– Амелия, – она шагнула к девушке и порывисто обняла ее, почувствовав, как та моментально напряглась. – Ты подводишь хороших людей. Мы никому ничего не расскажем, а ты просто вернешься домой. Я знаю, вы с Теодором близки. Ты же не хочешь, чтобы я написала ему? Он ведь дорог тебе, да?
– А тебе? – процедила Амелия. – Сестра Джонатана, академия святого Августина и Париж. Я хорошо соображаю. Это от тебя он вернулся тогда с таким видом, будто внутри него все умерло? Это ты делаешь его несчастным?
– Боюсь, что я, – Шарлотта крепче обняла Амелию, так похожую на брата.
– Тогда я тебя ненавижу, несмотря на все, что ты недавно для меня сделала, – бесстрастно вымолвила Амелия, не пытаясь вырваться. – Сестра Кармайкл, простите. Я не подумала, что мой поступок может навредить госпиталю. Я только хотела… быть полезной. Сделать что-то стоящее.
– Я понимаю, мисс Гастингс, – благосклонно кивнула старшая сестра. – Вам удастся скрыть от отца, где именно вы были?
– О да. В нашей семье не принято обсуждать за ужином, как прошел день, – хмыкнула девушка. – Он и слова из меня не вытянет. И не пишите Тедди, прошу вас, сестра Уайт. Он меня убьет. Кстати, мне четырнадцать, если вам интересно.
Она озорно усмехнулась, глядя на шокированную заявлением Мелани.
– Прощайте.
Амелия Гастингс оттолкнула Шарлотту и удалилась, исполненная достоинства.
– Фамильные черты налицо, – проговорила Мелани. – Однако я и о тебе узнала сегодня много любопытного, сестра Уайт.
– Я попрошу Анну убедиться, что Амелия добралась до дома, – Шарлотта проигнорировала ее последнюю фразу.
«И спрошу, наконец, в порядке ли Тео. Она не может не знать».
7
Шарлотта проснулась в сумерках от криков и беготни снаружи. Время дежурства не подошло, но она поспешила узнать, что происходит.
Эхо орудийных залпов стало громче, а зарево на горизонте говорило о том, что фронт подошел ближе.
Госпиталь охватили суета и паника. Сестры перемещались так быстро, как могли, при этом не нарушая регламента поведения – ни при каких обстоятельствах не бегать, чтобы сохранить достоинство формы. Они были растрепаны и перепачканы кровью.
Санитарам бегать разрешалось, чем они активно пользовались, вооружившись носилками. Гудели грузовики автоколонны, роя колесами осеннюю грязь.
Навстречу Шарлотте широким шагом шла сестра Блейз.
– Поднимайте спящих. Нам понадобятся все руки, какие найдутся, но их все равно не хватит. Господи, храни нас, грешных.
Она перекрестилась и ушла к свободной палате, в которой только вчера все убрали и перестелили постели.
Через четверть часа в госпитале не спал больше никто. Наспех разгруженная автоколонна немедленно уехала обратно, а это значило, будут еще раненые. Только что прибывшие лежали или сидели прямо на голой земле.
Шарлотта наткнулась на доктора Торпа.
– Капитан, в чем дело? – она вцепилась в рукав его военной шинели.
– Госпиталя №35b к востоку от нас больше нет, – выдавил из себя хирург. – Здесь раненые не только с ближнего фронта, но и солдаты 12-й Восточной дивизии.
– 12-й? Там же… – Шарлотта осеклась. – Там служил мой брат, он сейчас временно в Англии.
– А во взорванном госпитале работали многие, с кем я учился или служил, – капитан нервно повел шеей. – Давайте работать, сестра Уайт. Ступайте в операционные и соберите все лишние инструменты. У нас хирургов больше, чем операционных. И опытные медсестры сами справятся не хуже. Придется… прямо на улице.
Направив волнение в созидательное русло, Шарлотта бросилась выполнять поручение. Ассистировать ей не позволили – требовались скорость и максимальный опыт. Незанятые с хирургами сестры получили все полномочия оказывать любую помощь, на какую способны.
Несколько часов кряду Шарлотта раздевала и отмывала раненых, осматривая их в меру познаний, зашивала раны попроще, обрабатывала ожоги и накладывала шины. Лица несчастных слились в одну сплошную массу перед ее глазами, и Шарлотта не отличила бы одного от другого.
Разумеется, Джонатан не имел права рассказывать Анне о месторасположении дивизии. Все это время Шарлотта была не так уж далеко и не знала об этом.
Очередной раненый, которого она перевернула к себе, еле слышно застонал. Слава богу, значит живой. Сестра Уайт привычным движением рванула в стороны промокшую от крови рубаху. Кажется, разорвавшаяся граната – на приличном расстоянии, судя по повреждениям. В грудь впились осколки, кожа на ней обожжена, руки тоже – видимо, он успел защитить ими лицо. Тем не менее, рваная рана на щеке шла от левого виска и пересекала губы, сильно кровоточа. Это уже не осколок.
Шарлотта быстро продолжила осмотр, пододвинув ближе к голове раненого свечу в стеклянной банке. Запекшаяся кровь в ухе, приоткрытые невидящие глаза – контузия, скорее всего, средней степени тяжести.
Свет свечи показал Шарлотте то, чего она не заметила, увлекшись работой. На ее руках безмолвно и недвижимо лежал Теодор Гастингс.
***
Шарлотте никто не мог помочь. Все знали, что треть раненых спасти попросту не успеют. Медики работали на пределе сил, но пострадавших было чересчур много.
Капитан Торп оперировал на улице.
– Сестра Уайт, делайте то, что умеете, – строго ответил он на ее просьбу осмотреть пациента. – Судя по вашему описанию, помощь хирурга не требуется.
Растерянная, Шарлотта побрела обратно, плача от бессилия и безысходности. Какая разница, есть ли среди раненых знакомые? Она – медицинская сестра, и ее долг – ухаживать за больными.
Она вернулась туда, где оставила Тедди, и, сжав зубы, принялась за дело. Вытащив осколки из груди, Шарлотта обмыла и обработала раны. Зашила те, что требовалось. Еще раз осмотрела Тедди. Слабый пульс, еле слышное дыхание. Кажется, сломано ребро.
Хуже всего выглядела рана на лице. Рваные края распухли и разошлись в стороны. Шарлотта снова взяла иглу, мысленно благодаря капитана Торпа за уроки и Мелани за доверие. Рука не дрожала. Больше не имели смысла брезгливость или неприятное чувство, когда игла входит в живую плоть. Она должна помочь пациенту. Это просто пациент.
Веки Тедди приподнялись, и он посмотрел на Шарлотту. Ее пальцы замерли. Но глаза раненого ничего не видели, а сознание где-то блуждало.
Закончив, Шарлотта сняла с него всю остальную одежду, наскоро обмыла тело и с помощью подошедшего санитара натянула больничную синюю пижаму из лежащей рядом стопки.
Тедди на носилках отнесли в палату, где наверняка не было места. Шарлотта обратила внимание, что санитарам помогают те пациенты, которые могли ходить и ожидали скорой отправки на фронт. Выздоровевшие смогут и кровати уступить.
Соседнего госпиталя №35b больше нет. Только сейчас Шарлотта явственно поняла, что в любой момент может умереть. Свеча в банке догорела и погасла, зашипев на прощание. Но она и не была больше нужна. Первый рассеянный свет пополам с утренним туманом растекался по территории госпиталя. Орудийные залпы отходили дальше. На этот раз повезло.
***
Незнакомые голоса звучали, как сквозь толщу воды. Иногда глаза ловили неяркий свет и в его центре – Шарлотту в голубом и белом. Все тело нестерпимо болело, словно его зажали в тиски.
– Шарлотта, – выговорил Теодор Гастингс непослушными губами и от звука собственного голоса окончательно очнулся.
Единственное, что он понял: под ним панцирная кровать, а над ним – брезент. Не в силах повернуть голову, он так и лежал, уставившись в потолок палаты, почти ничего не слыша и не пытаясь вспомнить, кто он и что с ним.
Над ним склонилось улыбающееся женское лицо. Черные волосы, голубое и белое. Разом вспомнилась разорвавшаяся граната, и то, как он пытается прикрыться руками, отлетает и падает навзничь. Грудь ломило, и резкие вспышки боли молниями пронзали голову.
– Шарлотта, – повторил Тедди, глядя на черноволосую медсестру. – Здесь была другая девушка, где она?
– Promiňte, nerozumím anglicky42, – сокрушенно покачала головой Петра и добавила с сильным акцентом: – Как вы?
Откуда здесь взяться Шарлотте? Разумеется, это был бред. Кто еще мог ему привидеться в таком состоянии?
– Зачем вы спрашиваете, сестра, если не поймете ответ?
Тедди попытался улыбнуться и понял, что на левую половину лица наложена толстая повязка. Само лицо по ощущениям напоминало тесто.
– Хорошо, – кивнула Петра, видимо, приняв улыбку пациента за добрый знак.
Девушка ушла и вскоре вернулась с чашкой бульона, усадила Тедди и заставила его проглотить немного. Тедди знаками показал, что чувствует дурноту и хотел бы немного поспать. Петра помогла ему лечь и поправила одеяло.
Тедди совершенно обессилел от нехитрых действий, но головная боль не давала уснуть. Так, в полудреме, он промучился до вечера.
А в сумерках в палату вошла Шарлотта со стопкой чистых бинтов.
***
После ужасной ночи Шарлотта проработала половину дня, помогая размещать и регистрировать раненых. Тех, кто умер, так и не дождавшись помощи, похоронили на небольшом кладбище, которое постепенно разрасталось вдоль западной дороги.
В полдень прибыли почта и списки последних потерь на фронте, и Шарлотта невольно подумала, что в следующих будут имена тех, кто сегодня навеки нашел приют на французской земле. Писем для Шарлотты не оказалось.
Мелани, увидев, что сестра Уайт бродит по госпиталю, приказала ей идти спать, а не пугать приличных людей грязной одеждой и измученным лицом. Шарлотта послушалась, сперва отыскав палату Тедди и убедившись, что с ним все в порядке. Более опытные сестры зафиксировали его грудную клетку тугой повязкой, бугрящейся мягкой подкладкой в месте перелома, чуть ниже бинтов, наложенных Шарлоттой.
Кроватей хватило далеко не всем, но Тедди повезло. Шарлотта положила ладонь на его лоб, словно проверяя, нет ли жара. На самом деле, ей просто было жизненно необходимо это прикосновение. Живой, живой и рядом с ней! Больше никакой неизвестности.