Ребята сразу замолчали при появлении Сары. Разумеется, они обменялись приветствиями и Дэв приобнял ее, но всем было понятно, что это не дружеский визит, а скорее недружественный.
—Итак,— начала она, но в этот момент Памела, расплескав кофе, опустила на стол наши чашки рядом с серебряной вазочкой, переполненной пакетиками с сахаром.
—Можно нам еще сахара?— поинтересовался я с невозмутимым видом.
Сара улыбнулась.
—Да,— ответила Памела.— Друг сегодня не придет?
Дэв будет в восторге. Его тактика дает результаты!
—Нет, он сегодня опять выполняет кое-какую работу для благотворительной организации.
Надо будет напомнить Дэву, что он теперь работает в благотворительной организации. Раньше он напускал на себя более серьезный вид — косил под священника например, позиционировал себя как пилота коммерческих авиалиний или индийского принца. Памела пожала плечами и ушла.
—Новое увлечение Дэва?— спросила Сара.
—Памела.
—Этому извращенцу всегда нравились девушки в форме.
—Думаешь, передник — это форма?
Где-то в служебном помещении начальник Памелы устраивал ей разнос. На какое-то мгновение мы замолчали, но затем смущенно продолжили.
—Помнишь, как он ухаживал за той девушкой?
—Уточни, пожалуйста,— сказал я, вскинув брови.
Думаю, сплетничать о Дэве было намного легче, чем говорить о нас. Впрочем, легче было бы разглагольствовать о чем угодно — от истории прихода национал-социализма к власти до свингбола.
—Да ты ее помнишь.— Сара махнула ложечкой в мою сторону.— Он еще считал ее Той Самой.
Ну да, теперь понятно. Была всего одна Та Самая. Они встретились на концерте в клубе «Гараж» на Хайбери-корнер. Это было, когда мы еще могли ходить в «Гараж», не опасаясь, что нас примут за чьих-нибудь папиков. Дэв ходил за ней, чах от любви, скучал по ней, когда ее не было рядом, забирал ее вещи из химчистки, относил ее вещи в химчистку, выучился готовить ее любимое блюдо, на случай если бы она зашла, хотя этого так и не случилось. А через три недели выяснилось, что она так и не знает, как его зовут. Он был раздавлен. Думаю, именно из-за этого он решил обзавестись визитными карточками.
Сара улыбнулась, вспомнив кое-что.
—Я никогда не забуду, что он сказал на следующий вечер.
—Да. «Можете говорить о любви все, что угодно, но вряд ли невозможно сказать о ней и пару хороших слов».
—И мы весь вечер потратили, приводя примеры того, что он не прав. Ссылались при этом на оперы, воспевающие любовь, на картины, на покоренные вершины и на великие завоевания.
—Не забыли упомянуть шедевры Фила Коллинза, Элвиса Костелло и Билли Джоэла, а также маленьких кусачих насекомых, латинские названия которых символизируют любовь. Посоветовали послушать «Радио для влюбленных».
—И все равно он упирался. Говорил: «Оставьте меня в покое, я подумаю».
Смешок и расслабляющая пауза. Такие моменты нравятся Саре больше всего. Впрочем, теперь это не наши сближающие друг друга паузы, и потому их нужно чем-то заполнять.
—Как Гэри?— поинтересовался я, балансируя на грани тем, коих вообще не хотелось касаться.
—С Гэри-то все замечательно.
—Замечательно.
—Он сам замечательный.
—Замечательно.
—Он подыскивает новую машину.
—Прекрасные новости.
—«Гольф» начал барахлить, а я не могу водить его «лексус», так что…
—Вам скоро понадобится мини-вэн. Семейный.
Я кивнул на ее живот. Она закусила губу и отвернулась.
—Так почему ты здесь, Сара? Я ведь уже извинился, и поговорил с Гэри, и…
—Я хотела встретиться с тобой лично. Я не знаю, почему ты ведешь себя так. Видимо, стоило сначала сказать тебе. Или если не сначала, то хотя бы тогда же. Но это не моя, а твоя вина.
Я уставился в чашку.
—У нас обоих начинается новая жизнь. Давай будем благодарны за это. И в любом случае кто знает, сколько бы мы продержались вместе.
Она улыбнулась и допила кофе, но все, о чем я мог думать, это: «Что? Что?!»
—Что ты имеешь в виду под этим «кто знает, сколько бы мы продержались»? Я ошибся. Я пережил кошмар, ты меня не поняла, ты знаешь об этом.
—Все и так дышало на ладан, Джейсон. Иногда некоторые вещи просто ветшают сами по себе. Я до смерти раздражала тебя, и ты, разумеется, до смерти раздражал меня.
—Нет,— возразил я,— ты была идеальной девушкой.
—Тебе действовало на нервы, что я всегда хотела приходить заранее. Тебя раздражало то, как я постоянно закрывала, открывала и еще раз закрывала дверь, когда мы уходили из дому, чтобы быть точно уверенной в том, что она закрыта.
—Но это такие мелочи!— не скрывая досады, проговорил я, чувствуя, что мне хочется прокричать это во весь голос. У меня внутри боролись гнев и грусть, и непонятно было, что победит.— Нельзя расстаться с близким человеком только из-за того, что тот испытывает потребность постоянно проверять, закрыта ли дверь!
—Это мелочи, но они говорят о чем-то большем. Ты помнишь только хорошее. Вообще, надо признать, то, что ты сделал, было необходимо. Это многое прояснило, Джейс.
—Я не хотел ничего прояснять.
—Тебе пришлось предать меня, чтобы понять, что для нас обоих в этих отношениях почти не осталось того, что могло бы стать объектом предательства.
—Не пытайся переписать прошлое, Сара,— предостерег я, потому что ее слова звучали чудовищно, будто она так мстила мне.
Почему она так хочет убедить меня в том, что я ничего, собственно, и не потерял, да и терять там было нечего?
—Твоя проблема, Джейс, в том, что ты влюблен в саму концепцию любви.
—О, это ты взяла из какого-то фильма. Это просто слова. И что в этом плохого в любом случае? В жизни должно быть хоть немного романтики.
—Ничего плохого, но все-таки нужен порядок. Надежность. Ты все время говорил, что хочешь уйти с работы, дабы заняться бог знает чем. Ты никогда не говорил о свадьбе, о детях или…
—Это так банально! Мы не персонажи телесериала! Ты пытаешься, изображая из себя разумную женщину, сделать из меня инфантильного мужчину! Это не док Мартин! Я не Гэри или Тони, а ты не Дебора или та, с верхнего этажа!
Неприятно признавать, но я некоторым образом подтвердил ее точку зрения.
—Жизнь — это не набор цитат из Мартина Клунза,— напомнила она, откидываясь на спинку стула.
Я бы рассмеялся, но сейчас момент был слишком серьезным.
—Слушай, мне казалось, что ты рассказываешь об этом не совсем так, как было на самом деле. Так, значит, дети и свадьба — это то, с чего начал Гэри. На вашем первом свидании. Верно? Молодец. Там, в «Хилтоне» или «Вагамама», или где это имело место быть? Никаких прогулок под луной, да? Никакой романтической истории знакомства? Ничего, о чем можно было бы вспомнить?
—Это последнее, на чем держатся отношения. История — это просто последовательность событий. Кому какое дело до того, как люди познакомились? Никому.
—Мне.
—Значит, только тебе. Мы были вместе четыре года. Джейс, когда мы расстались, мне было уже тридцать. Мои приоритеты изменились. Твои нет?
Я задумался. Какие у меня приоритеты? Я тщетно попытался выявить таковые. Не может же у меня совсем их не быть. Но все, что мне пришло в голову, касалось вполне насущной потребности, а именно покупки хлеба и пинты молока; кроме того, я вспомнил, что в ванной нужно бы обработать щели новым герметиком.
—А потом… Я увидела, что ты удалил меня из круга друзей.
Я нахмурился.
—Детские выходки. Я имею в виду, я веду себя как ребенок. Мы не подростки, не стоит обижаться из-за каких-то манипуляций с «Майспэйсом» или «Фейсбуком» или чего-то в этом роде. Ты имеешь полное право удалять из друзей кого угодно и…
Эбби. Должно быть, это сделала Эбби. Она оставила решение за мной, и когда я попытался уйти от ответа, ссылаясь на то, что всецело занят поджариванием тостов, она удалила Сару из моих друзей.
—На самом деле я уважаю тебя за это решение. Один из нас должен был это сделать. Тебе нужна свобода. Тебе следовало сделать то, что сделала я, и начать все сначала. Просто… Просто это была довольно болезненная операция. Как будто ты изгнал меня из своей жизни.
Хорошо, подумал я.
Хорошо, что тебе было больно.
У меня поднялось настроение, несмотря на то что это было самым эгоистичным моим поступком, который только мог прийти мне в голову. Но я ничего не мог поделать: приятно было причинить ей боль, немного продвинуться вперед, ущипнуть ее. Это значило, что где-то в глубине души она все еще думала обо мне и я все еще имел для нее значение. Я уже причинил ей боль, когда мы были вместе. Сильную боль. И теперь я радовался тому, что это удалось мне снова, радовался своей наивной детской победе.
В этот момент я понял, что веду себя совсем не так, как следовало бы. И что моя победа на самом деле оказалось пустой, жалкой и ничего не значащей.
—Я не удалял тебя,— тихо и смущенно проговорил я.— Это сделала моя подруга. Русская проститутка.
Она обрадовалась. Это было почти не заметно, но я все равно разглядел признаки этого, так как всегда замечаю подобные вещи, когда речь идет о Саре.
—Я думал об этом. Не из злобы, просто тяжело смотреть, как ты начинаешь новую жизнь, когда сам я живу с Дэвом на втором этаже его магазина.
Мимо проехал грузовик, дизельная гарь вытеснила весь воздух, и земля задрожала так, что нам пришлось придержать чашки.
—Но я не смог. И не стал бы. У нас общее прошлое, я смотрю в будущее, я так решил, но зачем отказываться от того, что было? Глупость, разве нет?
Она улыбнулась.
Открыла сумку.
Вынула конверт и подвинула в мою сторону.
—Я была бы очень рада, если бы ты подумал вот над этим,— сказала она. Ее улыбка выражала одновременно и надежду, и извинение.
Памела выплыла из служебного помещения и выгрузила на стол еще горку пакетиков с сахаром.
Мы, я и Дэв, проводили Эбби на вокзал Виктория к шестичасовому поезду на Брайтон.
—Что вы делаете в следующую пятницу?