К плюсам относится и то, что вокруг мэрии почти нет людей, которыми драконы могли бы поживиться, так что это лучший вариант.
Нет, он не безупречен, но это намного лучше, чем середина площади, где драконы могли атаковать нас с любой стороны. Мы бежим вверх по ступеням – и должна сказать, что, когда ты состоишь из камня, преодолеть сто ступеней чертовски тяжело – пока драконы кружат над нашими головами и изрыгают огонь.
К счастью, они чаще промахиваются, чем попадают в цель, но все равно к тому времени, когда мы добираемся до верха лестницы, все наши, кроме меня, немного опалены. Похоже, быть горгульей не так уж плохо.
– Что теперь? – спрашивает Луми, и я понимаю, что он имеет в виду. Сама я не знаю, что делать, и вижу, что Хадсон тоже немного растерялся. Его, должно быть, здорово обескураживает тот факт, что в этой схватке он не может использовать свои магические способности.
Хадсон не отвечает. Он пристально смотрит в глаза дракону, который летит прямо на него. Прямо на нас.
Это более мелкий из двух драконов, тот самый, которого он ранил, но от этого изрыгаемое им пламя не становится менее опасным. Я пытаюсь заслонить его, опасаясь, что одного огненного выдоха этой твари будет достаточно, чтобы Хадсон поджарился, как тост. Но в последнюю секунду он сам заслоняет меня, и дракон пикирует прямо на него.
И тут он подпрыгивает на пятнадцать футов – потому что вампиры умеют это делать.
– Он опять хочет проехаться на нем верхом? – спрашивает Кауамхи, и в ее голосе звучат одновременно восхищение и досада. Да, в прошлый раз этот трюк был не слишком эффективен.
– Не знаю… – начинаю отвечать я, но оказывается, что на этот раз у Хадсона другие планы. А именно – ударить дракона ногами в грудь, вложив в этот удар всю свою силу.
Дракон издает истошный вопль, и к удару ногами Хадсон прибавляет удар кулаком, от которого дракон уходит в штопор, летя к земле спиной вниз.
Второй дракон – тот, что крупнее – летит на меня, грозно ревя, и я пускаюсь бежать прямо к парадному входу мэрии.
Дракон летит быстро – очень быстро, – на это я и рассчитываю. Но самой мне тоже надо двигаться быстрее, иначе эта драконша – оказывается, это самка – схватит меня до того, как я приведу свой план в действие.
Я пытаюсь прибавить скорость, но я не вампир и не могу двигаться так же быстро, как они – как-никак я состою из тяжелого камня, – но тут мои крылья начинают сами собой махать.
– Какого черта? – шепчу я. Дареному коню в зубы не смотрят, так что я пускаю их в ход, чтобы двигаться быстрее. Нет, мне не хватает смелости попытаться с их помощью оторваться от земли, но они и без того определенно позволяют мне набрать дополнительную скорость.
За моей спиной дракон Хадсона истошно вопит опять, но я не оглядываюсь, чтобы посмотреть, что там происходит. Тем более что я уже почти на месте.
Пять шагов. Четыре. Три. Два. В последнюю секунду я падаю на землю, а затем прижимаю свои крылья к телу и качусь – быстро-быстро.
Драконша, которая была так зациклена на мне, что не заметила ловушку, к которой я специально подводила ее, издает яростный визг и в последний момент пытается свернуть, чтобы не врезаться в гигантскую мраморную стену, но фасад слишком широкий, и она все-таки впечатывается в него.
Я перестаю катиться и вижу, как она грохается на спину, подняв лапы. Она совершенно оглушена, и я знаю, что сейчас самое время нанести удар и прикончить ее. Если бы только я знала, как это сделать…
Но прежде чем я успеваю сделать хотя бы шаг в ее сторону, меня окликает Оребон. Я поворачиваюсь и обнаруживаю, что первый дракон держит Хадсона в когтях и, хуже того – взлетает с ним все выше. У меня падает сердце, потому что я знаю, что сейчас произойдет.
Я гляжу на трубадуров, прося у них помощи, но, когда драконша, лежащая на земле, начинает шевелиться и приходить в себя, они все бросаются в разные стороны. Это объяснимо – у них-то нет никаких способностей, которые позволили бы им помериться силами с этой тварью, – но мне все равно горько, потому что, когда тебя бросают, это всегда жесть.
Сегодня вечером Хадсон уже пережил одно падение с высоты, дракон с размаху впечатал его в каменную стену, и я не знаю, сможет ли он пережить еще одно падение, особенно с той высоты, на которую взлетает этот дракон. А стало быть, кто-то должен вмешаться. И поскольку из всех нас крылья есть только у меня…
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь удостовериться, что мои крылья действительно работают, когда этого хочу я, а не только тогда, когда этого хочется им. Затем бормочу:
– Ну, была не была, – и, разбежавшись, спрыгиваю с лестницы, одновременно молясь, чтобы это не закончилось катастрофой.
Глава 88Готов ты или нет, я иду
– Грейс, нет, – кричит Хадсон. – Ты же состоишь из камня! Ты не можешь летать…
Вообще-то лучше было бы узнать об этом две секунды назад…
Я начинаю падать – и притом быстро. Я зажмуриваю глаза, потому что не хочу видеть, как приближается земля, – вот только каким-то образом я больше не падаю. И больше не состою из камня.
Я все еще не я – это доказывает быстрый взгляд на мои серебристые руки, а также тот факт, что у меня есть крылья, – но я больше не сплошной камень. Хотя это и не значит, что я могу летать сколько-нибудь пристойно. Потому что мне это явно не удается. Вообще. Нет, мне больше не грозит опасность рухнуть на землю, но у меня никак не получается заставить крылья делать то, чего я от них хочу.
Меня бросает из стороны в сторону, и я не смогла бы полететь по прямой, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
С каждым взмахом крыльев я двигаюсь вбок, вниз или прямо – куда угодно, но только не туда, куда хочу – по диагонали к Хадсону, которого дракон по-прежнему поднимает все выше и выше.
Он истошно кричит мне, чтобы я вернулась на землю, вопит, что в воздухе оставаться небезопасно. На это мне хочется ответить: «Да что ты говоришь?!» Потому что кто вообще может считать, что то, что я делаю сейчас, безопасно? Но будет еще менее безопасно, если этот дракон сбросит Хадсона вниз с высоты в тысячу футов. Так что если ему хочется на кого-то наорать, то пусть орет на себя самого за то, что поставил нас обоих в такое дурацкое положение.
Разумеется, к тому времени, как я ныряю вниз – наверное, уже в пятидесятый раз, – мне и самой хочется орать. Как же это делают другие? Когда я смотрела, как летает Флинт, это казалось мне таким легким делом, но это – это совсем нелегко. Что же я делаю не так?
Я пытаюсь вспомнить все фильмы про супергероев, которые я когда-либо смотрела. Как же они летали? Кажется, Железный человек держал в полете руки по швам, но именно так я пыталась действовать с тех пор, как взлетела, и это не работает. С другой стороны, Супермен летает, вытянув руки вперед, верно? Я не уверена, что мне это удастся, но он же не погибает, так что, возможно, мне все-таки стоит попробовать.
Легче сказать, чем сделать, потому что как только я нарушаю какое-никакое равновесие, которого мне с грехом пополам удалось достичь, мое тело опрокидывается – а это тоже отнюдь не лучший способ полета. Но кто же знал?
И все же я еще не вполне готова отказаться от этой идеи. А потому я напрягаю все мышцы живота, вытягиваю руки вперед и использую их в качестве руля, чтобы направлять полет туда, куда я хочу лететь, одновременно представляя, как я мощно машу моими громадными крыльями.
Поначалу мне кажется, что ничего не изменилось, но затем я начинаю подниматься. И не кое-как, а быстро и, слава богу, я направляюсь прямо к Хадсону. Этот новый способ полета позволяет мне лететь намного быстрее, так что слава тебе, Супермен.
Собственно говоря, я лечу так быстро, что вскоре начинаю догонять Хадсона и дракона, что очень хорошо, ведь дракон как раз перестает набирать высоту и выравнивается. А значит, о ужас, он готовится сбросить Хадсона на землю.
Эта мысль заставляет меня напрячься еще больше и лететь быстрее, быстрее, быстрее.
Я пытаюсь не думать о том, что в спортивных играх мне никогда не удавалось ловить мяч, так что попытка поймать в воздухе падающего вампира – и при этом не рухнуть вниз самой – может оказаться для меня непосильной задачей.
Но я же смогла взлететь на такую высоту! Мне надо что-то придумать.
Вот только я не знаю что.
Внезапно дракон издает длинный недовольный крик, и я думаю, что Хадсон что-то с ним сделал, но затем понимаю, что дело в другом – он наконец заметил меня. И ему определенно не нравится, что я тоже поднялась в небо и быстро подлетаю к нему.
Справедливости ради надо заметить, что мне все это тоже не очень-то нравится, но, когда жизнь выдает тебе огненные шары, тебе поневоле приходится учиться ими жонглировать – и предпочтительно в огнеупорных рукавицах вроде тех, которые надевают, чтобы достать что-то из духовки.
Свои огнеупорные рукавицы я оставила дома, но это не так важно. Сейчас важно только одно – добраться до Хадсона и сделать так, чтобы мы оба не погибли. Разумеется, это легче сказать, чем сделать, ведь теперь, увидев меня, дракон решил больше не набирать высоту. Он летит прямо на меня – притом на невероятно высокой скорости.
Когда дракон поворачивает, я на секунду переглядываюсь с Хадсоном, которого он по-прежнему держит в своих когтистых лапах.
– Уходи, Грейс! Улетай отсюда, пока ты не… – Он замолкает, не закончив фразу. Впрочем, в этом уже нет нужды.
Улетай отсюда, пока ты не погибла.
Улетай отсюда, пока ты не разбилась.
Улетай отсюда, пока этот дракон не прикончил тебя.
Ни одна из этих перспектив меня не прельщает. Но меня не привлекает и альтернатива убраться отсюда и позволить Хадсону умереть.
Ну уж нет, спасибо. Я не допущу, чтобы это произошло.
К сожалению, я понятия не имею, что именно должно произойти, однако что бы это ни было, это произойдет скоро. Потому что я по-прежнему лечу вверх, а дракон – вниз, так что