На платформе было многолюдно, особенно на площадке у выхода с лестницы, по которой поднялся Ной. В дальнем конце перрон был гораздо свободнее, но, планируя проехать всего одну остановку до Кендалл-сквер, он не стал пробираться туда. Ной слегка вздрогнул, когда, бросив рассеянный взгляд на ползущий вверх эскалатор, заметил в толпе чернокожего атлета. Выскакивая из дома, он поискал глазами хвост, но провожатые как сквозь землю провалились. Ной уже привык, что за ним присматривают, и перестал беспокоиться. К тому же, если бы кто-то хотел причинить ему вред, они давно нашли бы способ сделать это.
Ной изучал приближающегося человека. На мгновение их взгляды встретились. Атлет никак не прореагировал. На кого бы ни работал этот тип, ясно, что он был профессионалом, хотя, возможно, не столь искусным, как его напарник. Когда мужчина поднялся на платформу, молодой врач даже подумал подойти и спросить, не больница ли наняла их следить за ним, но потом отказался от этой затеи, интуитивно зная, что чернокожий атлет снова будет все отрицать. Ной просто наблюдал, как человек повернулся к нему спиной и смешался с толпой.
Высадившись на Кендалл-сквер, Ной оглянулся — атлета нигде не было — и, только не доходя нескольких кварталов до библиотеки, наконец заметил его. Мужчина шел на некотором расстоянии, явно подстраиваясь под темп движения объекта слежки, но не пытаясь нагнать его и довольствуясь тем, что тот находится в поле зрения. Ной пожал плечами; ему показалось любопытным, что слежка больше не тревожит его, хотя сама ситуация по-прежнему выглядела загадочной: допустим, больница заинтересована, чтобы изгнанный доктор не проник на ее территорию, но какой смысл сопровождать его в городе?
Подойдя к дверям библиотеки, Ной прочел, что она работает до одиннадцати вечера. Значит, спешить не придется. Он воспользовался пропуском клиники, позволяющим пройти внутрь благодаря тому, что все академические учреждения Бостона были включены в общую электронную базу данных, и отправился в административную часть здания, намереваясь поговорить с дежурным библиотекарем. Единственным сотрудником, которого ему удалось застать на месте, была Гертруда Гессен.
— Вы совершенно правы, — сказала Гертруда, выслушав вопрос посетителя, — после оцифровки научных работ оригиналы из архива не выдаются.
Ной объяснил, что является хирургическим ординатором Бостонской мемориальной больницы и был крайне удивлен, когда увидел на столе у профессора экземпляр своей диссертации, написанной в Массачусетском технологическом институте.
— Возможно, существуют какие-то исключения для профессуры? — предположил он.
— Насколько мне известно, нет. А вы уверены, что это была именно ваша диссертация?
— Абсолютно! Если не возражаете, я загляну в хранилище? — спросил Ной.
— Да, пожалуйста. Сейчас выдам вам ключ, — сказала Гертруда.
Несколько минут спустя Ротхаузер стоял в подвале библиотеки перед зарешеченной дверью архива, за которой хранились все диссертационные работы Массачусетского технологического института начиная с девятнадцатого века. Ключ висел на короткой цепочке, прикрепленной к увесистой деревянной бирке. Как только Ной открыл замок и переступил порог хранилища, дверь за ним автоматически захлопнулась. В тишине архива, похожей на молчание гробницы, металлический щелчок прозвучал особенно громко. Ной понял: чтобы выйти наружу, ему снова придется воспользоваться ключом. От мысли о том, что он заперт в подвале, по спине пополз неприятный холодок. С тем количеством материала, который сейчас доступен в интернете, вряд ли найдется много желающих спускаться в библиотечные подземелья. Ной прикинул, сколько времени потребуется на его спасение, если что-то пойдет не так и он не сможет открыть дверь, особенно если Гертруда забудет, что выдала ключ читателю.
Старясь не обращать внимания на зловещую тишину и сосущее под ложечкой беспокойство, он быстро отыскал секцию, помеченную буквой «Р»: материалы были расставлены в алфавитном порядке по фамилиям авторов, а не по тематике. Ною не понадобилось много времени, чтобы добраться до нужной полки. Здесь он увидел корешки папок, в которых хранились два экземпляра его диссертации; место для третьего экземпляра пустовало. Итак, кому-то вопреки всем правилам удалось вынести архивный том из библиотеки.
Ной вздохнул с облегчением, когда выбрался из подземелья и снова оказался в ярко освещенном зале возле стойки дежурного библиотекаря, где и сообщил о пропаже одного экземпляра своей диссертации.
— Даже не знаю, что и сказать, — захлопала ресницами Гертруда. — Пожалуй, оставлю записку завтрашней дневной смене. А вы, если хотите, можете указать номер своего телефона. Как только что-то выяснится, вам перезвонят.
Когда Ротхаузер вышел на улицу, солнце почти скрылось за горизонтом, но было еще светло. С крыльца библиотеки открывался великолепный вид на Бостон, лежащий на противоположном берегу реки. Отражение высотных зданий подрагивало в водах Чарльза. Ной помедлил немного, любуясь панорамой, а затем покрутил головой в поисках своего сопровождения. Странно, но хвост снова исчез, а Ной, как и утром, вдруг почувствовал себя брошенным. Как ни прискорбно, но парочка, ходившая за ним по пятам, оставалась для отрезанного от работы в клинике врача чуть ли не единственной связью с внешним миром.
Шагая обратно к метро на Кендалл-сквер, Ной то и дело поглядывал через плечо, но так никого и не заметил. Однако, спустившись на платформу, порадовался, что его приятели отстали. Еще по пути в библиотеку Ной подумал, как неуютно будет возвращаться домой в сумерках: пожелай преследователи разделаться с ним, лучшего места, чем пустая вечерняя станция, не найти. Сейчас на перроне, кроме Ноя, стоял всего один человек, да и тот находился в самом дальнем конце.
Врач почувствовал облегчение, когда послышался грохот приближающегося поезда. Он быстро нырнул в первый вагон, а еще десять минут спустя вышел на Чарльз-стрит и окончательно перевел дух, оказавшись в знакомом районе. Возле тайского ресторана, куда он столько раз ходил за едой, чтобы потом насладиться чудесным ужином в компании Авы, Ной замедлил шаг. Впервые после катастрофы, случившейся в прошлый вторник, он почувствовал голод. Потоптавшись несколько мгновений на тротуаре, он зашел внутрь и заказал те блюда, которые обычно брал для ужина с подругой.
В этот поздний час Ной оказался единственным посетителем ресторана. Сидя в одиночестве за столиком в углу зала, он чувствовал себя неловко и пожалел, что не взял заказ навынос. Быстро расправившись с ужином, он снова выбрался на улицу. Августовская ночь окутала город, но знаменитые газовые фонари Бикон-Хилл разливались теплым сиянием, освещая путь. Двигаясь вверх по Ривер-стрит, Ной озирался по сторонам в странной надежде увидеть чернокожего атлета. Вместо него он заметил идущего навстречу соседа по дому. Поравнявшись, мужчина коротко кивнул Ною, хотя они знали друг друга только в лицо.
Наконец Ротхаузер остановился у своего подъезда. Подняться наверх и снова оказаться одному в четырех стенах — от одной мысли делалось тошно. Ной подумал, не вернуться ли к Аве, вдруг она за это время смягчилась и они смогут спокойно поговорить и все выяснить. Однако, вспомнив ее сердитый взгляд, он решил, что шансы невелики, а излишняя настойчивость может только еще больше разозлить Аву.
Карабкаясь по ступенькам, Ной заранее выудил из кармана ключ. Увы, он ему не понадобился, потому что квартиру снова взломали. Но на этот раз замок не просто вскрыли: злоумышленники воспользовались ломом или подобным инструментом: на двери между ручкой и косяком была вмятина, а часть деревянной планки и вовсе отвалилась. Ноя захлестнула волна негодования: как будто мало он пережил оскорблений за последнее время, так теперь еще изуродованная дверь, словно новый плевок в лицо. Он осторожно толкнул ее указательным пальцем, затем, не переступая порога, просунул руку внутрь, нащупал на стене выключатель и зажег свет. На первый взгляд все выглядело как обычно. Ной внимательно прислушался, опасаясь, что вор может быть еще в квартире. Но из комнат не доносилось ни звука, только слышно было, как у соседей наверху гремит музыка: тяжелые басы, от которых дребезжала посуда.
Глава 32
Понедельник, 14 августа, 21:37
Первым делом Ной прошел в гостиную и с облегчением увидел, что ноутбук на месте и к нему никто не прикасался: он лежал там, где его оставил хозяин, на углу журнального столика, идеально выровненный по краям. Ной включил компьютер и открыл историю браузера. В свой прошлый визит неизвестный посетитель очистил историю, сейчас все данные были на месте: полный список сайтов, которые Ной посещал сегодня утром. Уже неплохо; по крайней мере, никто не лазил в его ноутбук.
Проверив, все ли в порядке на кухне — в прошлый раз пропал тостер, — Ной убедился, что и здесь его имуществу не нанесен урон. Войдя в спальню, он сразу заметил, что лежавшая на подоконнике горстка мелочи и пара долларовых купюр исчезли. В остальном ничего не изменилось, включая сбитые простыни и скомканное одеяло: Ной уже неделю не застилал постель.
Перейдя в ванную, он обратил внимание, что зеркальная дверца аптечки над раковиной приоткрыта. Он хорошо помнил, что на нижней полке лежала невскрытая упаковка оксикодона — обезболивающего, которое Ною выписали прошлой весной, после того как во время игры в софтбол на больничном стадионе ему сломали нос. Сейчас таблеток не было.
И хотя ущерб был минимален, Ною потребовалось время и горячий душ, чтобы пережить еще и это.
Впрочем, пропажа несколько монет и ненужных таблеток беспокоила Ноя гораздо меньше, чем предстоящий разговор с домовладельцем. Потребуется немалая выдержка, чтобы заставить мистера Холлиса как следует отремонтировать дверь, причем срочно, потому что сейчас ее даже невозможно толком закрыть. Кроме того, Ротхаузер собирался настоять, чтобы домовладелец вынудил соседку с верхнего этажа пересмотреть свою политику открытых дверей и пресечь нескончаемый поток сомнительных приятелей. С другой стороны, Ной испытывал нечто вроде благодарности к злоумышленнику, который, не обнаружив ничего ценного, тихо удалился, не разгромив от досады квартиру.