. Ах, барыня, милая, что-то вы будто похудевши. Уж так у меня сердце за вас болит. Так болит, что показать не умею. Ведь вы у меня, барыня, ближе матери родной. Ведь что я до вас была? Пыль. Впроголодь жила, чулком питалась. А вы меня вознесли и возвеличили и кофею со своего стола даете. Я, барыня, вот и Лушке говорю: «Я, говорю, за свою барыню не то что жизнь, а и все прочее отдам». (Помолчав.) А что я вам еще, барыня, сказать хотела, что очень я нашего барина люблю. Такой он человек миловидный да ласковый… уж и не знаю, сказать ли вам…
Арданова. Что такое? В чем дело?
Серафима. Конечно, не мое дело, а только должна я вам сказать, через мою преданность, что барин-то наш очень шибко играть стали.
Арданова. А вам-то какое дело? Вас это совсем не касается.
Серафима. Уж не сердитесь, милая барыня, а слышала я, как вы сегодня барина спрашивали, отвезли ли они ваши деньги в банк. Барин-то сказали, что еще не отвезли, а я так слышала, что отвезли-то они их, да не в банк, а в клуб.
Арданова. Что за вздор говорите. Деньги здесь, в бюро.
Серафима. А коли на то пошло, так я сама видела, как барин вчера ночью вернулся, да из бюры деньги вынул, да опять в клуб поехал.
Арданова. Замолчите. Я вам говорю, что деньги в бюро. Ключ у меня.
Серафима. А барин своим открывал.
Арданова(подходит к бюро, открывает его, несколько мгновений подавленно молчит, потом опять закрывает бюро). Конечно, деньги все тут. Идите спать.
Серафима(смотрит хитро). Виновата, барыня. (Уходит.)
Арданова(опускается в кресло). Душно. (Сидит, закрыв лицо руками, и вдруг встает, выпрямляется, прижимает обе руки к сердцу, точно прислушивается к чему-то, и вдруг вся точно вспыхивает восторгом.) Иду. (Выходит из комнаты.)
Занавес.
Действие третье
Кабинет Долгова. Большая комната, старинная громоздкая мебель, на стенах старые портреты. Большие книжные шкафы. На широком диване сидят Полина Григорьевна и Долгов. Сидят рядом. Долгов держит ее за руку.
Долгов. Ну, милая Полина, ну расскажите еще что-нибудь. Значит, у вас много было поклонников?
Полина. Масса. Вы даже не поверите, какая масса. Только военных очень мало. Это оттого, что у нас в городе военных нет, так что я встречалась с офицерами только, когда к сестре в Новгород ездила, или вот на железной дороге. Ах, сколько у меня было романов на железной дороге, вы себе представить не можете. У меня какая-то необыкновенная способность в пять минут влюблять в себя человека. Прямо даже смешно. В пять минут. Серьезно. Можете даже по часам проверить.
Долгов. По часам? Ну, вот отлично. В следующий раз, когда начнете влюблять, предупредите меня, и я буду следить по часам.
Полина. Ну, нечего, теперь я вижу, что вы ужасный насмешник. Вы скоро уедете?
Долгов. Только когда вы это прикажете, не раньше.
Полина. Хи-хи-хи. А если я никогда не прикажу?
Долгов. Останусь навсегда у ваших ног.
Полина. Ах, какой вы Дон-Жуан.
Долгов. Вы очаровательны, милая Полина. Каждое ваше слово я готов записывать. И не записываю я его только потому, что все равно навеки запечатлею в моем сердце.
Полина(лукаво). Боюсь, что вы эти самые слова говорите и Клеопатре Федотовне, и Лизавете Алексеевне, и мадам Поповой.
Долгов. О, как вы не правы ко мне, очаровательная Полина. Неужели вы думаете, что я могу слушать кого-нибудь и с таким же упоением, как слушаю вас. Вы не знаете, что вы мне напоминаете.
Полина. Ах что бы то ни было, я предпочла бы, чтоб вы в моем присутствии жили настоящим, а не прошлым.
Долгов. Милая Полина. Вы мне напоминаете далекую невозвратную страну детства. Когда я был ребенком, я жил здесь, и мне кажется, что вы приходили сюда, очаровательная Полина. Только звали вас иначе – Софьей, Анной, Раисой – не знаю. Вы приходили, сидели, пили чай с вареньем и брали меня к себе на колени.
Полина. Ах. Ке се ке ву дит{Что вы говорите (искаж. фр.).}.
Долгов. И говорили, говорили, так же как теперь. Я помню как сквозь сон, вижу и слышу вас. Очаровательная, бессмертная Федосья Карповна.
Полина. Почему Федосья Карповна? Почему такое безобразное имя, ничего не понимаю. Вы ужасно странный человек, Андрей Николаевич.
Долгов. Не сердитесь, Полина. Это ничего, что вы не понимаете. Это показывает, что мой восторг перед вами выше человеческого понимания. (Звонит.)
Полина. Зачем вы звоните?
Входит лакей.
Долгов. Подайте нам чаю и варенья. Непременно варенья. Это очень важно.
Лакей уходит.
Полина. Батюшки, какой вы привередник. Еще непременно с вареньем.
Долгов. Не для себя, очаровательница. Не для себя. Я должен видеть, как вы пьете чай с вареньем. Это ваш стиль. Понимаете? Это ваша красота.
Полина. Ах финисе. Что за декадентство.
Долгов. Ну, зачем вы такие слова говорите. Ну вот все сейчас испортили.
Лакей вносит чай, ставит на стол и уходит.
Полина. Что же я испортила?
Долгов. Все равно. Расскажите лучше, как ухаживает за вами почтмейстер?
Полина. А вы откуда знаете, что он за мной ухаживает?
Долгов. Ну разве может быть иначе, разве можно быть почтмейстером и не ухаживать за вами?
Полина. Я на него не обращаю ни малейшего внимания.
Долгов. Вы ужасная кокетка, Полина. А скажите, как вам пришло в голову зайти сегодня ко мне?
Полина. Это вышло так, случайно.
Долгов. Как же вы не предупредили меня?
Полина. А что?
Долгов. Вы могли бы кого-нибудь застать у меня и пострадала бы ваша кристальная репутация. И, наконец, ваш супруг… Ведь не все же время занимается он своими пернатыми свиньями. Может быть, иногда приходит ему в голову вопрос – а что-то теперь поделывает моя очаровательная Полина. А? Разве это не может быть?
Полина. Пустяки. Он не может мне не верить. Жена Цезаря выше подозрения.
Долгов. Ах виноват, я ведь не знал, что Василий Петрович – Цезарь. Но вы меня, конечно, простите, я ведь человек приезжий. Ну-с, а теперь все-таки скажите, как вам пришла в голову мысль так меня неожиданно осчастливить?
Полина. Ах вы меня не знаете. Я, вообще, такая безумная и ужасно люблю играть с опасностью.
Долгов. Ну, неужели же вам было бы приятно, если бы вас кто-нибудь у меня увидел?
Полина. Ах, я не про ту опасность говорю, а совсем про другую.
Долгов. Про какую?
Полина(кокетливо). Про вас.
Долгов. Про меня?
Полина. Ну да. Ведь я же знаю ваше отношение ко мне и все-таки не боюсь придти.
Долгов. Ах, так вот оно что. Вам нравится подвергать опасности свою добродетель. Ах, Полина, какая вы демоническая женщина.
Полина. Разве это так чувствуется? Это вы, собственно, говорите о чем?
Долгов. Я о том, что вы демоническая женщина.
Полина. Ну да, а как вы узнали?
Долгов. Вижу.
Полина(загадочно улыбаясь). Ах, меня здесь никто не понимает.
Долгов. Даже почтмейстер?
Полина. Вы себе представить не можете, как тяжело жить в провинции для утонченного человека. Какие здесь интересы? Только сплетни. Ужасно. Ужасно. Буквально не с кем говорить. Клеопатра Федотовна уверяет, что она влюблена в своего мужа, а когда умер воинский начальник, кричала всем и каждому: «Ах, отчего я не вышла за него замуж. Теперь я была бы вдовой полковника и получала бы пенсию». А по-моему, это возмутительно. А Лизавета Алексеевна только хихикает. Ужасная кривляка и ломака эта Арданова.
Долгов. Ну, а почтмейстер неужели тоже не на высоте своего положения?
Полина. Все хороши. И Иван Андреич целый день ерунду изобретает.
Долгов. Как? Разве ерунда еще не изобретена?
Полина. Из сардиночных коробок делает кинематограф. А Ворохлов жулик. Знаете, когда был Пушкинский юбилей, ему город поручил купить бюст Пушкина. А он и тут надул. Взял да и купил Ломоносова.
Долгов. Ну и что же – сошло?
Полина. Учитель какой-то скандал поднял. А Ворохлов еще обиделся. Я, говорит, в интересах города. На Пушкина нынче спрос большой, а Ломоносова я дешевле купил, а в лицо все равно никто не знает. Так и отпраздновали. Речь говорили, стихи читали, Ломоносову-то про Пушкина. Ворохлов жулик, совсем серый купец.
Долгов. Бедная Полина. Как вам должно быть тяжело в такой неподходящей для вас среде?
Полина. Ужасно. Я исстрадалась. Все сплетни, сплетни. Никто ни про кого хорошего слова не скажет.
Долгов. Да, да, Полина. Вы одна счастливое исключение. Вы одна с такой необычайной нежностью говорите об них обо всех.
Полина. Вы понимаете меня, Андрей Николаевич. Ах, только вы. (Помолчав, жеманно.) Ну, а теперь я пойду, мне пора.
Долгов(вяло). Ни за что не отпущу вас.
Полина. Хи-хи-хи. А если я совсем останусь?
Долгов. Вы шутите. Это жестоко. Вы действительно демоническая женщина.
Полина. Знаете, Андрей Николаевич, уж если пошло на откровенность, вы ужасно робкий. Я вас считала Дон-Жуаном, а вы ужасно робкий. Вы, наверное, никогда не решились первый поцеловать женщину?
Долгов. Вы правы – никогда.
Полина. А если женщина сама первая поцелует вас?
Долгов. О, интересная женщина никогда первая не поцелует.
Полина. А если все-таки…
Долгов. Ну, тогда значит она не интересная.
Полина. Ну, почему же? Точно интересная женщина не может увлечься и не совладать с своим чувством?