Если поначалу Ной боролся со смешанными чувствами сожаления и угрызений совести, то к среде, когда Ава проигнорировала его эсэмэску по поводу конференции, внутри начало что-то меняться. Ной признавал: да, он серьезно подорвал доверие подруги, забравшись в ее компьютер, но постепенно ему начало казаться, что наказание не соответствует тяжести преступления. Вернулись прежние сомнения: теперешнее поведение Авы плохо согласовывалось с той близостью, которая, как он полагал, была между ними. И вновь в памяти всплыли предостережения Лесли и собственное беспокойство: вдруг его и вправду использовали? А за ними сам собой возник пресловутый вопрос об уровне профессиональной грамотности доктора Лондон. Раздосадованный ее упорным молчанием, Ной вдруг поймал себя на мысли, которая еще пару недель назад не могла бы прийти ему в голову: а вдруг доктор Мейсон был прав на ее счет?
Одно смущало Ноя: Аву приняли на работу в БМБ, а значит, ее кандидатуру рассматривал не только анестезиологический совет клиники, но Медицинский совет штата Массачусетс, выдававший лицензию. Нужно взглянуть на полный комплект документов, подтверждающих квалификацию Авы, включая рекомендательные письма. Помочь в этом мог только доктор Кумар. В результате после долгих колебаний Ной все же решил обратиться к нему.
Молодой врач с трудом втиснулся в переполненный лифт, где ехала толпа беспрестанно щебечущих медсестер, которые покидали больницу после дневной смены. Девушки спускались на первый этаж. Ной остался стоять у дверей, поскольку ему нужно было выходить на третьем.
По мере того как лифт полз вниз, он думал, почему на прошедшей неделе каждый следующий день казался хуже предыдущего. Хотя он пытался заглушить боль привычным для себя способом — погрузиться с головой в работу, — выходило не очень хорошо. Во-первых, потому что на прошлой неделе, после исчезновения Авы, он и так переделал все дела на месяц вперед. Во-вторых, ему больше не хотелось оставаться ночевать в больнице и ловить на себе косые взгляды коллег. В результате вечерами Ной возвращался в свою одинокую квартиру и, не зная, чем заняться, до бесконечности прокручивал в голове ситуацию с Авой. Вдобавок ко всему с ним случился новый приступ паранойи.
Ной не был уверен, но ему показалось, что тот же мужчина в черном костюме, который однажды уже преследовал его, появился опять. Это произошло поздно вечером во вторник. Ной нарочно выбрал окружной путь: прошел по Луисбург-сквер, с тоской поглядывая на освещенные окна в доме Авы, и двинулся вниз по улице. Всякий раз, когда он поворачивал за угол и бросал взгляд через плечо, мужчина оказывался на месте: шагал позади в нескольких ярдах и делал вид, что болтает по мобильнику. Впервые Ной заметил его на Бостон-Коммон. Выйдя на свою Ривер-стрит, он повторил тот же маневр, что и в первый раз: быстро нырнул в подъезд, захлопнул дверь и, взбежав на полпролета, заглянул в оконце над дверью. Как и тогда, мужчина деловито прошел мимо, даже не взглянув на дом.
И снова Ной решил, что эмоциональное потрясение, которое он пережил, стало причиной разыгравшегося воображения. Однако взломанную дверь квартиры трудно был принять за фантазию. Ной понял, что кто-то из многочисленных гостей, посещавших соседку-студентку, снова наведался к нему. Поскольку за последние два года это произошло в пятый раз, он не почувствовал ни беспокойства, ни возмущения — убедительное доказательство того, что человек может приспособиться к любым неудобствам, если они случаются достаточно часто. После первых двух взломов Ной жаловался домовладельцу, и тот присылал мастера — вставить новый замок, — но затем Ротхаузер даже жаловаться перестал. В конце концов, у него в квартире и взять-то нечего, всех ценностей — старенький ноутбук. Хотя, обнаружив его на привычном месте, Ной все же обрадовался. Но затем встревожился: кто-то трогал компьютер.
Лесли любила поддразнивать Ноя, который с невротическим упорством следил за тем, чтобы закрытый ноутбук всегда лежал точно на углу стола. Иногда, желая в шутку позлить его, она нарочно сдвигала компьютер в сторону. Во вторник Ной застал ту же картину, однако списать беспорядок на шалость Лесли больше не удалось бы.
Выйдя из лифта, Ной зашагал по устланному ковром административному коридору и бросил взгляд на часы: до назначенной встречи с доктором Кумаром оставалось еще целых пять минут.
Сам заведующий опоздал почти на двадцать минут, но вел себя крайне обходительно: он прямиком направился в холл для посетителей, где устроился Ной, и горячо извинился за задержку, пояснив, что его вызвали на экстренную операцию. Ной в свою очередь заверил доктора Кумара, что с удовольствием провел время, просто глядя в окно и наслаждаясь непредвиденной передышкой в напряженном рабочем дне. Они прошли в кабинет заведующего анестезиологическим отделением, который был оформлен в восточном стиле; на стенах висело несколько традиционных индийских миниатюр эпохи Великих Моголов.
— Садитесь, пожалуйста. — Мелодичный акцент доктора Кумара придавал особую мягкость его словам. Поверх медицинского костюма на нем был надет длинный белый халат, еще больше подчеркивающий смуглую кожу индуса. Доктор Кумар обошел стол, уселся в кресло и, поставив локти на столешницу, оперся подбородком на сцепленные в замок руки.
— Когда вы попросили о встрече, я предположил, что речь пойдет о докторе Лондон, — начал он. — Вот почему предложил встретиться у меня в кабинете, а не на отделении. Прежде всего, позвольте сразу успокоить вас: ее пребывание в клинике не ставится под сомнение, несмотря на недавние угрозы доктора Мейсона. Он эмоциональный человек и порой бывает несдержан. Но я поговорил с ним после конференции, и доктор Мейсон переменил свое мнение относительно доктора Лондон. Думаю, конфликт улажен. И, кстати, хотел заметить, что вы великолепно провели обе конференции.
— Спасибо, — кивнул Ной. — Я старался следовать исключительно фактам.
— Вы проявили просто чудеса дипломатии.
— Еще раз благодарю, — сказал Ротхаузер. — Я действительно хотел поговорить о докторе Лондон, но совершенно по другой причине.
— Вот как? — Доктор Кумар напрягся, расцепил руки и положил на стол ладонями вниз.
— Есть некоторые моменты, касающиеся работы доктора Лондон… я не упомянул их в докладе на конференции, однако считаю своим этическим долгом обсудить их с вами.
— Да, я слушаю. — Голос заведующего дрогнул, напряжение заметно возросло.
Однако Ной не собирался отступать. Он начал с дела Элен Гибсон, затем перешел к случаю с Филипом Харрисоном и наконец — к злосчастной операции Брюса Винсента. Он подробно изложил свои наблюдения, сомнения и опасения, связанные с действиями Авы. Когда Ной закончил, в кабинете повисло тяжелое молчание. Немигающий взгляд темных проницательных глаз доктора Кумара был устремлен на молодого коллегу, вызывая у того чувство дискомфорта.
Заведующий никак не отреагировал на монолог собеседника.
У Ноя вдруг возникло непреодолимое желание добавить: «В случае с Элен Гибсон я сам находился в операционной и видел произошедшее, в двух других случаях основываюсь на показаниях дежурной сестры и самой доктора Лондон».
Когда доктор Кумар по-прежнему не проронил ни слова, Ной уточнил:
— Сомнения побудили меня прийти к вам, чтобы вы либо опровергли их, либо как-то прояснили ситуацию. Я до сих пор никому не говорил об этом и готов молчать и в дальнейшем.
— Тревожные симптомы, — выйдя наконец из ступора, произнес доктор Кумар. — Однако все это звучит крайне расплывчато. К тому же вы сами говорите, что строите умозаключения со слов других людей. Мы на совете кафедры подробно разбирали все три случая и не обнаружили никаких ошибок в действиях анестезиолога. Доктор Лондон сработала отлично, просто превосходно. Следовательно, я вправе воспринимать ваши инсинуации в качестве оценки и моей компетенции тоже, как врача и как администратора, поскольку именно я принимал доктора Лондон на работу.
Ной опешил. Вместо того чтобы поблагодарить за информацию, доктор Кумар воспринял его слова как личное оскорбление.
— И последний вопрос, касающийся резюме доктора Лондон, — сердито насупившись, продолжил доктор Кумар. — Она обучалась в относительно новом и малоизвестном университете. Именно поэтому мы с особым вниманием рассматривали ее заявление. Также вам следует знать, что доктор Лондон получила максимально высокие баллы на аттестационных экзаменах, как устном, так и письменном. Я сам беседовал с некоторыми из ее преподавателей. Кроме того, она прошла проверку в Медицинском совете штата Массачусетс и получила соответствующий сертификат.
— Да, конечно, все эти факты мне известны, — сказал Ной. — И я не сомневаюсь в компетенции доктора Лондон.
— Иначе мы просто не приняли бы ее в штат клиники, — с явным раздражением отчеканил доктор Кумар. — И позвольте предупредить вас: если вы продолжите свои клеветнические нападки на доктора Лондон, то поставите и себя, и больницу в очень непростую ситуацию с точки зрения закона. Я понятно выражаюсь?
— Абсолютно, — сказал Ной поднимаясь со стула. Досада и разочарование душили его. Он понял, что совершил огромную ошибку, придя к доктору Кумару.
— Если не ошибаюсь, доктор Мейсон упоминал как-то о ваших с доктором Лондон романтических отношениях. А потом, очевидно, что-то разладилось и вы решили насолить ей? Месть отвергнутого любовника? Откровенно говоря, именно так это и выглядит.
Ной в полном недоумении уставился на заведующего. Идея казалась настолько нелепой, что у него невольно закралось подозрение, не был ли сам доктор Кумар отвергнутым любовником Авы. А как насчет доктора Мейсона? Возможно, за его злобой стоит нечто большее, чем обида человека, чьи ухаживания не были приняты? Даже то немногое, что Ной рассказал Лесли, заставило ее предположить, что у Авы есть склонность манипулировать людьми. А что, если Лесли права? Но едва только мысль о возможных связях Авы начала овладевать сознанием, Ной поспешил отогнать ее и почувствовал, как сомнения отступают. Он точно знал: Аву приняли в клинику заслуженно, точно так же, как он сам заслуженно был избран на пост главного ординатора БМБ. Но именно этим своим положением Ной и рисковал, начав раскручивать клубок странных противоречий.