В 1803 году Гойя передал медные доски и оставшиеся 240 комплектов Капричос королю Карлу IV. А король за это назначил сыну Гойи Хавьеру ренту (чтобы тот смог оплатить путешествие и обучение).
Можно сколько угодно клеймить монархию, королей и тиранов – но когда денежки нужны (Гойе или Пушкину или Гоголю), можно обратиться к монарху и получить желаемое… если не повесят, конечно, а от демократии – хрен получишь.
Король передал все графическое богатство в музей, а не продавал оттиски Капричос как утверждал Фейхтвангер в известном романе.
…
Особенно бесполезны и пресны официальные комментарии к офортам Гойи, на которых правит бал нечистая сила. В них чувствуется растерянность комментаторов… которым и самим вероятно ужасно интересно было бы узнать – ЗАЧЕМ Гойя рисовал своих демонов? Так живо рисовал, как будто с натуры. Он что, в них действительно верил? Или все эти рисунки – только «упражнения», «эскизы», «фантазии», «капризы»?
Слишком круты эти капризы. Слишком правдиво и пронзительно показаны тут и прыть, и нахрап нечистой силы. Безраздельное ее господство. И ее эротика.
Что-то проявилось на этих офортах особенное. Что?
Герои страшных рассказов о нечистой силе, услышанных в провинциальном детстве, проснулись в памяти и спрыгнули на графические листы?
Личный «колдовской» опыт отпечатался?
Галлюцинации во время тяжкой болезни 1792 года овеществились?
Страшное беззвучное пространство (глухота) отрыгнуло своих демонов?
Тайное безумие выкинуло на бумагу своих ублюдков?
Отравленное свинцом тело породило чудовищ?
Пораженные люэсом сосуды мозга исказили зрение?
Нет…
Гойя перестал бояться нечистой силы, не имеющей реальных тел, как он написал в цитированном выше письме, – но… он узнал, разглядел ведьм и дьяволов в окружающих его людях, в людях вообще. Ужаснулся и осознал, что живет в аду или в преддверии ада. Что от этих живых дьяволов ни защиты ни спасения нет.
Можно, разве что… попытаться поймать их графическим сачком и посадить на бумажные листы… загнать их изображения на офорты, как джина в бутылку. Пощекотать кончиком иглы оригиналы. Извечное вуду искусства. Симпатическая магия, лежащая в основе всего.
…
Комментарий к Капричос 68 (ил. 69, «Вот так наставница!»), на котором изображены две летящие на метле ведьмы (под ними – печальный ландшафт, над ними – сова) гласит: «Для ведьмы метла – одно из важнейших орудий. Помимо того, что ведьмы – славные метельщицы, они, как известно, иногда превращают метлу в верхового мула, и тогда сам черт их не догонит».
Этот комментарий – попытка засюсюкать это изображение.
На этом офорте эротика, хоррор и мистика виртуозно сплавлены в единый образ. Раз посмотришь – никогда не забудешь. И объяснения не нужны. Зрителю остается только «принять этот финик» и глубоко вздохнуть.
Когда мне было 15 лет, я несколько раз использовал этот лист для…
Метла представлялась мне фаллосом. На котором сидели две ведьмы. И я летел с ними через темные пространства на долгожданный шабаш. Жадно смотрел на раздвинутые бедра молодой ведьмы, ощущал, как дерево вжимается между ее половых губ, и рука моя двигалась все быстрее и быстрее.
Старая ведьма на этом листе – смесь «старух» Хармса и Гоголя (из «Вия»), молодая – «панночка». Возможно, эта метаморфоза – из «старухи в нагольном тулупе», через волшебный ведьминский полет, в прекрасную панночку, и дальше – назад, в страшную ведьму – была подсказана Гоголю именно этим офортом Гойи.
…
Специалисты утверждают, что впервые ведьмы и дьяволы в товарном количестве появились на картинах и графике Гойи (в графике – на эскизах Мадридского альбома и на так называемых Суэнос, в живописи – на шести небольших «дьявольских» картинах, заказанных и купленных семьей Осуна) в 1797–98 годах после ознакомления художника с подготовленными его другом Моратином к публикации материалами о знаменитом ведьминском процессе 1610 года в Логроньо.
К сожалению, у меня нет доступа к этому источнику. Зато есть доступ к другой общеизвестной публикации – «Истории испанской инквизиции» Хуана Антонио Льоренте (сохранился его портрет кисти Гойи), опубликованной на двадцать лет позже появления Капричос, но написанной с использованием тех же архивных документов, какие использовал Моратин.
Процитирую (в сильно сокращенном виде) вторую часть главы 37 из этой «Истории». Ту ее часть, где автор пересказывает показания обвиняемых по делу о колдовской секте.
«7 и 8 ноября 1610 года инквизиторы Логроньо устроили торжественное аутодафе. Осуждены были 52 человека. Шестерых из них сожгли живьем, трупы еще пятерых [они умерли от пыток] вырыли из могил и также сожгли. Двадцать человек допустили к примирению с Церковью, остальных приговорили к разным епитимьям.
Двадцать девять осужденных происходили из местечка Вера и поселка Сугарамурди в долине Бастана, в королевстве Наваррском, на границе с Францией. Они называли свое собрание Акеларре – гасконским словом, означающим Козлиный луг, потому что собрание происходило на лугу, где дьявол обыкновенно показывался им в виде этого животного.
На каждом собрании колдунов, а особенно при приеме нового члена секты, дьявол принимал вид человека скучного, сердитого, мрачного и безобразного [нам, бывшим советским людям, этот тип хорошо знаком].
Он сидит на высоком троне, который отчасти позолочен, отчасти черен, как эбеновое дерево. Он носит корону из небольших рогов, два больших рога сзади головы и третий – посредине лба. Последним он освещает место собрания; свет его ярче света луны, но слабее солнечного света. Глаза, блестящие и ужасные, велики, круглы и широко открыты. Борода похожа на козлиную; он наполовину человек, наполовину козел. Ноги и руки похожи на человеческие, пальцы – с невероятно длинными ногтями-остриями. Его голос похож на ослиный, он хрипл, нестроен и грозен. Слова неотчетливы, произносятся басом, сердито и беспорядочно, с манерой важной, суровой и надменной. Его физиономия выражает мрачное и желчное настроение [и это нам выражение лица нам хорошо знакомо, мрачными и желчными были почти все советские начальники… и почти все мужчины после пятидесяти].
При открытии собрания все бросаются на землю и поклоняются дьяволу, называя его своим владыкой и своим богом и повторяя слова вероотступничества, произнесенные при приеме в секту. Каждый целует его в ногу, руку, левый бок, анус и мужской член. Собрание начинается в девять часов вечера, а заканчивается обыкновенно в полночь, но может продолжаться лишь до пения петуха [как и многие партсобрания в Совдепии].
В главные годовые праздники, в дни святой Девы и св. Иоанна Крестителя, важнейшие из членов секты исповедуют дьяволу свои грехи… Он делает им суровые упреки… Нередко он наказывает ударами кнута своих исповедников. Один колдун исполняет обязанности палача.
За этой церемонией следует другая, являющаяся дьявольским подражанием мессе. Внезапно появляются шесть или семь чертей, которые ставят престол и приносят чашу, дискос, служебник, графинчики и другие необходимые предметы. Они устраивают балдахин или часовню. Там нарисованы фигуры чертей, напоминающие облик сатаны, который он принимает для церемонии. Они помогают ему надеть митру, облачиться в подризник, ризу и другие украшения, которые черны, как украшения престола. Дьявол начинает мессу. Он прерывает ее для увещания присутствующих никогда не возвращаться к христианству и обещает им рай [коммунизм] лучше предназначенного для христиан. Он принимает дары, сидя на черном троне. Главная ведьма (которую называют королевой ведьм) сидит справа от него, держит хлеб, на котором вырезана фигура дьявола; по левую руку сидит первый из колдунов (который считается королем колдунов) с чашей в руке. Главные из присутствующих и другие посвященные приносят дары, соответствующие их желанию и их средствам. Женщины предлагают пшеничные лепешки. Затем целуют хлеб, становятся на колени перед дьяволом и еще раз целуют его в зад, из которого он испускает зловонный запах, а один из прислуживающих держит его хвост поднятым. Месса продолжается. Дьявол освящает сначала некую черную и круглую вещь, похожую на башмачную подошву, со своим изображением, произнося посвятительные слова над хлебом, а затем – чашу, содержащую противную жидкость. Он причащается и дает причащение в двух видах: то, что он дает есть, черно, жестко, трудно для жевания и проглатывания; жидкость черна, горька и тошнотворна.
Когда месса окончена, дьявол вступает в плотское сношение со всеми мужчинами и женщинами. Месса завершается свальным грехом, без различия брачных или родственных связей [извечная мечта мужчины, чтобы ни говорили ханжи и лицемеры].
Сатана отсылает всех после церемонии, приказывая каждому делать как можно больше зла христианам, портить все плоды земли, превратившись для этого в собаку, кошку, волка, лисицу, хищную птицу или в другие живые существа, используя для этого отравленные порошки и жидкости, которые приготовляются из воды, извлеченной из жабы, которую носит с собой каждый колдун и которая есть демон, повинующийся своему начальнику с тех пор, как он был принят в секту.
Мужчина или женщина, пригласив кого-нибудь стать колдуном, приводит его на собрание. Кандидат обещает не призывать более имен Иисуса Христа и Марии, не освящать себя, не креститься, не совершать ничего христианского. Он признает дьявола своим единственным богом и владыкой. Он поклоняется ему, как богу, обещает ему послушание, верность и постоянство до смерти [все это напоминает прием в пионеры-комсомольцы в СССР]. Дьявол метит тогда посвящаемого ногтями своей левой руки на какой-либо части его тела. В то же время он ставит печать золотой монетой на зрачке левого глаза, не причиняя никакой боли, в виде микроскопической фигуры жабы, которая служит всем колдунам знаком для узнавания, и передает ему через приемного отца или приемную мать одетую жабу, приказывая заботиться о ней, кормить, ласкать… все его благополучие зависит теперь от нее, потому что он дарит ему в лице этого маленького животного могущественный дух, при помо