Линь Юнь отправилась проводить меня.
– Может быть, совсем скоро начнутся исследования по использованию шаровой молнии в мирных целях, – сказала она при расставании. – Так что, быть может, нам еще представится возможность поработать вместе.
– Я буду счастлив, когда такой день настанет, – сказал я. Мысль эта действительно была утешительной, однако совершенно другое чувство побудило меня не ждать светлое будущее и вместо этого высказать вслух слова, которые я уже давно хотел сказать: – Линь Юнь, еще когда я впервые встретил тебя на Тайшане, я испытал чувство, которое никогда прежде не испытывал… – Недоговорив, я отвернулся к далеким горам, отделяющим нас от Пекина.
– Знаю… но мы с тобой слишком разные.
Линь Юнь проследила за моим взглядом, и какое-то время мы стояли вот так, не смотря друг на друга, устремив взор куда-то вдаль.
– Да. Слишком разные… Береги себя.
Тучи войны грозно сгущались, и Линь Юнь, несомненно, поняла, что я хотел сказать последними двумя словами.
– И ты тоже, – небрежно бросила она.
Машина отъехала уже далеко, когда я, оглянувшись, увидел ее, все еще не двинувшуюся с места. Осенний ветер собрал у нее под ногами ковер опавших листьев, и казалось, что она стоит посреди золотой реки. Это был последний образ, который оставила мне майор Линь Юнь.
Больше я ее никогда не видел.
Глава 24Четвертый странный феномен
Вернувшись в Институт изучения молний, я погрузился в глубокую депрессию. Целые дни напролет я проводил в полном ступоре, регулярно напиваясь у себя дома. Как-то раз ко мне в гости пришел Гао Бо.
– Вы идиот, – сказал он. – Только этим словом и можно вас описать.
– Это еще почему? – лениво спросил я.
– Я так понимаю, вы возомнили себя святым, так как отказались продолжать разработку нового оружия, правильно? Любую гражданскую технологию можно использовать в военных целях. И точно так же любая военная технология может приносить людям пользу. И, кстати, практически все крупные научные достижения прошлого столетия, в авиации и космонавтике, ядерной энергии, вычислительной технике и так далее, явились продуктом сотрудничества ученых и военных, преследующих различные цели. Неужели вы не можете понять даже эту простую истину?
– У меня, в отличие от других, есть собственные раны и опыт. К тому же я вам не верю. Я смог бы продолжать работу над проектом, который приносит пользу, спасает человеческие жизни, но никогда не сможет быть использован в качестве оружия.
– А я утверждаю, что такое невозможно. Скальпель тоже может убить. Но, с другой стороны, вам неплохо бы найти себе какое-нибудь занятие.
Было уже поздно, когда Гао Бо ушел. Погасив свет, я лег в кровать и, как это постоянно случалось со мной в последнее время, погрузился в состояние не сна, более изматывающее, чем бодрствование, поскольку кошмары сменялись один за другим. Они редко повторялись, но все их объединял один и тот же шум на заднем плане, завывание летящей шаровой молнии, подобный бесконечному заунывному звуку пастушьей дудки в бескрайней пустыне.
Меня разбудил какой-то звук. «Би-ип». Одна короткая нота, выделяющаяся из шума, наполнявшего мой сон, и я отчетливо почувствовал, что она прозвучала в реальности. Открыв глаза, я увидел, что комната заполнена странным голубым свечением. Свет был тусклым и время от времени мигал; потолок казался холодным и темным, словно свод гробницы.
Усевшись в кровати, я увидел, что свечение исходит от жидкокристаллического экрана переносного компьютера, стоящего на столе. Накануне, разбирая чемодан, который я по возвращении из научно-исследовательского центра ленился разобрать вот уже несколько дней, нашел свой старый компьютер и подключил его к сетевому кабелю, чтобы выйти в интернет. Но когда я включил питание, на экране появились лишь строчки сообщения об ошибке программы-загрузчика. Тут я вспомнил, что именно этот компьютер брал с собой на испытания оружия на основе грозовых шаров и процессор и память сгорели при разряде шаровой молнии, превратившись в пепел. Тогда я просто убрал компьютер в чемодан и забыл о нем.
Но теперь компьютер работал! Компьютер загрузился без микросхем центрального процессора и оперативной памяти! На экране появился логотип операционной системы, тихо зажужжал жесткий диск, и вот я уже увидел заставку, безоблачное голубое небо и изумрудно-зеленую лужайку, нереально прекрасные, словно из неведомого другого мира, окном в который был жидкокристаллический экран.
Сделав над собой усилие, я встал с кровати и пошел включить свет. Руки у меня тряслись так сильно, что я никак не мог найти выключатель, а когда я наконец им щелкнул, краткое мгновение до того, как вспыхнул свет, показалось мне удушающей вечностью. Странное голубое сияние поблекло и исчезло в ярком свете, однако это нисколько не ослабило страх, стиснувший все мое тело. Я вспомнил слова Динг Йи, сказанные им при расставании. «Если с чем-нибудь столкнетесь, дайте мне знать», – многозначительно произнес он, глядя мне в глаза.
Схватив телефон, я позвонил Динг Йи на сотовый. Судя по всему, ученый не спал, поскольку ответил после первого же гудка.
– Немедленно приезжайте ко мне домой! Чем быстрее, тем лучше! Он… он включился. Он работает. Я хочу сказать… переносной компьютер работает… – Я лишился дара выражаться связно.
– Чэнь, это вы? – совершенно спокойным тоном, как мне показалось, произнес Динг Йи. – Я сейчас буду у вас. До моего прихода ничего не трогайте!
Положив телефон, я посмотрел на компьютер. Как и прежде, на экране светилась безмятежная заставка, словно что-то ожидая. Не в силах вынести неестественный зелено-голубой взгляд экрана, я, даже не одевшись, вышел из комнаты. В прихожей, куда выходили квартиры холостяков, царила такая тишина, что был слышен храп моего соседа. Почувствовав себя лучше, я с облегчением вздохнул и остался стоять в дверях, дожидаясь прибытия Динг Йи.
Ученый приехал быстро. Теоретические исследования шаровой молнии должны были передать в Институт теоретической физики, и в связи с этим Динг Йи уже несколько дней находился в городе.
– Может быть, пройдем в дом? – предложил Динг Йи, бросив взгляд на плотно закрытую дверь у меня за спиной.
– Я… я не пойду, – пробормотал я, отступая в сторону, чтобы пропустить его. – А вы заходите.
– Возможно, речь идет о чем-то невероятно простом.
– Может быть, для вас, – сказал я, теребя волосы. – Но я… я больше так не могу.
– Я не знаю, существуют ли в действительности сверхъестественные явления, но то, что вы видели, определенно таковым не является.
Слова Динг Йи придали мне уверенности. То же самое испытывает ребенок, в пугающей темноте ухвативший за руку взрослого, или утопающий, наконец почувствовавший под ногами твердую землю. Но в то же время это чувство повергло меня в депрессию. По сравнению с Динг Йи мой рассудок был слаб; по сравнению с Линь Юнь слабыми были мои действия. Я был таким безнадежным слабаком, черт побери, что, совершенно естественно, отдавал первые места в сердце Линь Юнь Цзян Синчэню и Динг Йи. Таким меня вылепила шаровая молния, с того самого жуткого вечера в день моего рождения, когда моя подростковая психика приобрела свою форму. Мне суждено было всю свою жизнь пребывать в ужасе, который, помимо меня, никто не чувствовал.
Сделав над собой усилие, я прошел следом за Динг Йи в свою комнату. Заглянув через его щуплое плечо, я увидел, что включился «сторож экрана», выводя «звездное небо». Затем экран погас совсем. Динг Йи тронул мышку, компьютер снова ожил, и я вынужден был отвести взгляд от неестественно-зеленой травы.
Взяв компьютер, Динг Йи осмотрел его, затем протянул мне:
– Вскройте его.
– Нет!
Я отстранил компьютер прочь; прикоснувшись к его теплому корпусу, я поспешно отдернул руку, словно получив удар током. Казалось, внутри находилось что-то живое.
– Замечательно. Тогда я вскрою его сам. А вы смотрите на экран. Да, мне понадобится крестовая отвертка.
– Не понадобится. После прошлого раза я не закручивал саморезы.
Динг Йи покрутил компьютер в руках. Первые переносные компьютеры разбирались с большим трудом, однако у меня был «Делл» последней модели, поэтому профессор без труда отсоединил дно корпуса.
– Помните, как мы впервые с помощью высокоскоростной видеокамеры записали то, как шаровая молния выдает свой разряд? – работая, спросил Динг Йи. – Мы тогда прокрутили запись кадр за кадром, и когда дошли до того места, когда сгоревший деревянный куб превратился в прозрачный силуэт, остановили воспроизведение. Помните, что сказала тогда Линь Юнь?
– Она воскликнула: «Это же кубический пузырь!»
– Совершенно верно… сейчас я загляну внутрь, а вы следите за экраном.
С этими словами Динг Йи нагнулся, всматриваясь в нутро раскрытого компьютера.
В этот момент экран погас, остались только две строчки сообщения об ошибке, показывающие, что процессор и платы оперативной памяти не найдены.
Перевернув компьютер, Динг Йи показал мне материнскую плату с отсутствующими микросхемами процессора и памяти.
– Как только я стал наблюдателем, функция квантовой волны исчезла.
Динг Йи осторожно поставил компьютер на стол. Экран оставался черным.
– Вы хотите сказать, сгоревшие микросхемы процессора и памяти существуют в квантовом состоянии, в точности так же как и макроэлектроны?
– Да. Другими словами, войдя в корпускулярно-волновой резонанс с макроэлектроном, каждая микросхема становится макрочастицей, находящейся в квантовом состоянии. И это состояние является неопределенным – микросхема существует где-то между двумя состояниями, целым и уничтоженным. И вот сейчас, когда компьютер включился и начал загружаться, микросхемы находились в первом состоянии. Процессор и память, целые и невредимые, стояли на своих местах на материнской плате. Но как только я посмотрел на них, их квантовое состояние разрушилось, и они вернулись в уничтоженное состояние. На самом деле высвобождение энергии шаровой молнией по сути своей – это полное или частичное наложение вероятностных облаков ее самой и ее цели.