— После Монголии некоторое время возглавлял представительства Советского Союза при международных организациях, а в 1961 году, после XXII съезда партии, на котором было углублено «разоблачение культа Сталина», был исключён из партии и отправлен на пенсию.
— Ай-ай-ай, как нехорошо! Насколько же надо было потерять доверие коммунистов, чтобы они вас, Вячеслав Михайлович, исключили из партии?! — продолжал Вождь троллить партийного товарища.
— Не-не-неувязочка в вашем рассказе. По Уставу партийные съезды про-оводятся не реже п-п-пяти лет, а в прошлом году прошёл уже во-во-восемнадцатый съезд. Так что в 1961 году если и мог произойти съезд, то-то-то, как минимум, два-адцать третий.
— Это не неувязка. Из-за войны и последовавшего за ней тяжелейшего восстановления народного хозяйства следующий, XIX съезд партии состоялся только в 1952 году. Потом был внеочередной съезд 1956 года. Но я всё-таки продолжу. В партии товарищ Молотов сумел восстановиться только за два года до смерти, в 1986 году. При этом всю жизнь оставаясь в душе коммунистом и верным сталинцем. Даже когда это жестоко порицалось.
— В общем-то, похвальная биография, если не считать такого пятна, как участие в «антипартийной группе», — продолжая улыбаться, резюмировал Иосиф Виссарионович. — А если серьёзно, то я уже давно убедился в том, что ты, Вече, один из самых преданных мне и партии людей. Поэтому я прошу тебя: верь тому, что я делаю. И сегодняшние штабные игры я проводил не только для того, чтобы напугать благодушных членов Политбюро и наших генералов, но и заставить вас и их осознать страшную ситуацию, в которой мы могли бы оказаться всего-то через полгода. И ещё раз проверить достоверность рассказов товарища Демьянова о том, что нас ждёт в недалёком будущем.
— П-п-п-проверил?
— Конечно. По его словам, ситуация на Западном фронте развивалась по ещё более худшему сценарию, а на остальных — именно так, как ты видел. Но развивалось хуже из-за того, что фронтом командовал не Жуков, а Павлов. И если уж Жуков не смог ничего поделать, то дело не в личности командующего, а в наших просчётах.
Начало разговора даже натолкнуло Николая на мысль, что его роль в этот приезд на дачу Сталина сводится к роли «учёной обезьянки», которой хозяин решил похвастаться перед другом. К счастью, он ошибся, хоть и затянулись эти предновогодние «посиделки» часа на четыре. А обсуждалась самая болезненная, с точки зрения попаданца, тема: какие ошибки допустила Партия, доведя себя до того, что её возглавил выразитель воли почувствовавшей себя кастой неприкасаемых партноменклатуры среднего звена Хрущёв, а потом и вовсе Горбачёв, превративший КПСС из мозга класса в презираемую населением и никому не нужную структуру.
25
Насколько бы трудным и жёстким ни был разговор о перерождении партии в будущем, Сталин при прощании не забыл «нагрузить» Демьянова новогодними подарками для членов семьи: фрукты, сладости, бутылка красного вина с «этикеткой» в виде белой бумажки с карандашной надписью грузинскими буквами.
— А мой подарок лично вам я вручу немного позже, — пообещал он, так и не раскрыв, каким будет этот подарок.
Дочурке в этот вечер так и не удалось посидеть у любимого папочки на руках: к его возвращению Валю уже уложили спать.
Вино выпили на следующую ночь, вместе с Новым Годом отпраздновав и вторую годовщину их с Кирой знакомства. Судя по количеству и порядку следования грузинских букв, это была знаменитая Хванчкара, по слухам, являющаяся любимым вином Сталина. И хотя как жена, так и тёща по бутылке догадались, откуда именно взялись подарки, ни за столом, ни вне его вслух этого так и не произнесли.
Нужно сказать, что авторитет Николая после того, как Анастасия Кирилловна случайно узнала о встречах зятя с Вождём, резко поднялся. А самое главное — она прекратила подозревать его в походах к посторонним женщинам, что сразу же улучшило семейную атмосферу. Правда, до той поры, когда узнала от Киры, что зять хлопочет о переезде в Москву из Сталинграда Клавдии Рыжовой, той самой аккордеонистки. Но это было позже, поэтому не станем забегать вперёд.
На «вторую серию» штабных игр Демьянова не пригласили. Может быть, потому, что это был пока даже не «розыгрыш» иного сценария начального этапа войны, а заслушивание предложений по предотвращению её катастрофического начала. Сам же второй этап штабных учений провели 8 января, дав Генеральному Штабу возможность обобщить высказанные предложения и выработать предварительные рекомендации по начальному размещению советских войск.
— Ну, и всколыхнул же ты армейское болото! — высказал заместителю Румянцев, вернувшийся из наркомата. — Да и не только армейское. По слухам, готовится целый ряд решений Политбюро и постановлений Совнаркома, касающиеся военных дел и производства вооружений и боеприпасов.
Анатолий в силу положения читал всю корреспонденцию, исходящую от Николая вышестоящему начальству, поэтому был знаком с тем, что тот готовил для штабных учений. Да и об итогах учений, прошедших 30 декабря в Наркомате обороны, до него дошли слухи.
— Новый Боевой устав, кажется, тоже будут утверждать.
А это — вообще прекрасная новость. Не понадобились реки крови, пролитые, чтобы добиться его разработки, как это было в другой истории.
— И ещё. Зафиксирована встреча «твоего» Штольца с тем самым сотрудником германского посольства, которого побил Удовенко. Так что предчувствия тебя не обманули.
— Этот посольский по-прежнему встречается с Лизкой?
— Какой там! Твою бывшую пассию за аморальное поведение выслали в Омск, куда иностранцам въезда нет.
— Ну вот, ещё одну «будущую ячейку общества» разрушили, — вздохнул Николай, вспомнив печальные события 1938 года.
— Как будто он собирался ради этой свиристёлки семью бросать, — фыркнул Румянцев. — Пусть радуется, что не посадили за связь с иностранным шпионом. И что ничего натворить не успела, идя у него на поводу.
— А эту… Зотову пока не трогали?
— Нет. Как мне сказали, не хотят спугнуть Штольца. Но человека, присматривающего за ней, подсадили.
Следующей хорошей новостью стала посылка из Куйбышева: тамошняя молодёжь сумела реализовать «в железе» нарисованные Николаем «на коленке» логические элементы и прислала ему образцы сборок, размером от 2х2х2 до 4х4х2 сантиметра, в зависимости от вида логического элемента. Классические такие модули с радиоэлементами, расположенными между двумя миниатюрными печатными платами, верхней и нижней.
Демьянову не понравилось то, что слеплены те были по принципу «кто во что горазд». Пришлось писать ребятам письмо с благодарностью за проделанную работу, но настаивать на необходимости стандартизации этих самоделок. Пока касающейся только шага между контактами да напряжения питания. Поскольку собирались модули из бракованных транзисторов, не все из которых способны выдержать высокое напряжение питания, предложил в качестве стандарта половинку от напряжения автомобильного аккумулятора.
Заодно набросал структурную схему электронных часов и рисунок семисегментного индикатора из лампочек, на который будут работать «часики». Если сумеют такое реализовать, то подобное устройство произведёт фурор. Главное — посоветовал запатентовать сам индикатор и схемы логических элементов. Заодно — подарил схему составного или, как его именовали в ином мире, транзистора Дарлингтона, позволяющего резко увеличить усиление по току.
Для Демьянова всё это забава, а молодёжь приобретёт вкус к изобретательству, благодаря которому Советский Союз так скакнул в развитии электроники в 1960-70-е годы. Только, когда соберётесь возражать, не путайте выпускавшуюся промышленностью бытовую радиоаппарату (кстати, не настолько уж и плохую в сравнении с зарубежным ширпотребом соответствующей ценовой категории) и самодельные конструкции, собранные любителями и, порой, превосходящие лучшие зарубежные образцы по доступности повторения и качеству. А ещё — «набьёт руку» в решении сложных задач, которые уже скоро потребуют от них «серьёзные дяденьки», разрабатывающие серьёзное оружие.
Кстати, про «серьёзных дяденек». В отличие от Таубина, Сергея Королёва с прочими обитателями «ракетной шаражки» пинками гнать не приходилось. У них и без волшебных пенделей энтузиазма — хоть отбавляй. По крайней мере, рулевые двигатели на основе малосильного варианта двигателя Алексея Исаева уже делаются «в железе» и скоро пойдут на испытания. Их тягу будут регулировать насосами изменяемой производительности, которые пока только разрабатываются. Параллельно идёт работа над адаптацией авиационных рулевых машинок к использованию для изменения вектора тяги поворотных сопел. Ну, и все эти пресловутые гироскопы, акселерометры и сельсины конструируют. Отдельные успехи налицо, а вот до готового изделия — всё ещё как до Пекина раком. Даже несмотря на то, что маршевый двухтонный двигатель Исаева сумел в неуправляемом режиме забросить болванку ракеты, запущенной с наклонной направляющей, на полсотни вёрст. С километровым отклонением, практически по принципу «на кого бог пошлёт», но для первого блина — просто великолепно.
Жаль, не может быть хорошо абсолютно всё. Где-то простудилась и слегла с жёсткой пневмонией Юрьева. В данное время в её возрасте, при её состоянии здоровья и стаже курильщицы это — почти что смертный приговор. Врачи госпиталя НКВД, куда её перевели из районной больницы, так и объявили. Спасение — только в лечении пенициллином, ампулы с которым пока ещё распределяют едва ли не поштучно. Румянцеву пришлось «брать ноги в руки» и прорываться на приём к Берии, который после памятных штабных игр 30 декабря 1940 года тоже чуть ли не сутками пропадал на всевозможных совещаниях, посвящённых подготовкой к событиям июня 1941 года.
Пенициллин на курс лечения нашли, но состояние «попаданки» признали очень серьёзным из-за того, что пневмония оказалась не только крупозной, но и поразила оба лёгких. К тому же, лекарство всё ещё не смогли избавить от массы побочных эффектов. В общем, Наталья Геннадиевна выпадет из рабочего процесса минимум на месяц. Если вообще выживет…