— Ладно, можете не отвечать, — расхохотался доктор Мейсон, видя замешательство собеседника. — И как я раньше не сообразил? Теперь все встало на свои места. Не знаю, коллега, как вам удалось затащить в постель эту холодную рыбину, но нужно отдать вам должное: герой!
— Извините, это какой-то абсурд, — выдавил Ной, проклиная себя за то, что не ответил сразу.
— Я должен был сразу догадаться, — продолжал хирург, игнорируя попытку Ноя опровергнуть его домыслы. — Вы же не умеете врать, доктор Ротхаузер. Но учтите: в моих глазах это не добавляет вам очков. Напротив, бесит еще больше.
«И я даже знаю почему», — подумал Ной. Как любому нарциссу, Уильяму Мейсону проще было объяснить отказ Авы успехом конкурента, чем признать, что его могли найти недостаточно привлекательным.
— Не пора ли вам паковать чемоданы? — Мейсон надвинулся на Ноя и ткнул в грудь толстым указательным пальцем. Похоже, у Дикого Билла это вошло в привычку. — Не сомневайтесь, я позабочусь о том, чтобы доктору Эрнандесу стало известно о ваших шашнях.
Затем доктор Мейсон буквально оттолкнул молодого врача и продолжил путь по коридору, держа курс на ординаторскую хирургического отделения.
Ной смотрел ему вслед со смешанным чувством гнева и отвращения. Угроза Мейсона рассказать шефу о его предполагаемом романе с доктором Лондон могла обернуться серьезными неприятностями. Ною не верилось, что это отразится на его работе, а вот на отношениях с Авой — вполне. Она ясно дала понять, что не желает посвящать коллег в свою личную жизнь, в чем Ной был солидарен с ней, однако вряд ли, даже при всей осторожности, им удалось бы долго скрываться. Рано или поздно кто-нибудь непременно увидит, как он заходит в ее дом на Луисбург-сквер, поскольку многие сотрудники больницы, как и сам Ной, жили в районе Бикон-Хилл. Раскрытие их тайны было всего лишь вопросом времени.
— Подонок, — произнес он вслух, приближаясь к операционной № 18. Ава, описывая Мейсона как человека с нарциссическим расстройством личности, сравнила его со слоном в посудной лавке, который крушит все на своем пути. Теперь Ной полагал, что это слишком слабое сравнение: скорее уж Дикий Билл смахивает на взбесившуюся гориллу, которая бросается на людей. Образ возник сам собой и заставил Ноя улыбнуться, хотя впереди особого веселья не предвиделось.
Глава 14
Среда, 12 июля, 21:31
Ной надеялся выбраться из больницы намного раньше, но его планы рухнули, когда около половины шестого поступило сообщение: в результате крупной аварии на Кейп-Коде появились донорские органы и почку уже везут к ним в клинику. Известие обрадовало Ноя. Конечно, не сама авария, унесшая жизнь мотоциклиста, — подростком Ротхаузер и сам лихо гонял по дорогам, но теперь стал рассматривать мотоциклы как средство самоубийства для гонщиков и способ сделать подарок нуждающимся в трансплантации.
Получив подтверждение, что орган доставлен, бригада начала работать. Девушку-реципиента ввели в наркоз, и Ной приступил к операции. Для него это тоже было счастливое событие, поскольку он знал пациентку: она уже несколько лет ожидала пересадки почки. Показатели совместимости были чрезвычайно высокими, что делало прогноз приживаемости благоприятным.
Операция по пересадке почки стала самым ярким событием прошедшего дня. Это был один из тех случаев, когда Ной в очередной раз имел возможность убедиться, что не ошибся, выбрав медицину, и что усилия, потраченные на учебу, оправдали себя. Охватившее его воодушевление стерло неприятный осадок от столкновения с Мейсоном и несколько притупило чувство горечи по поводу смерти Элен Гибсон. Правда, с Авой ему пока не удалось повидаться.
В перерывах между операциями молодой врач надеялся на случайную встречу в коридорах или в общей комнате отдыха: мимолетный взгляд, пожатие плеч, едва заметный кивок — хоть какой-то знак, говорящий, что она справляется с ситуацией. Но увы, их пути так и не пересеклись. Закончив последнюю плановую операцию. Ной уже специально обошел весь хирургический блок, разыскивая подругу. Снова ничего. Тогда он решился на отчаянный шаг: спросил в ординаторской анестезиологического отделения, где доктор Лондон. Ему сказали, что она уже ушла домой. После чего у Ноя не оставалось выбора, как только обратиться к электронным средствам связи.
Ной написал ей эсэмэску и отправился вместе с ординаторами первого года на дневной обход. Осмотр завершился, а ответ от Авы так и не пришел. Ной написал еще одно сообщение, попросив, чтобы она срочно связалась с ним, после чего отправился навестить пациентов, которых оперировал утром. Между колэктомией и геморроем Ной попытался дозвониться до Авы, и опять неудача: мало того что она не взяла трубку, так еще и ящик голосовой почты оказался переполнен и недоступен для новых записей.
Ной испытал приступ острого разочарования: современные технологии, обещавшие возможность мгновенной связи, подвели его. Тогда он попробовал мессенджер в «Фейсбуке», после чего вернулся к обходу. Время для визита было не самым подходящим, поскольку большинство пациентов ужинали, однако все они с радостью встречали своего доктора. Но самое главное, ни у кого из них не наблюдалось послеоперационных осложнений — ни температуры, ни жалоб на боли. А некоторые даже хвалили больничную еду. Ничего удивительного: крупные клиники вроде Бостонской мемориальной, зная о высокой конкуренции, старались организовать достойные бытовые условия, в том числе питание. Сообщение о донорской почке поступило как раз в тот момент, когда Ной беседовал с последним из своих больных.
В десятом часу вечера, сдав смену дежурной хирургической бригаде, Ной наконец покинул клинику. Стоял теплый летний вечер, и улицы заполнили толпы прохожих. Ной пересек сквер, появившийся в самом центре Бостона после перевода главной автомагистрали города в подземный тоннель, миновал перекресток и оказался у восточного угла парка Бостон-Коммон — привычный маршрут, которым он обычно возвращался домой. Но сегодня Ротхаузер шел не домой: его путь лежал на Луисбург-сквер, к Аве.
Еще издали он обратил внимание, что свет в особняке не горит. Все окна были темными, а само здание выглядело холодным и угрюмым. Взбежав по ступенькам, Ной вошел в нижний холл. Здесь тоже было темно. Чтобы найти звонок, пришлось действовать на ощупь. Нажав на кнопку, Ной услышал, как в глубине дома прокатилась телефонная трель: дверной звонок, подключенный к телефону, был частью сложной системы оповещения, установленной в особняке Авы. Затем все стихло. Ной подождал немного и снова нажал на кнопку. Никакого ответа.
— Проклятье! — бросил он в сердцах. — Ну где же ты?! — В порыве раздражения Ной принялся молотить кулаком в дверь. Когда он перестал буянить, вокруг вновь воцарилась мрачная тишина.
Тяжело вздохнув, он спустился на улицу, прошел вдоль забора, отделяющего палисадник от тротуара, и осмотрел здание с торца. Все то же: в окнах темно, включая мансарду на шестом этаже. Правда, отсюда не была видна задняя часть особняка и тренажерный зал, однако Ной не сомневался: хозяйки действительно нет дома, и она не скрывается от него за стенами своего замка. Последнее представлялось и вовсе невероятным: Ава не походила на человека, способного впасть в депрессию и оборвать все связи с внешним миром. Но даже если она не желает ни с кем общаться, что тут сделаешь? Не ломать же дверь или лезть через окно.
На мгновение Ной замер в нерешительности: что дальше? После нескольких минут раздумий он определил две возможности: либо вернуться в больницу, либо — к себе в квартиру. Оба варианта представлялись не самыми привлекательными. Если он вернется на работу, наверняка возникнет недоумение по поводу того, что заставило главного ординатора заявиться в клинику на ночь глядя. Ной не имел ни малейшего желания объясняться с коллегами, да он и не знал бы, что сказать. С другой стороны, идти к себе в пустую квартиру тоже не хотелось.
Но и стоять у чужого порога до бесконечности невозможно. Ной свернул вниз по Луисбург-сквер и отправился домой. По дороге он снова задумался: не могла Ава настолько расстроиться, чтобы закрыться и перестать отвечать на звонки. И тут же отмел эту мысль: нет, доктор Лондон — боец, как и он сам. Когда мир рушится, а дела идут из рук вон плохо, такие люди не станут хандрить, напротив: сделают выводы и начнут работать еще усерднее.
Карабкаясь по крутым ступеням к себе в квартиру, Ной невольно вспомнил плавный подъем по лестнице в особняке Авы, где рука ложилась на перила из красного дерева, а под ногами мягко пружинил толстый ковер. Неужели за четыре дня и три ночи у него появилась привычка к роскоши? Но когда он открыл дверь и вошел в прихожую, контраст стал настолько очевиден, что Ной не сумел сдержать вздоха: место было не только неуютным, но и безликим, словно номер в затрапезном отеле.
Стараясь не обращать внимания на убогий дизайн жилища, точнее, полное его отсутствие, Ной уселся за обшарпанный журнальный столик и включил старенький ноутбук. Пока компьютер загружался, молодой врач с досадой подумал, что не догадался поинтересоваться будущим расписанием Авы, когда заходил к анестезиологам. Внезапная мысль обожгла Ноя: а что, если у нее появилось несколько свободных дней и она отправилась в одну из своих деловых поездок, не посчитав нужным предупредить его?
Быстро проверив электронную почту и сообщения в «Фейсбуке», которые могли таинственным образом ускользнуть от смартфона, Ной написал еще одно послание, тщательно составляя фразы, чтобы не выдать кипящего внутри раздражения. Он считал, что со стороны Авы невежливо и безответственно вот так исчезнуть, не сказав ни слова. Она ведь прекрасно знала, что Ной с ума сойдет от беспокойства.
Затем он снова схватился за телефон и набрал еще одно сообщение, умоляя выйти на связь, и добавил в конце печальный смайлик. В последний момент палец завис над кнопкой «Отправить». Какой смысл, ведь он уже послал ей не меньше дюжины безответных сообщений?
Пытаясь сохранить остатки гордости, Ной удалил текст и с отвращением швырнул телефон на стол.