек нахватается знаний по верхам. А мистер Винсент, судя по всему, полагал, что достаточно осведомлен об анестезии, поэтому можно не обращать внимания на обычные требования.
— Возможно, вы правы, — кивнул Ной. Он не собирался гадать, что было на уме у Брюса Винсента в то роковое утро, но слова старшей сестры звучали убедительно.