Шарлотта решила спать на полу,
Но старик уперся: внучка и дед вполне могут спать вдвоем.
Он объявил, что это вполне нормально.
Поняла ли она?
Да, ей ясно, чего он хочет.
Дед велел ей раздеться, лечь и прижаться к нему.
Мир обрушился вокруг Шарлотты.
Куда ей теперь деваться?
Она вышла, сказав ему: я хочу подышать воздухом.
Дождалась, когда он уснет, и тогда лишь вернулась в комнату.
Села на пол в углу и, уткнувшись лицом в колени,
Предалась воспоминаниям, чтобы скорее заснуть, —
В них единственное прибежище, где еще сохранилась нежность.
Вспоминала голос Паулы, жар поцелуев Альфреда
И, зажмурившись, уходила мечтами в царство красоты.
Пред ее мысленным взором всплыла картина Шагала,
Она ее восстановила – усердно, во всех подробностях, —
И долго-долго блуждала среди его теплых красок,
Пока наконец не соскользнула в сон.
Шарлотте уже было ясно, что так продолжаться не может:
Дед пожирал глазами тело внучки, ее движения.
К счастью, ей указали автобус, идущий вдоль побережья,
И через двое суток они оказались в Ницце.
К всеобщему утешению, приехали в «Эрмитаж»,
Где их ждал радушный прием, —
Ведь о них так давно ничего не слыхали.
Обессиленная Шарлотта ушла в комнату, чтобы поспать.
Через какое-то время к ней заглянула Оттилия,
Легонько погладила лоб Шарлотты,
Та открыла глаза,
И из них брызнули слезы.
Шарлотта давно отвыкла от проявлений сочувствия.
Оттилия понимала, что девушке нужно помочь:
Теперь ей была известна история этой семьи.
А Шарлотта плакала безутешно, не в силах остановиться,
Ведь она месяцами крепилась, удерживаясь от слез.
Наконец она снова заснула,
Но даже во сне то и дело судорожно всхлипывала.
Оттилия видела, как по ее лицу пробегают мрачные тени —
Тени пережитого.
Она знала, как потрясли Шарлотту недавние испытания —
Самоубийство бабушки, рассказ о такой же гибели матери,
Потом пребывание в лагере и трудный обратный путь.
Оттилию удручала эта скорбная сага изломанной жизни.
Она всей душой стремилась хоть как-то помочь Шарлотте.
Нужно спасти ее, исцелить, думала американка,
Если еще не поздно.
5
По ее же совету Шарлотта пришла к доктору Мориди.
Его кабинет находился в центре Вильфранш-сюр-Мер.
Он принимал больных прямо в своей квартире.
Кика, дочь Мориди, родилась в сорок первом году.
Она проживает в этой квартире,
Поселившись там после смерти родителей.
Договариваясь о встрече, я даже представить не мог,
Что она сохранила нетронутым все в кабинете отца.
Благодаря ей я воочию увидал интерьер 1940 года
И смог описать его в этом романе.
На двери кабинета еще сохранилась табличка:
ДОКТОР Ж. МОРИДИ
Прием с 13.30 до 16.00
Я долго рассматривал каждую вещь в кабинете.
Кика и ее муж были очень любезны.
Дочь Мориди не могла, разумеется, помнить Шарлотту,
Однако ее отец часто о ней вспоминал.
Что же он говорил?
Она уверенно отвечает: говорил, что она безумна.
Меня удивляет не сам диагноз,
А то, что он прозвучал прежде всего остального,
Но Кика тотчас же добавляет: безумна, как и все гении.
Да, ее отец уверял, что Шарлотта – истинный гений.
Вслед за Оттилией Мориди тоже проникся любовью к Шарлотте.
Восхищался ею, лечил, наблюдал. Его роль в ее жизни бесценна.
Наведываясь в «Эрмитаж», всякий раз беседовал с ней,
А приезжал он довольно часто,
Ибо дети-сироты нередко болели.
Но Шарлотта, с ее творческим, тонким чутьем, его поражала.
На Рождество она рисовала поздравительные открытки,
На них ребятишки спускались с небес
Или, напротив, пытались взлететь на луну.
Что же затронуло доктора в этих рисунках?
Скорее всего, сочетание силы и детской наивности,
То есть попросту благодать, – так он тогда подумал.
Мориди осмотрел Шарлотту, пощупал ее пульс,
Расспросил о жизни в лагере Гюрс.
Она отвечала невнятными междометиями.
Врач был встревожен ее состоянием, но сумел это скрыть,
Прибег к такой отговорке: ты нуждаешься в витаминах.
Шарлотта стояла понурившись, не говоря ни слова.
Поколебавшись, Мориди продолжал:
Тебе нужно писать картины.
Шарлотта вскинула голову.
Тебе нужно писать картины! – повторил Мориди.
Врач сказал ей, что верит в нее и в ее талант.
Он не просто ее утешал, а хотел, чтоб она встряхнулась:
Шарлотта, ты не должна безвольно плыть по течению.
Если чувствуешь боль, выражай ее на холсте, на бумаге!
И эти слова глубоко ее потрясли.
Мориди продолжал ее ободрять,
Приводя убедительные аргументы,
Перечислял рисунки, которые больше всего ему полюбились.
В тебе слишком много такой красоты, которой не грех
поделиться с другими!
Шарлотта жадно слушала Мориди.
Все, что он говорил, было созвучно ее ощущениям.
И вдруг перед нею возникло лицо Альфреда,
Живое, как никогда,
И вспомнились те слова, что он ей сказал на вокзале.
Как могла она их забыть?!
Да, ей нужно жить ради творчества,
Нужно писать картины, чтобы не впасть в безумие.
6
На обратном пути ей дышалось легко и свободно.
В этот день родилась ее книга «Жизнь? Или Театр?».
На ходу она собирала образы своего прошлого.
Чтобы выжить, ей нужно изобразить собственную историю.
Это единственный выход.
И Шарлотта твердила себе раз за разом:
Я должна вернуть к жизни умерших.
Но на этой фразе она осеклась:
Вернуть к жизни умерших…
Для этого мне придется еще глубже уйти в одиночество.
Значит, нужно дойти до последней черты, чтоб понять:
Искусство – единственный способ существования.
То, что сказал Мориди, она ощущала и прежде,
Но где-то в себе, глубоко, не понимая сути,
Словно бы плотское опережало рассудок.
Прозрение есть осознание смутно известных истин,
Это дорога, которая ждет любого художника,
Путь в темноте, измеримый часами, а то и годами,
Ведущий к моменту, когда наконец-то ты сможешь
сказать себе: начинай!
Она готовилась умереть, а начала улыбаться.
Теперь ничто ее не пугало,
Ничто не было страшно!
Как редки произведения, созданные в таких условиях,
В такой глухой изоляции от внешнего мира,
Когда все предельно прозрачно и ясно!
Она уже точно знала, что и как будет делать,
И теперь ни кисти, ни карандаш не дрогнут в ее руке.
Запечатлеть воспоминания в романической форме,
В длинных текстах, с картинами-иллюстрациями,
Чтобы эту историю можно было читать и смотреть.
То есть нужно будет писать и картины, и тексты.
Их единство – вот идеальный способ выразить все целиком
Или, вернее, полностью.
Только такое единство способно объять весь мир.
Это созвучно с определеньем Кандинского:
«Создать произведение – значит создать некий мир».
Он и сам тяготел к синестезии[21],
К интуитивному сочетанию смыслов.
Его выбором красок руководила музыка.
«Жизнь? Или Театр?» – перекличка соощущений:
Живопись, слово, а к ним еще музыка.
Вот он – союз тех искусств, что врачуют погибшую жизнь,
Выбор, необходимый для возрождения прошлого.
В этом вихре сливаются сила и творческая интуиция.
Что происходит при встрече с произведением искусства?
Рождение всеобъемлющего эстетического восторга.
И я теперь постоянно думаю о Шарлотте,
Ее жизнь превратилась в мое наваждение.
Я изучил ее краски, все места, где она бывала в реальности
и в мечтах,
И проникся любовью ко всем Шарлоттам на свете,
Хотя больше всего люблю «Жизнь? Или Театр?».
Это жизнь, пропущенная через фильтр творчества,
Чтобы создать иную, образную действительность.
Свидетели ее жизни стали ее персонажами
И, как в театре, представлены зрителю в самом начале действа:
Альфред Вольфзон выступает под маской Амадеуса Даберлона,
Семья Саломон получает фамилию Канн,
О себе Шарлотта рассказывает только в третьем лице.
Подобная отстраненность выглядит необходимой,
Так можно добиться реальной свободы повествования
И позволить фантазии развернуться в полную силу.
Таким образом, форма романа проникнута полной свободой.
К рисункам и текстам приложены музыкальные дополнения —
Звуковая версия этого повествования.
В качестве иллюстраций к нему – Бах, Малер и Шуберт,
Или же попросту народные песни Германии.
Она окрестила свое творение немецким словом Singespiel,
Что означает «пьеса с музыкальными номерами».
Значит, театр и музыка, но есть еще и кино,
И «раскадровка» текста сделана в духе Мурнау[22] и Ланга[23].
Книга вобрала в себя все виды и жанры искусства,
Но все они растворяются в блеске ее самобытности
И образуют единый и самобытный сплав.
Однако пора начинать.
Шарлотта нам предлагает «способ употребления»[24] книги,
Можно сказать, мизансцену этого нового замысла.
Создание данных картин нужно представить так:
Вот женщина, она сидит на морском берегу
И занимается живописью,
Как вдруг ей на ум приходит мелодия.
Она начинает ее насвистывать
И тут понимает, что музыка эта созвучна
Тому, что она пытается выразить на бумаге.