– Скоро войне конец, – уверил с переднего сидения мистер Аддерли. – И вы все снова будете смеяться, и танцевать, и устраивать пикники.
– До конца еще долго, – прошептала Шарлотта. – Я огорчена, что не смогла остаться в госпитале. Но у меня веская причина.
Они доехали до дома в неловком молчании. На Холланд-Парк-роуд царила тишина. Шарлотте не верилось, что она покинула дом всего семь месяцев назад. От мирной жизни ее отделяла целая вечность. Она казалась себе лишней здесь, закрывала глаза и видела койки с ранеными.
Дома с нетерпением ждали Мейгрид и заметно подросшая Вивьен, которых Шарлотта тут же обняла. Шарлотта-младшая скакала вокруг обнимающейся троицы с визгом, а Джеймс, открыв рот, разглядывал тетю, которую то ли забыл, то ли не узнал в такой одежде.
Горничная Мэгги хотела было унести небольшой чемодан госпожи наверх, но Шарлотта остановила ее, сказав, что в состоянии сделать это и сама. Взяв за руку Вивьен, она поднялась в комнату.
Платья висели в шкафу точно так же, как Шарлотта их и оставила. Она задумчиво пробежалась по ним пальцами и выбрала одно, посоветовавшись с Вивьен. В дверь постучали. Вошла миссис Аддерли.
– Мейгрид готовит тебе ванну, а потом сядем ужинать.
– Спасибо, мама.
– Вивьен, дорогая, пойди и скажи Мейгрид, чтобы сделала побольше ароматной пены.
Девочка убежала вприпрыжку.
– Лотти, мне написал Уильям, – осторожно начала миссис Аддерли.
– Правда? И как он? Я волнуюсь.
– За его разбитое сердце? – укоризненно спросила миссис Аддерли. – Он написал, что ты попросила развод.
Шарлотта присела на кровать, прижав к груди выбранное платье.
– Мама, я видела там смерть. Жизнь всего одна, и я поняла, что провести ее хочу только рядом с тем, кого всегда любила. Даже если вы из-за этого от меня откажетесь.
Миссис Аддерли со вздохом опустилась рядом.
– Джон писал, что Теодор был ранен. Но ни один из вас двоих не сообщил, что он попал в твой госпиталь. Я же правильно понимаю? Только таким образом вы могли встретиться на фронте. Вряд ли ты пришла к этому решению, не видя его.
– Что еще разболтал Джон? – улыбнулась Шарлотта, про себя назвав брата маменькиным сынком.
– Он не такой скрытный, как ты, дорогая, но чужих секретов не выдает. Стало быть, снова Теодор?
– Всегда, мама. Всегда Теодор. Я жду его ребенка, поэтому и вернулась.
Миссис Аддерли молчала. Шарлотта не смела взглянуть на мать.
– Дороже тебя, Джона, Анны и детей никого не может быть для нас в целом свете, – наконец сказала Хэтти Аддерли. – Мы не станем осуждать ни одно из твоих решений. Какой у тебя срок? Тедди знает?
Шарлотта облегченно выдохнула – кажется, нотаций не предвидится.
– Почти три месяца. Я ему не сообщила свои новости. Тедди даже не знает, что я в Лондоне. Напишу завтра же ему, Джону… и Уиллу тоже. Только о моем положении ему знать не обязательно.
– Там очень страшно? Скажи честно, – сменила тему миссис Аддерли.
– Очень, – кивнула Шарлотта. – Не думаю, что бывает что-то страшнее войны, но я видела лишь ее часть. Только руки были заняты работой, а голова – заданиями. В уютной домашней тишине я с ума сойду от тревоги за всех, кто остался там.
– Поэтому ты хочешь здесь и дальше работать?
– Да, пока смогу. То, чему нас учили на курсах, – ерунда по сравнению с образованием, которое я получила в настоящем госпитале.
– Надо бы и нам с Анной… А то мы только вяжем носки для солдат. Ты нас научишь быть хорошими медсестрами?
– Конечно, – кивнула Шарлотта.
После ужина новостью потихоньку поделились со всеми. Мистер Аддерли смутился, Анна обрадовалась, Вивьен странно притихла, а Мейгрид начала истово креститься и бормотать молитвы, но принесла Шарлотте стакан молока и еще одну порцию пирога.
10
«Медсестричка!
Вот это новости! Я готов пешком прийти к тебе из Франции, прямиком через Пролив. Вот видишь! Если у тебя оставались сомнения, это ли не подтверждение того, что ты моя по праву?
Я безумно рад, что ты в Англии. Теперь я могу за тебя не бояться. Кажется, мы не имеем права решать за других, иначе я еще при расставании велел бы тебе ехать домой. Но ты хотела быть на фронте, и я промолчал (иногда мне это удается, но очень редко). Теперь ты в безопасности. Нет, вы оба.
Я буду еще более воинственным, чем прежде. И осторожным – я помню клятву. Надо нам поторопиться. Сколько можно сидеть в треклятых окопах? Пора с врагом кончать. Должен же я успеть поиздеваться над тем, какая ты скоро будешь кругленькая.
Вы двое – моя жизнь. Молись за солдат своей страны, медсестричка!
С любовью,
Т.Г.».
Шарлотта перечитывала это письмо ежедневно. Оно пришло в марте. Недели через две после этого написал Джон. С тех пор связь оборвалась. Анна и Шарлотта писали исправно, не зная даже, доходят ли их письма. Ответа не было.
Шла середина июня 1916 года. Шарлотта сильно похудела, у нее начали выпадать волосы. Большой живот торчал вперед, почти не портя талию по бокам. Мейгрид говорила, что будет мальчик.
В госпитале в Ист-Энде, где трое женщин Аддерли зимой нашли места, работала теперь в меру сил только старшая. Анна так и не смогла привыкнуть, хотя лондонские госпитали по сравнению с полевыми были похожи скорее на санатории для поправляющих здоровье. По ночам Шарлотте снились окровавленные руки капитана Торпа, стоны раненых и свеча в банке.
С Уильямом все было хорошо. Он иногда присылал Шарлотте короткие послания, просто чтобы она знала – он жив. Шарлотта отвечала светскими фразами. Париж и Ривьера остались в другой жизни.
***
– Вы спятили! – уверенно сказал Тедди.
– Это приказ верховного командования, – ответил Джонатан, избегая смотреть другу в глаза.
Он сидел за складным столом, накрытым огромной картой, как скатертью. Карту испещряли пометки и стрелки. На столе и вокруг стола были разбросаны бумаги.
– Командования свыше? Не нашего? – с недоверием переспросил Тедди. – А вы не нашли, что возразить? Хороши стратеги.
Джонатан молчал, сосредоточенно уставившись на карту и крутя в пальцах карандаш.
– Я никогда не был так близок к дезертирству, – обессилено выдохнул Тедди, плюхнувшись на стул по другую сторону стола. – Год назад я ничего не боялся. Ничего, понимаешь? Теперь все иначе. Страх – последний и единственный – не вернуться к ней.
– Тед, хватит, – взмолился Джонатан. – Уходи, ради бога.
– Все-таки пришел и наш черед стать пушечным мясом. Командование точно понимает, что посылает нас на верную смерть?
– Волноваться не о чем. Артиллерия целую неделю готовила для вас безопасный путь. Германская оборона не просто прорвана – уничтожена. Возможно, здесь, на Сомме45, война завершится. Ты же знаешь, если бы я мог, я встал бы с тобой плечом к плечу.
– Я знаю только одно: 12-я Восточная дивизия Британской армии обречена, – прошипел Тедди, неожиданным движением сдернув карту со стола. – И еще, пожалуй, то, что я весь чешусь и даже перед смертью помыться у меня не получится.
Джонатан, побелев, оглядел разлетевшиеся бумажки и надорванную карту.
– Выйдите, сержант Гастингс. Приказ не обсуждается, – тихо сказал он.
– Есть, сэр.
Тедди трясло от гнева. Он подобрал с пола клочок бумаги, вырвал карандаш из руки Джона, быстро нацарапал пару строк и вышел, оставив записку на столе. Джонатан, помедлив, взял листок, прочел, свернул пополам и убрал в нагрудный карман.
***
Шарлотта услышала частый стук каблучков по лестнице и отложила книгу. В комнату ворвалась Анна – взвинченная до предела.
– Анна, что? – Шарлотта подскочила, опрокинув на столик полупустую чайную чашку. – Письмо? Списки погибших? Новости?
Анна покачала головой и прижала руку к груди. Казалось, она утратила дар речи.
– Говори же, дорогая, прошу! – взмолилась Шарлотта.
– Там… Уильям внизу, – прошептала Анна. – Что ему сказать? Может, что тебе нездоровится или ты не хочешь его видеть?
– Господи, зачем так пугать?
Шарлотта вздохнула и поспешила спасать книгу, к которой подбиралось чайное озерцо.
– Я к нему сейчас спущусь. Будь добра, попроси Мегги здесь немного убрать.
– Спустишься? В таком виде? – ужаснулась Анна.
– Другого вида у меня нет. И должен же он однажды узнать.
Легкой, ничуть не изменившейся походкой Шарлотта спустилась вниз. Уильям стоял у основания лестницы и наблюдал за ней. Его взгляд скользнул было по фигуре жены и вновь тактично вернулся к ее лицу.
– Здравствуй, – Шарлотта протянула ему руку. – Идем, мы можем поговорить в гостиной. Дети с Анной наверху, мама в госпитале, а отец в конторе. Разве что Мейгрид нас подслушает, но от нее все равно никуда не деться. У тебя отпуск?
– Меня комиссовали, – проговорил Уильям, следуя за ней. – Моя война закончилась, к счастью или к сожалению.
– Ты выглядишь вполне здоровым. Как ты?
Шарлотта села на тот самый диван, где когда-то они с Уильямом попрощались, впервые пообещав писать друг другу.
– Не стал сообщать тебе, чтобы не огорчать, но я получил серьезную травму. Головная боль теперь меня почти не оставляет.
– Мне очень жаль, – Шарлотта опустила глаза и закусила губу. – Почему ты стоишь? Садись.
– Ты не сыграешь мне? – Уильям кивнул в сторону старого фоно. – Дома твой рояль не просто молчит, но рождает тишину, клянусь.
– Я не играю теперь, – отрезала Шарлотта. – Зачем ты приехал?
– Хотел услышать от тебя лично, что все кончено – не через бумагу. Хотя теперь в этом нет нужды. Это можно видеть, во всем смысле слова.
– Уилл, мне так жаль… – Шарлотта не могла смотреть ему в глаза.
– Что же это такое, cher ami? Тень этого человека все время висела над нашим браком, и вот я потерял тебя из-за него. Не знаю, пути Господа или дьявола свели вас вместе на этот раз. Война выворачивает всех и вся наизнанку, и мы становимся теми, кто мы есть на самом деле, и все чувства, что скрывались на дне, поднимаются на поверхность.