36
Николай помнил по прежней жизни градацию по мере недостоверности: ложь, большая ложь и статистика. Именно на статистике строились все недобросовестные исследования начала Великой Отечественной войны. Вначале — советского периода, а потом — антисоветского. И если первые были призваны оправдать причины катастрофического развития событий лета 1941 года, то вторые — обвинить «тоталитарный режим» в гибели миллионов людей и том, что немцы дошли до самой Москвы.
Как это выглядело? Советские историки и мемуаристы, приводя цифры, например, соотношения танков, стыдливо указывали лишь число новейших КВ и Т-34, а про остальной танковый парк говорили, что его составляли «устаревшие машины».
Арсенал антисоветских историков и псевдо-историков постсоветского периода был куда более обширным. Здесь они извращались «на полную катушку». Например, сравнивая лишь немецкие танки, выделенные для нападения на Советский Союз, со всем советским танковым парком. Те, у кого оставались хотя бы крохи совести, всё-таки убирали из этих подсчётов ту боевую технику СССР, которая базировалась на Дальнем Востоке. Но никогда не вспоминали про то, что против Красной Армии действовала ещё и бронетехника союзников Гитлера — Финляндии, Венгрии, Словакии, Румынии, Италии.
Лукавство было и в других деталях. Во-первых, к танкам относили, пардон за тавтологию, только танки (да и то не все), к которым немцы не относили САУ. Зато учитывались все САУ СССР, которые в советской терминологии именовались «артиллерийскими танками». Вообще игнорировались германские боевые машины огнемётных батальонов и танки «десантных групп бронепоездов». Но советские «химические танки», как именовались огнемётные Т-26 и БТ, учитывались в общей массе.
Во-вторых, в число советских «танков» непременно включались такие пародии, как Т-27, вооружённые пулемётом и защищённые бронёй, пробиваемой даже из пулемёта. А ведь их было очень немало! Только в Западных округах — 1087 единиц. Ну, и плавающие танки Т-37 и Т-38 с таким же вооружением и бронёй. Их в Западных округах было ещё больше, более 1500 (в отличие от числа Т-27, точную цифру этих машин Демьянов не помнил). А также Т-26, переоборудованные в тягачи и транспортёры боеприпасов, не несущие никакого вооружения. Не забывали посчитать и такие «грозные боевые единицы», как древние Т-18 в количестве, кажется, 610 штук, имевшихся по всему Советскому Союзу. Ну, да. У этих боевых машин имелась 37-мм пушечка, представлявшая опасность для бронетранспортёров. Да вот только из 450 единиц, числящихся на балансе РККА «условно исправными», подавляющее большинство Т-18 представляло собой бронекорпус и башню без двигателя и трансмиссии, а иногда и без пушки. И несколько машин всё-таки приняли участие в танковом сражении под Ровно.
В-третьих, все эти «исследователи» «забывали» про огромный процент боевых машин, которые Демьянов относил к категории «недвижимости». А именно — машины, не способные самостоятельно передвигаться из-за того, что они требовали среднего (переборка двигателя в заводских условиях) или даже капитального ремонта. К примеру, у уже упомянутых Т-37 он переваливал за 50%, среди трёхбашенных Т-28 — за треть, а у Т-26 почти достигал 20%. Это — даже не считая той техники, которая вышла из строя, даже не успев вступить в боевое соприкосновение с противником.
Николай как-то ещё «в прошлой жизни» посчитал реальное количество советских танков в Западных военных округах СССР, которые Красная Армия могла противопоставить немцам в течение первого месяца войны. Не немедленно ввести в бой сразу же после нападения гитлеровцев, а даже «размазанных» по территории округов, подчас, находясь на удалении в четыре-пять сотен километров (а то и дальше) от границы. У него получилось немалая цифра — примерно 13 950 единиц. Если же вычесть «недвижимость», которой у немцев с их 4 160 танками, выделенными для нападения на СССР, не было вообще, то оставалось 11 330 с небольшим единиц бронетехники. Включая «подвижные пулемётные гнёзда» Т-27, Т-37, Т-38 и разукомплектованные Т-18. Ну, никак не выходило «превосходства в 3,6 раза», как утверждали антисоветчики.
Соотношение становилось ещё меньше, если к нему добавить почти 500 танков союзников Германии, огнемётные танки и танки «десантных групп бронепоездов» (всего порядка 170 единиц). А потом — те многочисленные САУ, которые немцы не относили к танкам: Штуг-3, Панцерягер-1 и Панцерягер-35, САУ в виде 37-мм противотанковых пушек на базе лёгких танков, противотанковые САУ на базе тяжёлых бронированных полугусеничных тягачей. Итого около 1050 единиц. Ну, и 3–4 сотни танкеток, которые в советском танковом парке приписывались к полноценным танкам. То есть, примерно 6 200 единиц гусеничной бронетехники Германии и её союзников против 11 330 советской, находящейся на ходу.
И эти цифры не окончательны. В Западных округах имелось без малого 3 000 бронеавтомобилей, способных передвигаться. Но никто никогда не считал немецких бронемашин и бронетранспортёров, зачастую вооружённых не одним, как бронемашины ФАИ или БА-20, а даже двумя пулемётами. И имевших бронирование, более стойкое к вражескому огню, чем эта техника.
От лукавого были и цифры «подавляющего советского превосходства в авиации». Мало того, что процент неисправных самолётов в Западных округах переваливал за «двадцатку». Экипажей не хватало даже для исправных самолётов! Так Демьянову попадались цифры укомплектованности экипажами исправных самолётов Прибалтийского военного округа на 22 июня 1941 года. Он составлял… всего 70%! Не всех самолётов, учитываемых антисоветчиками для своих пропагандистских агиток, а ИСПРАВНЫХ. И, насколько он помнил, ситуация в других Западных округах была похожей. Не считая того, что основу, к примеру, истребительного парка этих округов составляли действительно устаревшие И-16, И-153 и даже И-15.
Усилия попаданца, а потом и присоединившегося к нему Павла Воронцова, конечно, сильно повлияли на ситуацию. Во-первых, не было никакого единовременного ремонта большинства военных аэродромов, затеянного в июне 1941 года. А значит, не было скученности самолётов на оставшихся площадках.
Во-вторых, сработали меры по маскировке самолётов на аэродромах, из-за которого Демьянов «загрызся» с Жуковым (и не просто «загрызся», а когда Георгий Константинович узнал, кто именно составлял исходные данные для штабной игры декабря 1940 года, тот посчитал, что Николай специально его «опозорил», и невзлюбил очень конкретно). Разгрома авиации Западного фронта 22 июня не получилось. Это вовсе не значит, что она не «сточилась» буквально в течение первой пары месяцев войны, но существенную поддержку войскам фронта оказать сумела.
В-третьих, благотворно повлияло раньше начатое перевооружение ВВС на новейшие самолёты Лавочкина и хотя бы частичная замена авиационных пулемётов винтовочного калибра на крупнокалиберные на устаревших моделях истребителей. Этими мерами не удалось полностью ликвидировать превосходство гитлеровцев в воздухе, но оно так и не превратилось в подавляющее. Пока не удалось, поскольку выпуск Ла-5ФН наращивается, и немцы пока не в состоянии противопоставить этому самолёту машины, превосходящие его по характеристикам. Ну, и процент неисправных самолётов удалось снизить, благодаря модернизации двигателей, а процент укомплектованности их экипажами поднять.
В-четвёртых, боеприпасы. Малокалиберными противотанковыми бомбами кумулятивного действия советские штурмовики «посыпали» немецкие танковые колонны ещё в 1941 году. Эрэсы, реагирующие на металл бомбардировщиков, успешно применялись при защите столичного неба, и более низкая эффективность немецких авианалётов достигнута, в том числе, и благодаря им. Во время зимнего контрнаступления по укреплённым позициям противника успешно применялись боеприпасы объёмного взрыва. Применяются и сейчас по живой силе врага во время оборонительных боёв на Южном фронте. Жаль, их производится ещё мало.
С танками не всё так просто. Во-первых, значительная часть «недвижимости» была за несколько месяцев войны передана укрепрайонам в качестве БОТов, бронированных огневых точек. Во-вторых, переоборудована (после ремонта двигателей и трансмиссии) в тягачи и зенитные самоходные установки. Так что РККА встретила германское нападение со значительно меньшим количеством танков. Но, за счёт модернизации, эти танки стали более надёжными. А Т-34 и КВ — ещё и успели избавиться от некоторых «детских болезней». Но всё равно пришлось откатиться до дальних подступов к Москве, а теперь — ещё и почти к Дону.
Фрагмент 19
37
Бои на Донском рубеже… 2-я немецкая армия пробилась к Дону у Воронежа к 14 июля. Больше недели ушло у неё на создание и «вскрытие» плацдармов на восточном берегу реки, и теперь, в последние дни июля, начались уличные бои в самом городе. Жестокие, кровопролитные. Обороняет город одноимённый фронт, созданный 8 июля из частей Брянского фронта и возглавляемый генерал-лейтенантом Музыченко, в этой истории не попавшим в плен к немцам под Уманью.
В тот же день у Жукова «отобрали» часть войск, выделив из Южного фронта Донской и назначив Георгия Константиновича командующим этим фронтом, а командующим собственно Южным стал Будённый. При сохранении ответственности за всё Южное направление.
Георгию Константиновичу приходится тяжко. На его фронт перебросили из-под Воронежа уже практически всю Танковую армию «Папы» Германа Гота. Именно так его прозвали подчинённые. Особенно тяжко в районе Россоши, где пытаются прорвать фронт 24-я танковая дивизия и дивизия «Великая Германия», входящие в 48-й танковый корпус.
Замысел немцев понятен: прорвать линию обороны и при поддержке пехоты Паулюса охватить войска Донского фронта. Навстречу им уже развернулись на северо-восток части 17-й армии генерал-полковника Рихарда Руоффа вышедшие к низовьям Дона. И удар Руофф наносит на стыке Донского и Южного фронтов, что особенно опасно. Нефть нефтью, а нейтрализовать фронт «самого» Жукова в немецких штабах, видимо, посчитали приоритетной задачей летней кампании 1942 года.