Но Линь Юнь была расстроена и по другой причине.
– Похоже, шаровая молния вовсе не так опасна, как ты говорил, – сказала она на одном совещании. – Пока что я не заметила никаких признаков ее разрушительного действия.
– Точно, – подхватил один из летчиков. – Неужели эти пушистые шарики действительно можно использовать в качестве оружия?
– Вижу, вы удовлетворитесь только тогда, когда у вас на глазах молния сожжет кого-нибудь дотла? – отрезал я.
– Не говори так. В конце концов, наша цель – создание оружия.
– Имея дело с шаровой молнией, можно сомневаться во всем, но только не в ее разрушительной силе, – решительно заявил я. – Как только вы ослабите бдительность, она удовлетворит ваше желание!
– В настоящий момент в работах наблюдается крайне опасная тенденция – растущее пренебрежение мерами безопасности, – поддержал меня полковник Сюй Вэньчэн. – Вертолет с наблюдателями неоднократно подходил к объекту ближе разрешенных пятидесяти метров, а однажды приблизился всего на двадцать метров! Это категорически запрещено. Хочу напомнить всем членам группы, и в первую очередь летчикам, что любые приказы подойти к грозовым шарам ближе чем на пятьдесят метров являются противозаконными.
Никто не мог предвидеть, что мое зловещее пророчество сбудется в эту же самую ночь.
Частота появления грозовых шаров не зависела от времени суток, но, поскольку в темноте их проще наблюдать, эксперименты по большей части проводились ночью. В эту ночь были возбуждены шесть грозовых шаров. В отношении пяти из них были успешно проведены все исследования, в том числе измерение размеров, интенсивности излучения, спектральных характеристик и напряженности магнитного поля в момент исчезновения.
Но во время измерения параметров шестого грозового шара произошла катастрофа. Как только грозовой шар возбудился, вертолет с измерительным оборудованием осторожно приблизился к нему, стараясь лететь параллельным курсом и держась на удалении пятидесяти метров. Я находился на борту второго вертолета, летавшего чуть дальше. Через четыре минуты грозовой шар внезапно исчез, но в отличие от предыдущих случаев мы услышали слабый взрыв. Если учесть великолепную звукоизоляцию кабины вертолета, на самом деле грохот должен был быть оглушительным. Из первого вертолета тотчас же повалил белый дым. Потеряв управление, винтокрылая машина перевернулась и рухнула вниз, быстро исчезнув из виду. Увидев в лунном свете белый купол раскрывшегося парашюта, мы облегченно вздохнули. Вскоре на поверхности земли вспыхнул огненный шар, окрасив все вокруг багрянцем. У меня защемило сердце, и только узнав, что вертолет врезался в склон горы и никто не пострадал, я вздохнул с облегчением.
Когда мы вернулись на базу, летчик, все еще не оправившийся от потрясения, поведал нам, что после того, как перед вертолетом взорвался грозовой шар, в кабине вспыхнул электрический разряд, следом за этим повалил дым, и летательный аппарат потерял управление. Упавший на землю вертолет сгорел дотла, что, естественно, лишило нас возможности установить, какая именно его часть подверглась первоначальному удару.
– Почему вы так убеждены в том, что грозовой шар имеет какое-то отношение к случившемуся? – спросила Линь Юнь на совещании, посвященном разбору происшествия. – Быть может, все дело в какой-то технической неисправности вертолета, случайно совпавшей по времени с взрывом молнии.
Летчик посмотрел ей прямо в лицо. У него был вид человека, только что очнувшегося от кошмарного сна.
– Товарищ майор, возможно, я и согласился бы с вами, но только… посмотрите сами. – Он поднял обе руки. – Это случайное совпадение?
За исключением большого пальца правой руки и среднего пальца левой руки, сохранивших обугленные остатки ногтей, на всех остальных пальцах ногти полностью отсутствовали. Затем летчик снял сапоги. На пальцах ног ногтей также не было.
– Когда грозовой шар взорвался, у меня в пальцах возникло странное ощущение. Я посмотрел на них и увидел, что ногти горят красным светом, но в то же мгновение свет погас, после чего ногти стали матово-белыми. Решив, что у меня обожжены руки, я поднял их, чтобы охладить в набегающем воздухе, но после первой же волны ногти исчезли, превратившись в облачка пепла.
– А руки у вас не обгорели? – спросила Линь Юнь, хватая его за руки, чтобы лучше рассмотреть.
– Хотите верьте, хотите нет, но они даже не казались теплыми на ощупь. К тому же я был в толстых перчатках и сапогах, и они остались целыми и невредимыми.
Это происшествие впервые наглядно продемонстрировало всем опасность шаровой молнии, и с тех пор ее больше никто уже не называл «пушистым шариком». Больше всего всех поразило то, что энергия, высвобожденная грозовым шаром, воздействовала на предмет, находившийся на удалении пятидесяти метров. Однако в действительности подобное явление упоминается достаточно часто в тех десяти с лишним тысячах рассказах очевидцев, которые мы собрали.
Таким образом, проект зашел в тупик. К этому моменту мы возбудили сорок восемь грозовых шаров; однако после серьезного происшествия, едва не приведшего к катастрофическим последствиям, продолжать эксперименты и наблюдения в том же виде, что и прежде, было уже невозможно. Что гораздо важнее, все в глубине души понимали, что рисковать дальше нет смысла. Нас потрясла даже не столько мощь грозового шара, сколько его практически сверхъестественные возможности. Исчезнувшие ногти летчика напомнили о том, что загадку грозового шара невозможно решить обычными методами.
Мне вспомнились слова Чжан Биня: «Мы с вами оба смертны, и пусть мы, возможно, проделали гораздо больше невероятной исследовательской работы, чем другие, мы по-прежнему остаемся смертными и можем рассуждать, оставаясь в рамках, установленных такими учеными, как Ньютон, Эйнштейн и Максвелл, не смея ни на шаг отступить в сторону, чтобы не оказаться в безвоздушной пустоте. Однако в пределах этих рамок мы ничего не сможем понять». Эти строки я включил в свой отчет руководству научно-исследовательского центра.
– Нам нужно изменить подход к изучению шаровой молнии, – сказала Линь Юнь. – Необходимо обратиться за помощью к тем, кто находится на острие современной физики.
– Да, – согласился полковник Сюй. – Нам нужно пригласить сверхчеловека.
Глава 16Динг Йи
На заседании научного совета было принято решение расширить работы в рамках проекта исследования шаровой молнии. Присутствовали по большей части представители гражданских научно-исследовательских институтов, ученые-физики, в том числе несколько ведущих специалистов в области физики из государственных институтов, а также руководство физических факультетов крупнейших университетов страны. Нам предоставили список участников с указанием их научных достижений, предлагая сделать свой выбор.
Ознакомившись с материалами, мы с полковником Сюем не скрывали своего разочарования.
– Но это же ведущие ученые в этой области, – заверил нас глава отделения теоретической физики Академии наук.
– Мы в этом не сомневаемся, – сказал полковник Сюй. – Но нам нужно нечто более фундаментальное.
– Более фундаментальное? Разве вы занимаетесь не изучением молнии? Насколько фундаментальным должен быть подход? Не хотите же вы, чтобы мы пригласили Хокинга[16], ведь так?
– Хокинг был бы очень кстати! – воскликнула Линь Юнь.
Члены комиссии переглянулись, и председатель обратился к декану физического факультета одного из университетов:
– Что ж, дайте им Динг Йи.
– Он занимается фундаментальными исследованиями?
– Фундаментальнее не бывает.
– Какое у него образование?
– Лучшее в стране.
– Где он сейчас работает?
– Нигде.
– Нам не нужен ученый без специальности.
– Динг Йи защитил две докторские диссертации, по философии и физике, и кандидатскую по математике, я забыл, в какой именно области. Он профессор, действительный член Китайской академии наук, самый молодой из всех, кто когда-либо в нее избирался. В свое время он был ведущим специалистом национальной программы исследования распада нейтронов; в прошлом году за эту работу он был выдвинут на Нобелевскую премию. Вы по-прежнему считаете, что он ученый без специальности?
– В таком случае почему он нигде не работает?
Председатель комиссии и декан физического факультета фыркнули:
– Спросите у него сами.
Мы с Линь Юнь приехали к Динг Йи, живущему в новом доме в районе Хайдянь. Входная дверь была распахнута настежь; мы несколько раз нажали на кнопку звонка и, не дождавшись ответа, вошли в квартиру. Обстановка просторного жилища с тремя спальнями и двумя гостиными была предельно скудной. Полы и подоконники обклеены белой бумагой писчего формата, частично чистой, частично исписанной формулами и исчерченной причудливыми графиками; повсюду валялись раскиданные карандаши. В одной комнате стояли книжный шкаф и компьютер. Книг в шкафу было мало, зато вся комната была завалена листами бумаги, практически полностью скрывающими пол. На свободном пространстве посреди комнаты в кресле-качалке спал Динг Йи. Ему было лет тридцать с небольшим: поджарое длинное туловище, майка без рукавов и шорты. Из уголка рта вытекала струйка слюны, капавшей на пол. Рядом с креслом стоял столик с огромной пепельницей и вскрытой пачкой сигарет. Несколько сигарет были разломлены, а их содержимое высыпано в стакан. Судя по всему, ученый заснул за работой. Мы окликнули его несколько раз, но он не просыпался, поэтому нам пришлось расчистить дорогу к креслу и растолкать Динг Йи.
– А? Что? Ах да. Это вы звонили сегодня утром? – сказал Динг Йи, вытирая слюну. – В книжном шкафу есть чай. Если хотите, можете налить себе. – Усевшись прямо, он вдруг принялся кричать на нас: – С какой стати вы переворошили мои расчеты? Листы лежали по порядку, а вы всё перепутали!
Встав, ученый вернул на место листы бумаги, перекрывая нам путь к отступлению.