В ответ не прозвучало ни слова.
***
Ей хотелось поговорить с капитаном Торпом, раз уж невыносимая всезнайка Шарлотта ссылалась на него. Но как она могла подойти к хирургу? Кто она такая? Да и помнит ли он всех пациентов по именам? Маловероятно.
Она не могла уснуть, ворочаясь на узкой постели, скрипя пружинами и всхлипывая. Рассчитывая отыскать на Западном фронте дорогого брата, Амелия Гастингс нежданно нашла первую в жизни любовь.
Ее не волновала Шарлотта – она ничем не сможет доказать. У сестры Роббинс есть документы и железная воля – никакой допрос с пристрастием не заставит ее выдать себя. Безусловно, Шарлотта может исполнить угрозу и написать отцу, но пока письмо попадет к нему, пока граф предпримет что-то и приказ вернуть беглянку в Лондон под конвоем доберется до госпиталя №32s, она найдет выход. Самое лучшее решение – сбежать и найти приют у матери Анри. Он одобрит план, осталось поделиться им, хотя вряд ли Шарлотта еще раз пустит Амелию в палату. Ничего, она не единственная сестра, кто там дежурит.
Амелия уснула, представляя красивое лицо Анри и снова рисуя картины счастливой сельской жизни вдали от пышного лондонского света. Отец никогда не найдет ее. И Хантингдон-Холл, похожий скорее на склеп, чем на дом, останется лишь воспоминанием.
Вернувшаяся в палату Шарлотта обошла раненых, внимательно посмотрела на Анри Дюпена, который уже крепко спал, и села за стол, подперев подбородок руками. Она могла рассказать все Мелани, и своенравная девчонка с ближайшей же автоколонной отправилась бы в порт Кале. Но имеет ли она право вмешиваться? От какой жизни сбежала Амелия? Возможно, ей было так же одиноко в этой семье, как и Тедди в свое время? И кто она, Шарлотта, такая, чтобы пытаться уберечь ее от связи с безнадежным раненым, которая закончится лишь разбитым сердцем? Что, если это будет единственным светлым воспоминанием девушки, которую, скорее всего, выдадут замуж по расчету?
– Я не слушала никого, когда речь шла о Тедди. Она тоже не послушает, – сказала сама себе Шарлотта и решила все-таки написать ему, а не графу Хантингдону.
Без сомнения, Теодор лучше разберется в сложившейся ситуации, хорошо зная младшую сестру. Вот, наконец, и уважительная причина для письма. А Мелани она пока ничего не скажет.
***
Амелия так и не решилась поговорить с капитаном Торпом, а Шарлотту просто избегала, благо разные смены позволяли легко это делать. Она видела лейтенанта Дюпена мельком, когда вызвалась разнести почту по палатам – ему пришла открытка от матери. К ужасу, девушка убедилась, что Анри хуже – лицо стало серым и осунулось еще больше. Это придавало миловидным чертам оттенок мученичества, словно молодой человек сошел с иконы. Несмотря на самочувствие, он тепло улыбнулся.
Девушка крепко спала, когда ее тронули за плечо. И еще раз – терпеливо и настойчиво. Амелия открыла глаза и обернулась – на ее постели сидела Шарлотта.
– Эмми, пойдем со мной.
– Что тебе нужно? – сонно проворчала Амелия, зябко кутаясь в одеяло.
– Просто пойдем со мной, – твердо повторила Шарлотта, протягивая ей платье.
Шарлотта повела Амелию в ту самую палату. Всю дорогу она молчала, а в душе Амелии росла и ширилась тревога. На входе ее провожатая вздохнула и поджала губы.
– Я не знаю, что нам за это будет, если узнает сестра Кармайкл, но я не дам ему уйти, не простившись с тобой.
– Что? – еле слышно переспросила Амелия, но Шарлотта ничего не ответила.
Большинство раненых спали. Сестры подошли к койке лейтенанта Дюпена. Он тоже казался спящим.
– Он что, умер? – Амелия с расширившимися от ужаса глазами сделала два шага назад, наступив Шарлотте на ногу.
– Нет еще. Оставайся, сколько нужно. Я все возьму на себя, если вас увидят.
– Анри, – позвала Амелия, когда Шарлотта ушла за стол.
Он с трудом приоткрыл глаза.
– Как хорошо, что ты пришла. Еще раз посмотреть на тебя, Эмми. У нас получились бы красивые детки.
Амелия упала на колени рядом с его койкой и крепко сжала обе руки умирающего.
– Прости, я надеялся, что все, что я обещал, у меня получится выполнить. Но я написал матери. Если ты хочешь, можешь ее навестить. А если у тебя никого нет в целом свете, можешь жить у нас на ферме, мама будет только рада – всегда хотела дочку. Я же о тебе ничего не знаю, Эмми.
Он затих, сказав больше, чем позволяли силы. Амелия, не осознавая, что делает, прижалась губами к его губам. Если бы она могла вдохнуть немного собственной жизни в его угасающее тело через поцелуй – она сделала бы это не задумываясь. Беседка с розами и травянистый берег реки – картинки отступали вдаль, становясь несуществующими воспоминаниями. Анри слабо ответил на поцелуй, обжигая горячечным дыханием.
Шарлотта наблюдала за ними. Эти двое были детьми – такими же, как они с Тедди во времена учебы в академии. Лейтенанту Дюпену двадцать лет, и он не доживет до рассвета. Сколько лет Амелии, она не знала, но та совершенно точно была несовершеннолетней. Глоток свободы для птички, упорхнувшей из золотой клетки, и глоток жизни для умирающего – вот чем была эта любовь. Их мираж, фантазия – но разве от этого боль окажется слабее? Шарлотта сунула руку в карман фартука и скомкала неотправленное письмо Теодору.
– Что у тебя болит? – горячо шептала Амелия. – Может быть, позвать доктора?
Анри покачал головой и улыбнулся.
– Ты лучше любого доктора, просто посиди со мной.
– Хорошо, тогда расскажи мне еще про вашу ферму.
– Лучше ты расскажи про себя. Ты из города?
Что могла сказать Амелия? Что он не ровня графской дочери? Ей не хотелось врать и рассказывать фальшивую историю Эмми Роббинс – цветочницы, которой вообще не существовало.
– Я потом тебе расскажу. А сейчас хочу послушать про твое детство.
Они оба знали, что никакого «потом» не будет, но Анри собрался с силами и принялся рассказывать. Примерно через час он впал в забытье. Шарлотта подошла и пощупала его пульс.
– Амелия, тебе пора идти.
– Я не знаю, кто такая Амелия, про которую ты все время говоришь, – девушка упрямо сжала губы, – и никуда не уйду. Я очень благодарна, что ты меня пустила сегодня в палату, но опекать не надо. Я в состоянии вынести то, что произойдет.
– Уже произошло, Эмми, – с жалостью ответила Шарлотта.
Амелия вздрогнула и тоже сжала пальцами запястье Анри. По ее лицу прошла судорога, но девушка подавила эмоции, совсем как ее брат.
– Мне жаль, – просто сказала Шарлотта, накрывая одеялом лицо молодого лейтенанта. – Я схожу за санитарами.
Она привыкла ко многому, но к смерти – так и не смогла. Такой молодой и симпатичный солдат дружественной армии. И стойкая, сжавшаяся в комок у его постели английская девушка.
Амелия, дождавшись, пока Шарлотта выйдет, приподняла край одеяла, чтобы в последний раз посмотреть на свою первую, такую внезапную и несбывшуюся, любовь. Лицо Анри было спокойным. Амелия снова поцеловала его.
***
– Мелли, она ребенок!
– Сестра Уайт, в этом госпитале не будет никакой дискриминации, даже по возрасту, – отчеканила Мелани, сплетая пальцы в замок и сжимая губы. – Если девушка достаточно зрело и ответственно подходит к обязанностям, то пусть работает.
– Но правила! Ты видела ее документы?
– Я видела. Эмми Роббинс, двадцать три года. Никакие правила не нарушены. Если юная леди выглядит на семнадцать, что с того?
– Ей и семнадцати нет! Я не знаю ее точного возраста, но она совсем дитя. Может, какой-то Эмми Роббинс действительно двадцать три года, да только у нашей Эмми документы поддельные.
– Откуда ты ее знаешь и почему только сейчас подошла ко мне с этим вопросом?
– Мелли, это Амелия Гастингс, – выдохнула Шарлотта. – Я видела ее однажды, теперь кажется век назад, – на похоронах Изабеллы. Поэтому не сразу вспомнила, а потом сомневалась, имею ли право решать ее судьбу.
– Подожди. Той Изабеллы, что вечно висела на твоем Тедди? – перебила сестра Кармайкл. – Она умерла? А это, ты хочешь сказать, – его сестра? И что самое скверное – дочь графа Хантингдона?
– Ты никаких светских сплетен не знаешь, да? – печально улыбнулась Шарлотта. – Та самая Изабелла, которая «висела» на нем. Жена Теодора, ныне покойная. Но она нас не интересует. Нас интересует…
– Что здесь начнется, если граф узнает, где его дочь, – закончила Мелани. – Очень сомневаюсь, что это он ее прислал, снабдив фальшивыми бумагами. Это халатность, за которую мы с полковником лишимся места. Ты тоже так думаешь?
– Амелию наверняка ищут. Я все взвесила, и все-таки будет лучше, если девочка прямо сейчас поедет домой.
– Что же мне теперь с ней делать? – простонала Мелани, роняя голову на руки. – Разумеется, я видела, что она гораздо младше разрешенного возраста, но кто знал, что негодяйка – маленькая графиня?
Позвали сестру Блейз, которая сбегала за сестрой Роббинс.
– Видимо, ты меня сдала, да? – зло бросила та Шарлотте.
Теперь, когда Анри больше не было, пропал и смысл отстаивать поддельную личность.
– Вы чуть всех нас под трибунал не подвели, сестра «Эмми Роббинс», – резко сказала Мелани. – Вы отправляетесь в Англию с первой же партией комиссованных солдат. Я поручу вас кому-нибудь, чтобы вы не сбежали. Ваше безрассудство может повлечь за собой серьезные последствия для госпиталя. Вы этого хотите? Нас расформируют, а меня и полковника посадят в тюрьму. Вы этого хотите, мисс Амелия?
Мелани встала, опираясь на столешницу, и показалась выше своего и без того немаленького роста. На лице Амелии промелькнуло детское, трогательное выражение. Верхняя губка оттопырилась и дрогнула. Мелани Кармайкл не зря занимала пост. Ее боялись, ей подчинялись.
Амелия совладала с собой, шумно втянула воздух и отвернулась, глядя в небольшое окно. Такая красивая и изящная. Ей бы блистать на приемах, приседать в реверансе перед королем, а не торчать здесь, среди боли и страха. Как же Шарлотта раньше не видела в сестре Эмми дорогие сердцу черты лица?