На Миртл-стрит Ной свернул налево. Как он и рассчитывал, здесь было полно прохожих; на детской площадке гуляли несколько пар со своими отпрысками. Ной перевалил через вершину Бикон-Хилл и начал спускаться. Мужчина по-прежнему шагал следом. Шансы на то, что их маршруты случайно совпали, становились все более призрачными. Ривер-стрит — улица, на которой жил Ной, — тянулась параллельно Миртл, разделенная с ним одним коротким кварталом. Впереди было несколько улочек, на которые Ной мог свернуть, чтобы выйти к своему дому, но он решил пройти до Андерсон-стрит, где на углу находился крупный торговый центр, а значит, там и толпа будет гуще.
Оказавшись наконец на Ривер-стрит, Ной прибавил шагу. На память пришли истории ограблений, когда на человека нападали у входной двери, пока тот шарил по карманам в поисках ключей. Ной заранее достал ключ и зажал в кулаке. Подойдя к дому, он снова обернулся. Незнакомец в черном шел по улице; расстояние между ними стремительно сокращалось.
Ной поспешно вставил ключ в замочную скважину, повернул и толкнул дверь. Скользнув за порог, он торопливо захлопнул дверь. Замок защелкнулся, и молодой врач с облегчением перевел дух, только сейчас осознав, что все это время задерживал дыхание. Затем, взбежав полмарша по лестнице, он приподнялся на цыпочки и выглянул в небольшое оконце, расположенное в верхней части дверного проема. Через мгновение человек в черном костюме появился на противоположной стороне улицы. Он даже не взглянул в сторону двери, за которой скрылся Ной, а быстро прошел дальше по Ривер-стрит и исчез из виду. Ной усмехнулся: как глупо! Наверное, из-за напряжения последних дней у него просто-напросто разыгралось воображение. Сейчас он чувствовал себя полным дураком.
Все еще нервно ухмыляясь, Ной поднялся по обшарпанной лестнице в свою одинокую квартиру. Внезапно его охватила тоска по Лесли, и он пожалел, что не приложил больше усилий, чтобы сохранить отношения и попытаться удержать ее. Переступив порог, Ной пошарил ладонью по стене и щелкнул выключателем. Дешевый светильник под потолком вспыхнул резким неприятным светом. Ной стянул белую медицинскую куртку, небрежно сбросил ботинки и прошел на кухню. Открыв дверцу холодильника, он окинул взглядом полупустые полки. То немногое, что там стояло, не казалось аппетитным. Ну что же, еще один вечер без ужина. Он вернулся в гостиную и, устроившись на кушетке возле журнального столика, включил ноутбук. Когда компьютер загрузился, Ной нашел знакомую страницу в «Фейсбуке». Вероятно, не стоило травить себе душу, и все же он не мог удержаться: Ною хотелось еще раз посмотреть фотографии Гейл Шефтер, включая ее детские снимки. Однако на странице он обнаружил кое-что поинтереснее: новое селфи, загруженное совсем недавно. На снимке Ава с довольной полуулыбкой смотрела в камеру. Подпись к фото гласила: «Расслабляюсь после тяжелого рабочего дня». Ава была облачена в шикарный махровый халат. На нагрудном кармане виднелся какой-то логотип, но не удавалось разобрать, что именно на нем изображено. Судя по обстановке на заднем плане, Ава находилась в номере роскошного отеля. Вглядываясь в экран, Ной почувствовал прилив раздражения: она не пожалела сил на то, чтобы сделать фото и продемонстрировать его своим многочисленным виртуальным друзьям, но у нее не нашлось ни времени, ни желания написать хотя бы пару слов Ною.
Глядя на реакцию читателей Авы, Ной удивлялся: сколько людей не поленились либо поставить лайк и написать нечто вроде «Фотка — огонь», либо выразить эмоцию стикером в виде пылающего костра. Ной только головой качал, поражаясь бессмысленности столь бурной активности: словно восторженные подростки. А еще, зная Аву как глубокого, умного и хорошо образованного человека, он не мог объяснить ее пристрастие к такому несерьезному занятию. Чего ради тратить столько энергии? Или она получает удовольствие от сотни-другой лайков и комментариев в духе «Крутая фотка»?
Ною стало интересно, действительно ли авторы комментариев — молодые люди, сутками зависающие в сети, какими он их себе представляет. Пробежав глазами список откликнувшихся, Ной выбрал Терезу Пиксар — отчасти из-за ее реплики «Горячая штучка», а отчасти потому, что уже видел ее комментарии под другими снимками Авы. Тереза была из тех поклонников, кто реагирует на каждый пост.
— Так я и думал, — пробормотал Ной, когда на экране появилась страница Терезы Пиксар.
Девочке было тринадцать, однако среди ее многочисленных снимков попадалось немало весьма откровенных. Оставалось только удивляться, почему «Фейсбук» не заблокировал такие фотографии. Некоторые блюстители нравственности вполне могли бы счесть их детской порнографией.
В этот момент тишину квартиры разорвал пронзительный дребезжащий звук: кто-то звонил в дверь у подъезда. Ной подскочил от неожиданности и, придя в себя от первого шока, выругался вслух. Он даже не помнил, когда в его дверь звонили в последний раз, особенно в половине одиннадцатого вечера в воскресенье.
Озадаченный, он поднялся с кушетки, подошел к окну и, прижимаясь лбом к стеклу, попытался разглядеть нежданного гостя, хотя сомневался в успехе: панель с кнопками вызова и сам вход в подъезд находились в небольшой нише. Взглянув на противоположную сторону улицы, Ной заметил стоящий у тротуара черный внедорожник с включенными фарами.
Он отпрянул от окна: в памяти короткой вспышкой пронесся образ мужчины в черном костюме, следовавшего за ним от самой больницы. Ною удалось убедить себя, что у него просто разыгралось воображение, но вдруг за ним действительно был хвост и теперешний ночной визитер связан с тем подозрительным типом?
Тем временем звонок задребезжал снова. Кем бы ни был посетитель, он не собирался сдаваться. Помявшись еще немного, Ной рассудил, что здесь, посреди комнаты, проблему он не решит, надо спуститься и все выяснить. Надев ботинки, Ной оглядел гостиную в поисках какого-нибудь подходящего предмета, который в случае необходимости можно было бы использовать как оружие. «Бред какой-то?» — мысленно осадил он себя и вышел из квартиры.
Шагая вниз по лестнице. Ротхаузер размышлял: сразу открыть и встретиться лицом к лицу с посетителем или сначала спросить, кто гам? Второй вариант казался более благоразумным.
— Кто там? — громко произнес Ной.
— Это я, Ава, — ответил ему женский голос.
В первую секунду Ротхаузер замер; казалось, мозг отказывается воспринимать услышанное.
— Ава? Это правда ты? — недоверчиво переспросил он, а на самом деле просто тянул время, пытаясь прийти в себя. Не дожидаясь ответа. Ной принялся сражаться с засовом, на который запирали подъезд после девяти вечера, а через миг распахнул дверь. Перед ним стояла Ава в строгом брючном костюме; ее светлые волосы блестели в ярком свете фонаря над входом.
Оба застыли в молчании.
— Можно мне войти? — наконец заговорила Ава.
— Ах да, конечно, — словно вынырнув из забытья, спохватился Ной. — Пожалуйста, заходи.
— Наверх? — спросила она.
— Да. Третий этаж.
Он поднимался следом за ней. Волнение от внезапного появления Авы смешивалось с другим чувством — яростью от ее необъяснимого исчезновения.
— Там не заперто, — сказал он, когда они оказались на площадке, а затем последовал за ней в квартиру и закрыл дверь.
Гостья остановилась на пороге, обводя взглядом маленькую, скудно обставленную комнату.
— Я назвала бы это минимализмом, — не оборачиваясь, сказала она.
— Как мило. Благодарю, — откликнулся Ной.
Ава наконец повернулась, и они оказались лицом к лицу. Ной все еще сражался с захлестнувшим его потоком эмоций, но тут глаза молодой женщины наполнились слезами, которые медленно пролились через край и побежали по щекам. Она закрыла лицо ладонями и тихо всхлипнула.
Ной замер в нерешительности, не зная, как реагировать, затем шагнул вперед, обнял ее подрагивающие плечи и притянул к себе. Так они стояли несколько мгновений. Потом Ной бережно развернул гостью, подвел к кушетке и усадил.
— Извини, — сдавленным голосом произнесла Ава, смахивая слезы костяшками пальцев, но они набегали вновь и нескончаемым потоком струились по щекам.
— Ничего, — сказал Ной. Он прошел в ванную и вернулся с коробкой бумажных салфеток.
Ава вытянула одну, шумно высморкалась, потом взяла еще одну и промокнула глаза. На этот раз она сумела справиться с собой и порывисто вздохнула.
— Прежде всего, хочу попросить прощения, что не отвечала на твои звонки и сообщения, — сказала она уже гораздо увереннее.
Ной кивнул.
— Почему же ты молчала?
— Сама не знаю. Поначалу я была ужасно подавлена: оказаться причастной к еще одной смерти! Я и сейчас-то еще толком не пришла в себя. Тогда же было одно желание: сбежать как можно дальше и отключиться от всего. Если честно, я даже думала бросить медицину.
— О, нет! — запротестовал Ной. — После стольких лет учебы?! Ты талантливый анестезиолог, а иначе тебя не взяли бы в штат одной из лучших клиник страны.
— И тем не менее случилось то, что случилось. Мне казалось, если я буду постоянно совершенствоваться, то справлюсь в любой ситуации. Но, как видишь, не сумела.
— Говорят, медицина — больше искусство, чем наука, — заметил Ной. — И это верно. Как специалист ты все можешь делать правильно, и все же никто не гарантирует успеха. Слишком много непредсказуемых вещей, которые не поддаются контролю. Такова реальность человеческой жизни в принципе.
— Я надеялась, что самоотдачи и преданности делу будет достаточно, — вздохнула Ава.
— Мы преданы нашей профессии и делаем все, что в наших силах. Именно этого и ждут от врача. В обоих случаях ты действовала верно. Я видел своими глазами, как ты работала, и точно знаю: ты не допустила ни единой ошибки. В случившемся нет твоей вины. И ты действительно прекрасный анестезиолог.
— Ты правда так думаешь? Честно?
— Даже не сомневайся.
— Спасибо. Твоя поддержка очень важна для меня.
— Однако разобраться с проблемами будет не так-то просто, — признался Ной. — У меня состоялся разговор с Мейсоном сразу после конференции, а потом он налетел на меня в связи со смертью второй пациентки. Боюсь, Дикий Билл все еще надеется свалить вину на нас.