– Ту, с рыжими волосами. Мы вместе пели.
Тедди показалось, что по венам растекается жидкий лед. Что она такое говорит?
– Шарлотта? Шарлотта Аддерли? – осторожно уточнил он.
– Да! – по-детски обрадовалась Изабелла. – Я за что-то хотела просить у нее прощения. Ты не знаешь?
Тедди онемел.
– Не знаешь? Я почему-то не помню. Если вдруг ты знаешь, то попроси вместо меня. Как же болит голова…
– Изабелла, – Тедди схватил ее руку и прижался к ней лбом.
Она говорила невнятно, еле шевеля губами. Прошло не более десяти минут после обморока, но Тедди казалось, что доктора нет целый час. Вернулась горничная, сообщив, что с лекарствами миссис все в порядке. Она принесла две пилюли от головной боли и стакан воды. Тедди забрал все это у нее и попросил выйти.
– Я тебя так люблю, – вдруг совершенно ясно произнесла Изабелла, проглотив таблетки. – Лучше так, чем совсем без тебя. Я вспомнила про Шарлотту. Как можно было забыть, да? Странно…
Она застонала, голова дернулась вправо, по телу прошла судорога, заставляя Изабеллу изогнуться дугой вверх. Тедди приподнял ее за плечи и обнял.
– Ты попросишь прощения? – повторила Изабелла.
– А ты меня можешь простить?
– Теодор, не бросай нашу дочь. И расскажи ей обо мне, потому что она забудет. Она слишком маленькая, чтобы запомнить меня хорошо.
– Не говори таких вещей. Сейчас придет доктор, сейчас подействует лекарство. Потерпи. Я тоже, тоже по-своему тебя люблю, поверь мне. Я все-таки в ответе за тебя.
Изабелла ничего не сказала. Тедди хотел было еще раз спросить, простила ли она его поведение, и не сразу понял, что покачивает в объятьях мертвое тело. Через четверть часа вбежал перепуганный доктор.
– Что же, не было никаких симптомов накануне? – раздраженно спросил он, осматривая Изабеллу. – Это инсульт. Не вдруг же все произошло?
– Я… не знаю, – признался Тедди. – Мне она пожаловалась только сегодня.
Он еще не поверил в произошедшее до конца.
– Это травма виновата?
– Безусловно, это дало риск навсегда. Судя по тому, как вы описываете ее состояние и поведение, мистер Гастингс, тромб перекрыл кровеносный сосуд, и произошло массовое отмирание клеток головного мозга.
Он также сказал, что Изабеллу можно было спасти, обратись они за помощью раньше. Но Тедди, как всегда, был невнимателен к жене и не замечал, что она чувствует себя хуже. Бедняжка периодически страдала головными болями и не придала значения либо не хотела докучать жалобами. Ему было невдомек, что внезапное недомогание Изабелла ошибочно отнесла совсем на другой счет.
Сейчас Тедди заботило только одно: как много успела услышать Изабелла перед смертью? Достигли ее сознания скупые слова любви, первые и последние, или она так до конца и считала себя ненужной?
***
Миссис Стоунвилл не устроила сцены ни в часовне, удивительно похожей на римский Собор Святого Петра, ни во время шествия погребальной процессии по широким живописным аллеям Бромптонского кладбища30. В отличие от официального прощания, здесь находился только узкий круг приглашенных. Присутствие ли графа Хантингдона или раздавившее ее горе – но миссис Стоунвилл не сказала ненавистному зятю ни слова. Он был стихийным бедствием, измотавшим ее девочку до смерти. Женщина уже и забыла, что практически заставила Тедди жениться на Изабелле.
На выходе из церкви Мэри Линделл задела Шарлотту плечом и прошипела:
– Ее душа не успела уйти на небеса, а ты тут как тут. Постыдилась бы.
Она пронеслась вперед, не дав Шарлотте возможности ответить.
– Не обращай внимания, – посоветовал Джон. – Тебе нечего стыдиться.
Изабелла Гастингс упокоилась в фамильном склепе Хантингдонов – громоздком строении с круглым куполом и мраморными колоннами. Когда все разошлись, на ступенях остались только Тедди, Джон и Шарлотта.
Тедди, запрокинув голову, разглядывал девиз их рода, высеченный над входом: «In veritate victoria»31. Пахло цветущей липой и душистым горошком. Джон тактично отошел в сторону, разбирая надписи на надгробьях, окруженных ежевикой и аккуратно подстриженным кустарником.
– Мы с Джоном отвезем тебя домой, хочешь? – Шарлотта тронула Тедди за рукав.
Он отрицательно покачал головой.
– Ты повторяешь судьбу отца, Тео. Так не совершай его ошибок. Береги Элеонору. Она очень милая маленькая леди. Ты знаешь, каково ей будет. И теперь ты понимаешь, каково было твоему отцу.
– Какой я мудрый, – горько усмехнулся Тедди. – Но ему было хуже. Он очень любил мою мать. А я чувствую только вину и, к ужасу, облегчение. И в то же время мне больно. Лучше тебе не знать, насколько больно!
– Шарлотта, нам пора, – позвал Джонатан. – Тед, я думаю, хочет немного побыть здесь один. Верно, дружище?
Тедди кивнул. Шарлотта едва ощутимо обняла его, лишь на короткое мгновение обхватив широкие плечи руками. От него пахло сигаретным дымом и все тем же парфюмом, что и раньше. Шарлотта с удовлетворением отметила, что в ней не шевельнулось ни единой запретной мысли по отношению к молодому вдовцу, иначе она перестала бы себя уважать.
– Я надеюсь, у тебя все хорошо, Шарлотта. Прощай.
– Прощай. Береги Элеонору, – повторила Шарлотта.
Тедди остался один, оцепеневший и опустошенный. Серые глаза блеснули влагой, которую он тут же сморгнул. Они ушли обе – Шарлотта и Изабелла. Одна – на континент, другая – в лучший мир, если он есть. А что теперь осталось ему?
***
Первое, что сделал Уильям, посадив Шарлотту на поезд до Кале, – позвонил Джонатану. Ничего еще не произошло, но внутри все ныло. Он специально отпустил жену одну. Если у Шарлотты остались хоть какие-то чувства к этому человеку, она может разобраться с ними сама. Может и должна.
Джонатан по телефону заверил его, что все будет в порядке. Разумеется, они не бросятся в объятья друг другу прямо на похоронах. Вопрос в том, с какими мыслями Шарлотта вернется из Англии.
Разглядев Уильяма в толпе встречающих, Шарлотта постаралась пробраться к нему так быстро, как смогла. Она поцеловала его при всех – беззастенчиво и долго. Уильям стал ее тихой гаванью, в которой она так спешила укрыться снова. Подальше от океанского шторма, которым был когда-то Тедди.
– Словно год тебя не видела, – проговорила Шарлотта, пройдясь пальцами по безупречному контуру бороды Уилла. – Как замечательно вернуться домой.
– Не представляешь, как я рад, что ты считаешь Францию домом, – улыбнулся Уильям.
– Дом там, где ты.
«Рено» ждал их неподалеку от вокзала, и Уильям сразу, не оттягивая, решил поднять важные темы. Ему было проще разговаривать о таких вещах, сосредоточившись на дороге.
– Ну? И как он?
– Подавлен, и, конечно же, считает себя виновным в смерти Изабеллы.
– А это не так?
– Боже мой, Уильям, ты же не считаешь, что Теодор ее убил? – опешила Шарлотта.
– Нет, разумеется, нет. Прости. Вы говорили?
– Немного. Уилл, я знаю, о чем ты хочешь спросить. Но все в прошлом. А здесь и сейчас есть только мы с тобой, наша семья. Я верю, что все произошло так, как и должно было.
Уильям кивнул и погладил руль левой рукой.
Шарлотта не лгала. Путешествие дало ей возможность побыть наедине с мыслями, и молодая женщина пришла к выводу, что ничем хорошим ее роман с Тедди в свое время не кончился бы. И не будь истории с Изабеллой, она не узнала бы Уильяма, вернее, тот так и остался бы для нее просто партнером отца. Не было бы Парижа и Ривьеры, двух прекрасных лет вместе и бесконечной вереницы счастливых дней впереди.
– Кстати, о нашей семье, – продолжил Уильям. – Ты не считаешь, что нам пора обратиться к врачам?
– По какому поводу?
– Мы женаты почти два года, и ты так хочешь ребенка…
– Вот оно что, – Шарлотта похлопала мужа по бедру. – Сдается мне, некоторые пары ждут намного дольше.
– Зачем ждать, если можно обследоваться и, при необходимости, лечиться?
– Мейгрид уверяет, что без венчания механизм все равно не работает, – усмехнулась Шарлотта. – Что ж, если ты так хочешь, мы посетим доктора.
6
В последнее время Шарлотта стала замечать, что преподаватели и воспитатели приюта ее недолюбливают. Должно быть, она казалась им скучающей избалованной светской дамой, которая от нечего делать изображает благотворительницу, в то время как они трудом зарабатывают на жизнь. Как она ни старалась быть дружелюбной, простой и улыбчивой, расстояние между ними не уменьшалось.
Мадам Делоне, напротив, была очень довольна преподавательницей музыки и предложила ей попробовать вести уроки и у средних девочек от восьми до двенадцати лет. Шарлотта с энтузиазмом приняла предложение.
С этими девочками дела обстояли значительно хуже. Они были менее открыты, чем малышки, к тому же всецело подчинялись лидеру – долговязой одиннадцатилетней Кристине, постоянно придумывавшей новые способы, как вывести учителей из себя.
Вот и сегодня они вошли в музыкальную комнату парами, в чинном молчании, держа осанку и кротко глядя перед собой.
– Добрый день, леди, – приветствовала их Шарлотта, но в ответ последовала тишина.
Девочки переглядывались и пожимали плечами.
– Добрый день, – повторила Шарлотта громче, слегка улыбнувшись ученицам. – Рассаживайтесь, пожалуйста, кому где удобно.
– Не понимаем, – с невинным видом ответила Кристина, переглянувшись с остальными.
– Что значит, не понимаете, дорогая? – Шарлотта не теряла терпения.
– Что она говорит? – Кристина обернулась к светловолосой веснушчатой девочке.
Та лишь недоумевающее помотала головой.
– Мадам, мы не говорим по-английски. Мы всего лишь бедные французские сиротки, – заявила Кристина, притворно вздохнув.
– Но, дорогая, я всегда говорю с вами только по-французски! – возразила Шарлотта.
– Не понимаю вас! – громко и раздельно повторила Кристина.