мне показалось.
Он может перепрыгивать или через время, или через пространство, а может, и через то и через другое.
Не знаю, мне все равно. Я знаю одно – только что он находился в двух сотнях футов от Грейс, а в следующий момент почти повис над ней. А я – нет.
Вместо этого я на полсекунды зависаю в воздухе – в том самом месте, где он находился и откуда исчез. А затем я камнем падаю на землю. Это падение не убьет меня – я это знаю, – но это будет чертовски больно после того, как этот клятый дракон протащил меня по стене здания несколько минут назад.
Но намного хуже другое – он приземляется прямо перед Грейс с воплем, который, наверное, слышно в радиусе нескольких миль. И с того места, где я нахожусь, я не могу ему помешать.
Я падаю на землю, тут же перекатываюсь на ноги и мгновенно переношусь к Грейс, полный решимости оказаться между ней и драконом до того, как станет поздно.
Вот только я делаю это недостаточно быстро. Несмотря на боль, я напрягаю все силы, которые у меня есть. Но я не смогу добраться до нее вовремя.
Я должен хотя бы попытаться.
Я максимально ускоряюсь, несясь к дракону, но меня по-прежнему отделяют от него примерно двадцать пять футов, когда он изрыгает струю огня прямо на Грейс.
– Нет! – истошно кричу я.
Она не двигается с места, как и дракон, который продолжает направлять в нее непрекращающийся поток огня.
Но я уже рядом и ударяю его в бок, вложив в этот удар всю свою силу. Этот удар, нанесенный рядом с раной на шее, валит его на бок, и он оглушительно визжит от боли и злости.
Он поворачивается ко мне, и я дрожу, охваченный таким ужасом, какого прежде не знал. Нет, я боюсь не чертова дракона, мне страшно повернуться и увидеть, что стало с Грейс. С моей Грейс.
Но в неведении нет счастья – во всяком случае для меня, – и мне необходимо узнать, что с ней.
Поэтому я поворачиваюсь, ожидая худшего. Я оказываюсь совершенно не готов к тому, что вижу. Передо мной стоит Грейс – и в то же время не Грейс.
Поначалу мне кажется, что он сжег ее и она превратилась в пепел прямо у меня на глазах. У меня сжимается сердце, колени дрожат, меня переполняет ярость, подобной которой я еще не знал. Ярость, ненависть и боль – столько боли, что я не понимаю, что с ней делать, как удержать ее в себе.
Она выплескивается из меня, как взрыв сверхновой звезды, волной столь мощной энергии, что она наверняка уничтожит все на своем пути. А затем она превращается в черную дыру, в яму, полную отчаяния, такого неистового, такого опустошающего, что она могла бы поглотить и этот мир, и любой другой, который оказался бы рядом. Как и этого гребаного дракона.
С этой мыслью я и поворачиваюсь к нему, полный решимости уничтожить рептилию, чего бы мне это ни стоило. Но едва я делаю шаг в сторону от Грейс, как что-то касается моей руки.
Вздрогнув, я поворачиваюсь к ней и вижу, что меня касаются ее пальцы. Вернее, их каменные копии.
Она превратилась не в пепел, понимаю я, когда наши пальцы сплетаются. А в камень.
Грейс теперь состоит из камня. Но нет, она не стала похожей на статую. Эта Грейс – каким-то непонятным образом состоящая из камня, – как это ни странно, жива.
Глава 87Позволь мне обратиться во что-нибудь каменное
Дракон улетает, неистово хлопая крыльями и оглашая площадь истошными воплями. Я не знаю, куда он летит и собирается ли он вернуться, я знаю только, что теперь у меня есть секундная передышка. Как и у всех нас.
– Грейс! – кричит Хадсон и сжимает мою руку. – Ты в порядке? Ты… – Он замолкает, уставившись на меня, и его синие глаза ошарашенно округляются.
И я его понимаю, правда понимаю. Потому что со мной что-то не так. А может быть, дело не в том, что со мной что-то не так, а в том, что во мне что-то поменялось. В этом сомнений нет.
Я не понимаю, как это могло произойти. Я была уверена, что этот дракон убьет меня, и была готова умереть, чтобы дать этому зверю то, за чем он пришел. Я готова была на жертву, если она будет значить, что он оставит Хадсона и остальных жителей города в покое. Все мои чувства обострились, я чувствую себя сильнее. Черт возьми, я чувствую себя просто невероятно.
– Со мной все хорошо, – говорю я, потому что – каким-то чудом – так и есть.
Однако я не умерла – как и дракон. Я стала камнем, но могу двигаться. Могу дышать. Могу говорить.
Это здорово пугает меня. Потому что я, конечно, рада, что драконий огонь не обратил меня в пепел – должно быть, таким же образом я смогла пережить и первую огненную атаку, когда мы только что покинули берлогу Хадсона, – но что же со мной происходит?
Как это произошло? Из-за драконьего огня? И, если да, то как мне это исправить? Я должна это исправить. И прямо сейчас!
– У тебя есть крылья, – говорит Хадсон, ошеломленно глядя на меня.
– Что ты имеешь в виду? – Я кручу головой туда-сюда, пытаясь увидеть, о чем он, и, черт возьми, он прав. У меня есть крылья. Два крыла. Два больших гребаных крыла, растущие из лопаток. Как такое возможно?
Что же со мной произошло?
– И рога. – Он робко протягивает руку и касается моей головы.
– Что-что? – Меня охватывает ужас, и я подношу руку к макушке. Коснувшись пальцев Хадсона, обнаруживаю, что они лежат на роге.
На гребаном роге. Хуже того, этих рогов у меня два. Хотя это, возможно, к лучшему, потому что я же не гребаный единорог. Но все же.
Рога.
Камень.
Крылья.
И к тому же я совершенно не способна к горению.
– Что же со мной творится? – шепчу я Хадсону, чувствуя, как меня захлестывает страх.
– Э-э-э, простите, что прерываю ваш разговор, – раздается из-за наших спин голос Луми, – но с моей стороны было бы упущением, если бы я не сообщил вам, что дракон возвращается, причем в сопровождении своего старшего брата, который, по-моему, еще крупнее и злее.
Его слова помогают мне преодолеть панику, охватившую меня из-за того, что со мной происходит. Или по крайней мере они помогают мне направить ее в другое русло. Потому что он прав. Дракон возвращается, и вид у него разъяренный. Как и у его приятеля, которого он привел с собой.
– Что же нам теперь делать? – спрашиваю я. Части меня хочется бежать, но могу ли я сделать это? Я же состою из камня. Из гребаного камня. А камень не может бегать. Или может? – Как нам это исправить?
Мне стыдно это признавать, но я точно не знаю, говорю я об этих драконах или о себе.
– Класс. – К нам, выбравшись из какого-то укрытия, подходит Кауамхи. – Ты не просто человек. Ты горгулья. Это еще лучше.
– Я что? – верещу я.
– Горгулья, – повторяет Хадсон, как будто это само собой разумеется. – Ну, конечно.
– Конечно? – Я вытягиваю руку и смотрю на свои пальцы, которые выглядят знакомо и в то же время незнакомо, потому что они каменные. – Какое тут может быть «конечно»?
– Опять. – Голос Оребона, по-прежнему прячущегося внутри беседки, звучит напряженно. – Драконы летят с запада и направляются прямо на нас.
– Что же нам делать? – спрашиваю я Хадсона, потому что моя способность придумывать планы испарилась тогда же, когда у меня выросли рога. – Что нам делать?
– Первое, что приходит мне на ум, это спасаться бегством, – отвечает он, схватив меня за руку.
– Я не знаю, могу ли я это сделать, – говорю я, но тут он пускается бежать, и я бегу рядом с ним. Это больше похоже на бег трусцой, и к тому же он тянет меня за собой, но это уже кое-что. Быстро оглянувшись, я вижу, что наши новые друзья бегут прямо за нами.
– Куда мы направляемся? – спрашиваю я задыхаясь, потому что бежать в этом обличье куда труднее, чем в человеческом теле. А может, у меня просто начинается паническая атака. Сейчас сложно определить, что именно происходит.
– Туда, где будет легче организовать оборону, – отвечает Хадсон, когда мы сворачиваем за угол и резко останавливаемся за высоким зданием. Он оглядывается по сторонам, смотрит то на одну улицу, то на другую и наверняка прикидывает, по которой из них нам лучше бежать дальше. – И нам надо выбрать такое место, где меньше людей.
Это дельное предложение – хотя большинство людей побежали прятаться, как только над городом появился дракон, многие из них не смогли уйти далеко. А некоторые по-прежнему на площади. Они прячутся, но они все еще здесь – и драконы все так же могут их сожрать, если мы не выгоним их отсюда.
– Ну и где же находится это место? – В голосе Оребона слышится сомнение, но, возможно, его причина в том, что как раз в этот момент небо над нами прорезает полоса огня.
– Я дам знать, когда найду его, – отвечает Хадсон и пускается бежать по боковой улице, ведущей к переулку рядом с городской стеной. Мы все следуем за ним.
– Фантастика, – кричит Кауамхи. – Мне всегда хотелось стать наживкой для дракона.
– Что ж, тогда твоя мечта сбылась, – отзывается Хадсон.
Приятно знать, что он не так напряжен, чтобы забыть о сарказме. Впрочем, это же Хадсон. Он на все готов ради острого словца.
Вот только драконы уже настигают нас, и меня охватывает все больший страх. Нет, не за себя, ведь, похоже, я не могу сгореть. Но как насчет Хадсона и трубадуров? Они-то определенно могут гореть – об этом свидетельствует крик Кауамхи.
– Черт! – кричит Оребон и, бросившись к ней, стаскивает с нее горящий жакет в стиле милитари, кидает его на землю и топчет.
Над нами парит дракон, и я говорю Хадсону:
– У нас мало времени.
– Да, – мрачно соглашается он и, выбежав из переулка, выводит нас на широкую улицу, находящуюся на противоположном конце города. – Я с этим разберусь.
Прямо перед нами возвышается мэрия. Это огромное здание из белого мрамора с куполом и длинной лестницей – по меньшей мере из ста ступенек, – ведущей к парадному входу.
– Туда! – кричит Хадсон, показывая на вход.
Это хороший план. Если мы сумеем подняться по этим ступенькам, то окажемся выше и нас будет защищать это громадное каменное здание, которое дракону будет нелегко разрушить. К тому же там нам не придется беспокоиться о внезапном нападении с тыла.