– Разумеется. Пусть мы и являемся родиной Бойцовых Драконов, но настоящего дракона здесь не видели уже несколько веков. Иначе я бы знал, ведь я являюсь мэром этого города вот уже почти двести лет, а живу я здесь и того дольше, и за все это время у нас никогда не было подобных проблем.
– Никогда? – повторяет Грейс.
Он опускает глаза на свои ногти и рассеянно трет ими грудь.
– Здесь у нас драконы не являются проблемой.
У меня по спине пробегает холодок, когда я смотрю на этого малого. Грейс сказала бы, что я всегда ищу в людях худшее, но что-то в его поведении настораживает меня.
– Вы же человек, обыкновенный человек, не так ли? – спрашиваю я. – Как же вы смогли прожить так долго?
Мэр усмехается:
– К счастью, в Мире Теней время течет иначе, мой мальчик.
– З-значит, вы так и не смогли найти путь обратно в наш мир за двести лет или даже дольше? – выпаливает Грейс, и у меня обрывается сердце, когда я понимаю, что она все еще цепляется за надежду когда-нибудь вернуться к Джексону.
Я с трудом делаю вдох, пытаясь облегчить мучительное стеснение в груди, но у меня ничего не выходит, и я оставляю эти попытки. Хорошо, что вампирам необязательно дышать.
– О, я долго его искал, пока не нашел это сокровище, – отвечает мэр, и плечи Грейс никнут еще больше. – Но, став мэром Адари, я прекратил поиски. Разве этот город не прекрасен?
Он улыбается, разводя руками и как бы говоря: «Да вы просто оглянитесь вокруг».
Он встает из-за стола:
– Боюсь, мне надо идти – ведь работа мэра никогда не кончается. Но прежде, чем уйти… – Он останавливается, смотрит то на меня, то на Грейс и продолжает: – Мы считаем, что каждый член нашей общины должен приносить пользу. Вы согласны?
Прежде чем мы успеваем ответить, он задвигает свой стул под стол и окликает женщину, сидящую за прилавком и обслуживающую другого посетителя.
– Джилли! Сделай мне одолжение, лады?
– Разумеется, мэр, – отвечает она.
– Грейс нужна работа. Не могла бы ты убрать из витрины объявление «ТРЕБУЕТСЯ» и дать ей шанс?
– Для вас, мэр, что угодно! – Она улыбается Грейс: – Приходи завтра утром часов в десять, и мы посмотрим, что ты умеешь делать. Как тебе такой план?
– Это замечательно, – отвечает Грейс, но в ее голосе не чувствуется радости. Ничего удивительного. Ведь если она получит работу в этом городе, это станет еще одним знаком того, что ей никогда не удастся вернуться домой.
Мэр расплывается в улыбке:
– Рад был помочь. Если вам понадобится что-то еще, просто дайте знать. Здесь, в Адари, мы всегда заботимся о своих людях.
– Значит ли это, что теперь мы ваши люди? – спрашиваю я, когда он направляется к двери.
Он невозмутимо смотрит на меня:
– Думаю, это зависит от вас. Ваше пребывание здесь – будет ли оно долгим или кратким – станет таким, каким вы сделаете его сами. И я советую вам смириться с неизбежным.
Глава 76Катастрофа с заварными пирожными
Совет мэра все еще звучит в моих ушах утром, когда мы с Хадсоном надеваем на себя последние комплекты чистой одежды.
– Нам надо будет найти здесь прачечную и сделать это сегодня, – говорит он, и я немного удивляюсь. Он почти не разговаривал со мной с тех пор, как мы вчера расстались с мэром. Когда мы вернулись в гостиницу, он сразу заявил, что устал, и, быстро приняв душ, лег спать.
И все. Никаких откровенных взглядов, никаких упоминаний о том прослушивании. Ничего. Только два слова: «Я устал», – после чего он улегся спать.
А еще он передвинулся на самый край своей половины кровати и повернулся ко мне спиной, ясно давая понять, что он не настроен разговаривать, не говоря уже о том, чтобы случайно коснуться меня.
В конце концов я погрузилась в беспокойный сон, убедив себя, что выступление выбило его из колеи. Наверное, он почувствовал себя уязвимым, подумала я и решила уважать его потребность в том, чтобы его оставили в покое.
Но когда я проснулась утром, его сторона кровати была уже холодна, почти так же холодна, как и его поведение. Я собиралась дать ему время до ужина, чтобы он избавился от того, что так занимало все его мысли, но после такого шага неизвестно, чего от него ожидать. Я едва-едва выдержала один день с Вежливым Хадсоном и очень сомневаюсь, что смогу вынести даже половину этого срока с Отстраненным Хадсоном.
Сейчас я делаю глубокий вдох и пытаюсь вести себя так, будто его поведение не бесит меня.
– Или магазин, – добавляю я. – Нам не помешало бы купить новую одежду.
– Да, но я бы предпочел просто держаться за то, что у нас уже есть, пока мы оба не найдем работу, и только затем начать беспокоиться о пополнении нашего скудного гардероба.
– Посмотрим, – отвечаю я, завязывая шнурки на кроссовках. – Я пойду в кондитерскую и выясню, всерьез ли говорила Джилли, когда пообещала мэру дать мне работу.
– Я тоже попытаюсь найти работу, – говорит он. – Он делает паузу, затем добавляет: – Давай встретимся здесь во второй половине дня и прогуляемся. Мы могли бы исследовать и другие части города. И осмотреться.
Меня охватывает несказанное облегчение от того, что он не отгородился от меня навсегда, и я не могу сдержать улыбки.
– Правильно, Хадсон, давай. И нам надо найти Кауамхи и остальных. И удостовериться, что вчера после прослушиваний они не вляпались ни в какие неприятности.
Хадсон только качает головой:
– Почему-то я боюсь задать им этот вопрос.
– Я тоже, – смеюсь я. Затем машу ему рукой и выхожу за дверь.
Хотя мы с Хадсоном и прошли по этим улицам вчера, я немного сбиваюсь с дороги, пытаясь добраться до кондитерской Джилли.
Я оказываюсь в дальнем конце площади – вчера мы туда не ходили – и не могу не обратить внимания на огромную скульптуру, возвышающуюся в центре. По моей спине пробегает холодок, когда я обнаруживаю, что она изображает женщину с мечом и щитом и громадного дракона, из пасти которого извергаются потоки огня, касающиеся лба женщины и верхнего края ее щита. Мне кажется, что все это сооружение очень неустойчиво, и я стараюсь идти так, чтобы не приближаться к нему.
Мэр упомянул, что талисманом города являются Бойцовые Драконы, но я понятия не имела, что они относятся к своей спортивной команде так серьезно. Эта скульптура выглядит очень внушительно, но я с усмешкой говорю себе, что им повезло, что их команда не называется Бойцовыми Ослами.
Я поворачиваю назад и иду, пока не вижу еще одну знакомую улицу, затем начинаю шагать торопливо и открываю дверь кондитерской, когда часы на башне начинают отбивать десять часов.
– А, вот и ты, Грейс! Наша постоянная сотрудница взяла отпуск по семейным обстоятельствам, так что я очень надеюсь, что ты не передумала взяться за эту работу.
Я никогда в жизни не хотела работать в кондитерской. Я ничего не знаю о выпечке, кроме того, что мне нравится ее есть, и почти все, что я готовлю самостоятельно, оказывается сплошной катастрофой – взять хотя бы пресловутый пирог с тыквой, который мы с Хадсоном попытались испечь вместе. Но выбирать не приходится, если тебе надо оплатить номер в гостинице и купить новое белье, пусть даже и не «Версаче».
В данный момент мне нужна работа, а эта работа – реальная работа.
– Конечно, я возьмусь за нее, – отвечаю я. – С чего мне надо начать?
Оказывается, что сотрудница, которую мне предстоит на время заменить, работала пекарем-кондитером, так что Джилли отводит меня на кухню, где меня окружает оборудование, пользоваться которым я не умею.
– Лучше всего у нас продаются пирожные со взбитыми сливками и эклеры. Так что я подумала, что тебе стоит начать с заварных пирожных. – Джилли улыбается мне ободряющей улыбкой. – Это очень просто.
– С заварных пирожных? А что это такое? – тупо спрашиваю я.
– А ты вообще когда-нибудь что-нибудь пекла? – спрашивает она, беря в руки маргарин, какую-то клейкую фиолетовую массу, похожую на яичную смесь, и много муки цвета лаванды.
Когда она ставит на рабочую поверхность только это и больше ничего, я вздыхаю с облегчением. В конце концов что трудного может быть в том, чтобы смешать три ингредиента? Четыре, если считать кувшин с ледяной водой, стоящий рядом с миксером.
Но оказывается, что это очень трудно.
Несколько часов спустя я вся оказываюсь покрыта мукой, маргарином и кремом, кажется, приготовленным из фиолетового соевого творога. Мои единственные чистые джинсы измазаны яичной смесью, как и мои кроссовки.
Как будто этого еще недостаточно, Джилли и две других пекарши, работающие сегодня, то и дело бросают на меня взгляды, в которых читается беспокойство. Правда, сама я тоже обеспокоена, так почему бы не беспокоиться и им? После того как я запарываю пятую партию заварных пирожных, Джилли отводит меня в сторону и сообщает, что она переводит меня на приготовление слоек, где я должна буду раскатывать тесто.
Которое, слава богу, уже готово.
Эта работа как раз по мне – ведь теперь мне надо просто брать ком теста, раскатывать его, затем складывать и раскатывать снова. Я должна проделывать это несколько раз, чтобы тесто получилось слоеным, а затем использовать формочку, чтобы вырезать слойки и выкладывать их на противень.
После того как я все утро мучилась с заварными пирожными, это кажется мне легкой прогулкой – во всяком случае первые три секунды, пока моя скалка не застревает в тесте. И оказывается, что это еще самый светлый момент моего рабочего дня. Все остальное время я веду неравный бой с тестом.
Наконец около четырех часов все заканчивается. Когда я снимаю свой передник – от которого было так же мало толку, как и от меня самой на кухне, – Джилли выходит из своего кабинета и отводит меня в сторону:
– Ты очень старалась, Грейс. Ты очень упорна.
Я говорю то, о чем думаем мы обе:
– Но пекарь из меня никакой.
Взгляд Джилли смягчается, и она качает головой: