Все же со мной заодно законов моих указанья
И старинных письмен своды согласны со мной:
Древнего вижу своим ходатаем Юстиниана[420];
Тяжбу живущего днесь мертвый свершает язык.
Речь не пустая за мной, поборник за мной не ничтожный,
Всей вселенной он встарь был величайшим судьей:
“Вождь, победитель, пусть дар получит, которого ищет”:
850 Вождь, победитель я есмь; дара ищу: подари!
Но, служенье свое, что даровано вами, свершая,
Быть своим собственным ваш не в состоянии царь.
Скоро трабею сложив, царем вашим быть отрекаюсь:
Волен я ныне; помех нет для желаний моих».[421]
Кончил он речь: и ропот ползет, и подъемлется смута,
И на части раздор рвет растревоженный Рим.
Он диадему с главы, из десницы скиптр, багряницу
С плеч слагает своих, ставши без царства царем.
Но отец средь толпы просит слова себе; безупречной
Жизнью и честностью он речь позлащает свою:
Вы, отцы, что войну усмиряете властно, под чьею
Клонятся долу стопой шеи строптивы врагов,
Чей проницателен суд, осмотрителен разум, у коих
10а К резкостям придана соль и без суровости соль,
Бдительней к мужа сего мольбам: он недолжного просит.
Дар, им добытый, забрать надобно, да не возьмет!
Коль по заслугам мне дар не дадут, на мольбу не склонятся,
Коль от уступки своей низко отступят они,
Скорбь будет в храбрых мужах о доблести ненагражденной,
Грудью шедший на бой — в бегстве покажет свой тыл.
Коль по заслугам тебя не почтут, с мольбой не сразятся,
Коль не отнимут того, что справедливо забрать,
Доблесть лишится надежд, отвратительно юношам будет,
20а Что к достоинствам их столь благодарность глуха.
Тягу себе повредить или вред своему добронравью
Кто может мудро любить, кто терпеливо сносить?
Взвешивать должно дары по заслугам; и пусть не бесчестит
Честных даятель, не чтит пусть и бесчестного он:
Кара греху, отважным делам похвала. Что же с этим?
Каждой заслуге пускай будет приличная мзда.
Бернард СильвестрКОММЕНТАРИЙ НА ПЕРВЫЕ ШЕСТЬ КНИГ «ЭНЕИДЫ» ВЕРГИЛИЯ
Мы полагаем, что в своей «Энеиде» Марон имел попечение о двоякой науке, по свидетельству Макробия[422]: и в философской истине наставил, и поэтическим вымыслом не пренебрег. Поэтому всякий, кто стремится читать «Энеиду» так, как требует природа этой книги, должен сначала показать, из чего книга исходит, как и зачем учиняется, и не забывать при этом о двояком попечении.
Поскольку в этом сочинении Вергилий предстает и как поэт, и как философ, мы сначала вкратце скажем о намерении поэта, образе его действия и его цели. Он намеревается изложить приключения Энея и труды других скитающихся троянцев — и не сообразно исторической истине, как пишет [Дарет] Фригиец; скорее он с помощью вымысла превозносит Энеевы деяния и бегство, чтобы снискать благоволение Августа Цезаря. А пишет Вергилий, из латинских поэтов величайший, подражая Гомеру, величайшему из поэтов греческих: и как тот в своей «Илиаде» повествовал о погибели троянцев, а в «Одиссее» — об изгнании Улисса, так и этот во второй книге рассказывает о разрушении Трои, а в прочих — о тягостях Энеевых.
Должно заметить, что в этой книге порядок повествования двойной: природный и искусственный. Природный — когда повествование располагается сообразно череде событий и времен, то есть когда повествуется в том порядке, как совершаются события, и когда распределяется, что по времени произошло сначала, что потом, а что в конце. Такой порядок соблюдает Лукан. Искусственный же порядок — когда мы искусственно начинаем повествование с середины и потом возвращаемся к началу. Этого порядка держится Теренций и, в этом сочинении, Вергилий. Природный порядок был бы, если б он сначала описал разрушение Трои, а потом бы уже повел троянцев на Крит, с Крита — на Сицилию, с Сицилии — в Ливию. Но он сперва приводит их к Дидоне и выводит Энея повествующим о разорении Трои и прочем, что он претерпел. Это мы сказали о его намерении и образе действия; теперь посмотрим на цель.
Некоторые поэты пишут ради пользы, каковы сатирики; некоторые — ради услаждения, каковы комики, некоторые — для того и другого, как историки; поэтому Гораций говорит:
Или пользу хотят приносить, иль усладу поэты
Или же разом сказать, что отрадно и в жизни пригодно[423].
И в этом сочинении из словесного украшения, фигур речи, повествования о различных приключениях и делах людских происходит некое удовольствие. Если же кто стремится всему этому подражать, достигает величайшей опытности в писательстве, а также находит в повествовании величайшие примеры и внушения, как должно следовать за достойным и избегать недозволенного. Таким образом, здесь для читателя двоякая польза: одна — опытность в писательстве, которую дает подражание, и вторая — понимание, как надлежит поступать, почерпаемое из поощряющих примеров. Скажем, труды Энея дают нам пример терпения, его любовь к Анхизу и Асканию — пример благочестия, почтение, которое он оказывал богам, оракулы, которые вопрошал, жертвы, которые приносил, обеты и мольбы, которые возносил, некоторым образом призывают нас к набожности, а его неумеренная страсть к Дидоне отвращает нас от недозволенных вожделений.
Поскольку задача вступления состоит в том, чтобы заручиться благосклонностью, восприимчивостью, вниманием слушателя или читателя[424], то, оставив те семь вещей, которые у многих писателей рассматриваются в начале их книг[425], мы считаем достаточным остановиться на этих трех, а именно — из чего должен исходить сочинитель, чтобы сделался восприимчив читатель; как действовать, чтобы тот стал благосклонен; зачем — чтобы стал внимателен. Теперь посмотрим на это применительно к философской истине. Поскольку он философ, он пишет о природе человеческой жизни. Образ действия его таков: он прикровенно (in integumento) описывает, что совершает и претерпевает человеческий дух, помещенный на время в человеческое тело. Описывая это, он пользуется природным порядком и таким образом сохраняет двойной порядок в повествовании: как поэт — искусственный, как философ — природный.
Покров (integumentum) — это род изложения, который обертывает понимание истины вымышленным повествованием, потому он еще называется оберткой (involucrum). Людям это сочинение приносит пользу, а именно познание себя; ведь, как говорит Макробий[426], великая человеку польза — знать самого себя. Поэтому сказано:
С небес нисходит nothis elites[427],
то есть «познай себя».
Итак, мы рассмотрели его намерения, образ действия и цель сообразно обеим наукам, а теперь раскроем покровы всех двенадцати книг по порядку.
Баснословное содержание первой книги
В первой книге Юнона приходит к Эолу. Дает ему Деиопею. Энея носят бури. Он ускользает с семью кораблями. Окутанный облаком, приходит в Карфаген. Видит своих товарищей, но не заговаривает с ними. Венера удаляет от него облако. Затем его услаждают яства и песни кифареда Иопы. Дидона принимает Купидона в обличье Аскания. Так как все это относится к первому возрасту [человека], то рассказывается в первой книге.
Истолкование
Мы читаем, что у Сатурна и Опс было четыре чада, избежавшие отеческих зубов, в то время как всех прочих отец пожрал[428]. Это были Юпитер, бог всех остальных, Юнона, супруга и сестра Юпитерова и богиня родов, Нептун, бог вод, и Плутон, бог Эреба. Дети Сатурна и Опс, то есть времени и материи, суть все то, что во вселенной рождается во времени: все эти вещи время истребляет, за исключением четырех стихий. Богом всех вещей в мире именуется Юпитер, то есть высший огонь (ignis superior), который всех выше и все объемлет. Богом вод именуется Нептун, ибо из моря исходят все воды. Богом Эреба именуется Плутон, то есть земля, ибо в области тленных вещей господствует тяжесть, то есть земля. Юнона, то есть воздух, именуется их сестрой, поскольку состоит из той же материи; супругой Юпитера — потому, что приемлет от него тепло и находится ниже него[429]. Богиней родов она называется, поскольку от тепла и влаги плод зачинается, образуется и питается. Посему она зовется Юноной, как бы «помогающей юным» (novos iuvans)[430], и Луциной — как бы «несущей свет чадам» (lucem natis prebens).
Мы читаем, что Эол — бог или царь ветров, возмущающий ветрами море. Под этим мы понимаем рождение ребенка, который именуется Эол (Eoius), как бы eonolus, то есть «гибель мира» (seculi interitus)[431], ибо с рождением человека мир, то есть жизнь души, погибает, когда, подавленная тяжестью плоти, она нисходит от своей божественности и соглашается с плотским влечением. Этот Эол насылает ветры, так как рождение человека претерпевает волнения пороков сообразно констелляциям. Ведь философия учит, что рождение ребенка приводит в движение пороки сообразно констелляциям, то есть воздействиям светил. А констелляциями она называет те воздействия светил, коими они располагают, когда входят в свои дома, называемые абсидами (abisides)[432]. Так, если рождение ребенка случится в констелляции Сатурна, то есть когда это светило, вдали от прочих, что мешают его природе, входит в созвездие Рака, оно производит пороки косности, лености и нерадивости. Если же в констелляции Марса, то пороки гневливости, безумия и опрометчивости. Если в констелляции Венеры, то порок разнузданности. Таким образом, Эол, то есть рождение, посылает ветры, то есть волнения пороков. Они тревожат море, то есть человеческое тело, омут входящих и выходящих влаг.
Деиопея — одна из Юнониных служанок, красивей прочих. Хотя у Феба и богини Авроры дважды семь[433] дочерей, эта ближе Юноне, чем даже сама Ирида. Под служанками Юноны, то есть спутницами воздуха, мы понимаем природные свойства и воздействия воздуха, то есть качества и разновидности погоды. Они-то сопровождают Юнону и принадлежат природе воздуха: легкость, подвижность, тепло, влага, ясность, разреженность, пригодность для дыхания. Воздуху по природе свойственно быть ясным, если только он случайно не сгущается от холода воды или земли, так что солнечный блеск не может сквозь него пройти. Кроме того, ему по природе свойственно быть разреженным, тонким и неощутимым. Пригоден для дыхания он в нижних областях; воздух более высоких областей мы не можем втянуть из-за чрезмерной тонкости. В свою очередь, нельзя дышать в высочайшей области огня. Поэтому если кто там окажется, долго не проживет. Эту-то последнюю служанку посылает Юнона, чтобы животворить все живое.
А другие семь — это семь состояний воздуха. Состояниями воздуха мы называем те, которые производит воздух или которые происходят в воздухе. Из них три — это спутницы Ириды, всегда Ириде сопутствующие: первая — дождь, вторая — град, третья — снег. Рассмотрим вкратце происхождение этих трех. Тепло, которое есть разделительная сила огня, уменьшает низшую влажность плотных вещей, и мелкие частицы этой влажности, то есть капли, поднимаются из-за своей легкости. Если с ними соединяется натиск ветров или уплотненность холода, то они, отяжелев от этого соединения, по природе веса вновь обращаются вниз и падают дождем. Если же, когда они вступают в соединение и тяжелеют, их замораживает холод, то выпадает град. Если же они замерзают, когда еще остаются мелкими, выпадает снег.
В этих погодных состояниях случается, что туча стоит против солнца и что она в некоторой части густая, где-то более густая, а где-то гуще всего; в некоторой части чистая, где-то чище, а где-то чище всего. Когда солнце простирает к ней лучи, там, где туча гуще всего, лучи, угодившие в нее, как в стекло, дают черный цвет, где менее густая — лазурный, где еще менее густая — красный; где чистая — желтый, где более чистая — зеленый, где чище всего — белый. Так сообразно большей чистоте туча усваивает цвета, более близкие белому, а сообразно большей густоте — близкие к черному. Таким образом, Ирида[434] — не что иное, как туча, стоящая против солнца и от его лучей принимающая многообразные обличья. А так как одно из вышеуказанных погодных состояний всегда сопровождает Ириду, то они называются служанками и спутницами самой Ириды и меньшими служанками Юноны. Какая-нибудь из этих трех служанок всегда и везде сопровождает Ириду, как там говорится:
В радужном платье своем, Юноны вестница, воды
Стала Ирида сбирать[435].
Итак, стоящая первой среди служанок Юноны, имеющая других служанок, есть Ирида, вторая — фитон (phiton), третья — комета, четвертая — молния, пятая — гром, шестая — курение, седьмая — землетрясение. И так как мы сказали, что это воздушные состояния и что они происходят в воздухе или из воздуха, потому они — служанки Юноны; а так как об Ириде мы уже сказали, посмотрим на остальных.
Иногда случается, что два ветра, идущие в высоте из разных частей мира, захватывают тучу и своим бурным столкновением уплотняют ее в более густую и длинную форму. Туча воспламеняется от солнечных лучей, нисходящих в нее, или от быстроты своего движения, и под натиском ветров устремляется в ту сторону, где ветров не оказывается; это считают блуждающей звездой или огненным копьем. Такие очертания называют фитонами[436], то есть «зноями». Если же четыре противных ветра захватывают тучу и жмут ее со всех сторон, то придают ей круглую форму; тогда фитон считают воспламенившейся звездой и называют кометой. А так как среди четырех ветров один преобладает, то он гонит ее в какую-то сторону, но поскольку натиск остальных ее задерживает, она выпускает волосы. Эту служанку Юнона посылает предвозвещать смену царей, поэтому Лукан говорит: «и власы ужасной звезды»[437], а Ювенал: «грозящую армянскому царю комету»[438]. Так сказано потому, что это знаменье часто так смущало души людей, что они низлагали царей, считая, что оно появляется из-за их самовластия. О молнии и громе мы будем говорить в другом месте, поэтому пока отложим. Курение и землетрясение Юнона посылает таким образом. Тело земли построено по образцу человеческого тела. Как в человеческом теле есть ток влаги, то есть жилы, по которым кровь растекается и из которых выбивается, если нанести рану, так и в земле есть жилы, называемые катарактами, по которым течет вода и из которых выбивается, если прокопать. Равным образом, как в человеческом теле есть артерии, по которым дыхание растекается по телу, так в земле есть полости, по которым отправляется воздух. Если эти полости велики, то содержат в себе много воздуха. Когда сила этого воздуха наталкивается на какую-либо плотную материю, которая ему препятствует, то не может прорваться. А сам воздух, поскольку он подвижен, не может остановиться, и когда он сталкивается с этой материей, сила этого толчка колеблет землю. Это колебание земли продолжается, пока воздух не пойдет назад или не прорвется, одолев материю. Вот как Юнона насылает землетрясение. А курение она производит так: если полости в земле узкие, то большая сила воздуха в них не входит, а малой его силы недостаточно, чтобы сотрясать землю. Но поскольку воздух скребет землю и трется об ее серные жилы, он часто порождает огонь и поэтому в огнедышащих горах вызывает курения.
Итак, семь природных свойств воздуха и семь погодных состояний — вот дважды семь служанок Юноны. Из них красивее всех ясность, то есть блеск воздуха, под которым мы понимаем Деиопею. Имя ей Деиопея (Deiopea), как бы demooipa, то есть «общий глаз», поскольку благодаря блеску мы все вообще видим[439].
Сказанного нами о Юноне, Эоле и Деиопее достаточно, ибо это все, что надобно о них знать здесь и в других местах этой книги. Из этого понятно, что значит, что Юнона пришла к Эолу и дала ему Деиопею. Юнона приходит к Эолу, так как воздух теплом и влагой подталкивает роды. Ведь как холод и сухость, стягивая и высушивая, замыкают утробу, вследствие чего женщины меланхолического склада очень часто бесплодны, так, напротив, тепло и влага, разрешая и увлажняя, подталкивают роды. Поэтому Вергилий предписывает, чтобы конюхи гоняли кобыл, коим подходит срок жеребиться[440], чтобы от увлажнения потом и от разрешения теплом роды стали быстрее и легче. Юнона посылает Деиопею Эолу, то есть уделяет рождению свой обычный блеск.
Энея называют сыном Анхиза и Венеры. Анхиз толкуется как «населяющии высоты», и под ним мы понимаем отца всех, восседающего надо всеми[441]. Венер же, как мы читаем, две: одна законная, другая — богиня разнузданности[442]. Законная Венера, как мы читаем, есть вселенская музыка, то есть размеренное соотношение всего во вселенной, которое другие называют Астреей, природной справедливостью. Она обретается в стихиях, в звездах, во временах, в одушевленных существах. А бесстыдная Венера, богиня разнузданности, есть плотское вожделение, мать всякого беспутства.
Должно заметить, что в этом месте, как и в других аллегорических книгах, содержатся равноименности и многоименности[443] и покровы следует рассматривать разными способами. Например, в книге Марциана[444] под Юпитером понимается то высший огонь, то звезда, то сам Создатель; под Сатурном — то светило, то время; под Меркурием — то красноречие, то светило. Во всех аллегорических книгах надо следить за различными сторонами поэтического покрова и за многообразием обозначений, если единообразным истолкованием невозможно установить истину. Так и в этом сочинении обнаруживается, что одно и то же название обозначает различные природы и наоборот, разные названия — одну и ту же: одно — разные, когда Аполлон обозначает то солнце, то божественную премудрость, то человеческую мудрость; Юпитер — то огонь, то высшего бога; Венера, как выше сказано, — где плотское вожделение, а где вселенское согласие; а разные названия — одного и того же, то есть многоименность, как, например, Юпитер и Анхиз обозначают Творца. Где прочтешь, что Венера — жена Вулкана и мать Посмеха (Jocus) и Купидона, то разумей плотское вожделение, которое сочетается с природным теплом и порождает смехи и соитие. Но где прочтешь, что у Венеры и Анхиза был сын Эней, разумей под Венерой вселенскую музыку, под Энеем — человеческий дух. Именуется он Энеем (Eneas), как бы ennos demas, то есть «обитатель тела»: по-гречески ennos, по-латински «обитатель». Поэтому Ювенал называет Нептуна Энносигеем[445], то есть обитателем Сигея. А словом demas, то есть «путы», именуется тело, поскольку оно темница души[446]. Эней — сын Анхиза и Венеры, так как дух человеческий от Бога через согласие начинает жить в теле. Это мы сказали об Анхизе, Венере и Энее, так как во многих местах книги это представляется необходимым.
После того как Деиопея дана [Эолу], Энея осаждают опасности. Под морем понимается человеческое тело, так как опьянения и вожделения, которые понимаются под водами, истекают из него, в нем обретаются волнения пороков и в нем совершается ток еды и питья. Сообразно этому читаем, что Венера рождена в море из мужских частей Сатурна. Мужские части Сатурна суть тепло и влага — качества, которыми время творит вещи[447]. Эти-то мужские части ввергаются в море, когда излишки пищи и питья воздействуют на тело. Возбуждаемые пищей, эти части тела пробуждают влечение. Поэтому сказано: «Без Цереры и Вакха зябнет Венера»[448]. По вышеуказанному морю носится Эней, когда Деиопея дана Эолу, ибо с блеском дня, когда дано рождение, то есть когда родился ребенок, дух в теле начинает испытывать чрезмерное утеснение из-за частых втеканий и истечений[449]. Ведь в человеке по природе чрезмерно усиливается тепло, поскольку требуются частые втекания и истечения пищи и питья, чтобы противостоять природному истощению и питать себя. Посему плотный пар, поднимаясь в голову и наполняя природные ячейки и артерии мозга[450], мешает силе остроумия (ingenii), рассудка (rationis), памяти и душевным способностям. Так морские волнения, то есть втекания и истечения телесные, донимают Энея и его сотоварищей, то есть дух и его силы. Он даже временно теряет некоторых из сотоварищей, ибо рассудок и другие способности, которые он потом приобретает с возрастом, упражнением в учебе и науками, в младенчестве на время теряются.
[170] Он ускользает с семью кораблями. Под семью кораблями мы понимаем семь желаний, увлекающих Энея и его сотоварищей. Мы везде понимаем под кораблями желания, влекущие нас в разные стороны. Первый корабль — это желание видеть, второй — слышать, третий — ощущать вкус, четвертый — обонять, пятый — осязать, шестой — двигаться, седьмой — покоиться. Прочие корабли, которые он на время потерял, а потом вновь обрел, суть желания различать, понимать, отражать пороки, следовать за добродетелями.
[144-145] Эти семь кораблей Кимотея и Тритон «сталкивают с острой скалы». Тритон — морской бог, Кимотея — богиня. Тритон — как бы «сокрушение»[451], есть плотское удручение, и называется богом моря, поскольку владычествует в теле. Говорится о нем, что он дует в трубу, поскольку плотское удручение выказывается в рыдании, то есть в плаче. Ведь когда младенец хочет есть или пить или зябнет, он плачет. Кимотея переводится «украшенная богиня»: сета значит «украшение», theos — «бог»[452]. Таким образом, Кимотея — как бы cematheos, то есть богиня, украшенная, очевидно, весельем. Она тоже играет на трубе, то есть на вспышке смеха.
Морской утес, который задерживает корабли, есть бремя и леность плоти, которая не дает желаниям идти к своей цели. Ведь иной раз человек хочет пойти что-то посмотреть или послушать или еще что-то, но леность не позволяет. А тягота или веселье возбуждают желания, как когда человек хочет есть, потому что голоден, или пойти и посмотреть игры, потому что весел.
[412] Сокрытый облаком, он идет в Карфаген. Как облако скрывает свет, так неведение скрывает мудрость. В неведении идет он в Карфаген, то есть в новый город[453] мира, каковой город всех обитателей в себе содержит. В этом городе держит власть Дидона, то есть влечение[454]. Этот город нов для Энея, поскольку он только что попал сюда.
[464] Он свои глаза «пустой насыщает картиной». Так как мир для него нов и он окутан облаком, то есть неведением, он не постигает природы мира; потому это все ему нравится, и он в изумлении. Под глазами мы понимаем чувства, из коих одни правдивы, а другие ложны, ибо как один глаз правый, а другой — левый, так мы понимаем, что одни чувства правдивы, а другие ложны. Под картиной же мы понимаем временные блага, которые потому называются картиной, что благами не являются, но лишь кажутся, и потому Боэций называет их «видимости истинного блага»[455]. Таким образом он насыщает глаза, то есть чувства, в картинах, то есть мирских благах.
[496 сл.] В этом городе он находит царствующую женщину и рабствующих пунийцев, поскольку в этом мире смешение таково, что владычествует влечение и утеснены доблести, которые понимаются под пунийцами, мужами храбрыми и неколебимыми, и таким образом рабствует муж и владычествует жена. Посему в божественных книгах мир нарицается именем города Вавилона, то есть смешения[456].
[509 сл.] Он видит своих сотоварищей, сокрытый облаком, и они его не видят, а он не заговаривает с ними. Сотоварищами Энея называются те, кто ему сопутствует, каковы для души само тело и телесные члены. Ведь дух ведет телесные члены, куда хочет. Сих сотоварищей он видит, а им невидим. Ведь дух знает тело, а тело никоим образом не знает духа. Он не заговаривает с ними, так как не удерживает члены от постыдных дел и не побуждает их к честным.
[587] Венера удаляет облако. Ведь желание, призывая использовать вещи, приводит к их познанию и таким образом удаляет облако.
[740] Его услаждают яства и песни Иопы: он насыщается едой и услаждается ребяческим лепетом. Иопа означает «ребяческое безмолвие» (puerilis taciturnitas)[457]; хотя он издает звуки, но не образует даже незначительных слов.
[695] Он принимает Купидона в обличье Аскания. В первом возрасте человек желает многих вещей, и хотя все ему нравится вследствие своей новизны, он не знает, чего желает и разумно ли это[458]. Он чувствует свое желание и так принимает Купидона, не узнавая его.
В облике Аскания. Асканий — сын Энея и Креусы. Креусой, как бы «творящей употребление» (creans usum), именуется вожделение (concupiscentia), то есть сила стремления к благу, которая именуется супругой Энея, поскольку по природе соединяется с человеческим духом. Нет духа без своего вожделения. Оно-то и творит употребление вещи, то есть привычку. Ведь когда чего-то желают как блага, то усилие, которым этой вещи добиваются, или привычно, или желанно. Потому вожделение, то есть стремление к благу, есть причина привычки и именуется Креусой. Она — мать Аскания. Асканий толкуется как aschalenos[459], то есть «без градации»: а значит «не», schalenos — «градация». Под ним мы понимаем меру (modum) вещи, которая называется «без градации», поскольку не опускается к недостатку и не поднимается к избытку. В недостатке есть степени (gradus) нисхождения, ведь мы можем делать меньше того, что должны, и еще меньше, и так до бесконечности. В избытке тоже есть бесконечные степени; ведь мы можем делать больше, чем должны в каком-либо отношении, и еще больше, и так до бесконечности. В мере же никакой степени нет, ведь если мы сделаем больше или меньше, это уже не мера: отсюда имя Аскания. Эту меру порождает дух в своем вожделении, вожделея не больше и не меньше, чем подобает, и таким образом Асканий — сын Энея и Креусы. Облик Аскания благороден; ибо через облик (forma) познается вещь. Если же что-то выглядит благородным, то и мера в нем ценится. В этом-то облике является Купидон, когда его принимает Эней. Ведь в первом возрасте он почитает свои желания честными, поэтому, если не может какого-нибудь из них удовлетворить, плачет, будто ему несправедливо отказано. Так в первой книге описан первый возраст, то есть младенчество.
Книга вторая
[1] ВСЕ ЗАМОЛЧАЛИ и т.д. В этой второй книге описывается природа второго возраста, то есть детства. Младенчество — это та первая часть жизни, что длится от рождения до того времени, когда человек по природе начинает говорить. Детство — вторая часть человеческой жизни, что начинается, когда человек попадает под наставление опеки, и продолжается до того времени, когда он из-под опеки выходит. Поэтому младенчество (infantia) получает название от «не» (in) и «говорить» (for, faris), а детство (pueritia) — от pure[460], то есть от опеки. Важнейшее различие младенчества и детства в том, что дети говорят, а младенцы по природе не способны говорить, и потому в этой книге аллегорически представлено не что иное, как начало и способность речи. В том, что Дидона уговаривает Энея рассказать свою историю, изображается, как желание, желающее открыться, побуждает его промолвить свои слова, и, удовлетворяя желанию, он пускается говорить. Что речь иногда правдива, а иногда ложна, изображается тем, что в его рассказе к исторической истине примешивается басенная лживость. Что греки одолели Трою — история, а что рассказывается о честности Энея — вымысел: ведь Дарет Фригийский повествует, что Эней предал свой город[461].
Книга третья
[1] АЗИИ СИЛЫ КОГДА и т.д. В этой третьей книге излагается природа юности[462]. Но чтобы мы потом могли истолковать покров этой книги, сначала изложим вкратце ее рассказ.
После пожара в городе Эней идет в Антандр, оттуда во Фракию, оттуда на Делос, оттуда на Крит, оттуда на Строфады. Потом он видит Циклопов и, предупрежденный Ахеменидом, видит и Полифема, которому Улисс выколол глаз, и оставляет Ахеменида там. Он погребает отца в дрепанском порту.
Итак, город Энея есть человеческое тело, где обитает и правит человеческий дух, а потому оно называется его городом[463]. И еще, как в городе есть четыре разновидности жилищ и четыре сословия людей, кои населяют эти обиталища, так и в человеческом теле есть четыре поселения и четыре силы, пребывающие в них. Первое поселение в городе — это цитадель, где живут мудрецы; так и в теле первое и превосходнейшее жилище и цитадель — голова, где пребывает мудрость, и там же находятся орудия чувств и три келейки — остроумия, рассудка и памяти. Второе поселение в городе принадлежит воинам: так и второе жилище в теле — у мужества, в сердце, подобно как это [место в городе] принадлежит людям мужественным. Третье поселение в городе принадлежит тем, кто предан наслаждениям, так и третье в теле принадлежит влечению — то, что в чреслах. Последнее поселение в городе — пригород, место земледельцев: так и в крайней области тела — руки и ноги, предназначенные для работы. Поэтому тело называется городом. Пожар этого города — это природный жар первого возраста; удалившись от него, Эней приходит в Антандр. Andros по-гречески — по-латински «муж», отсюда Эвандр — «добрый муж» и Андрей — «мужественный»; anti — «против». Таким образом, Антандр — «противоположность мужественности». Мужественностью собственно называется постоянство, как бы «качество мужа». Ведь это качество по природе свойственно мужам; ни мальчик, ни юноша, ни старец, который возвращается к природе детства, не имеют природного постоянства. О мальчике говорит Гораций: «Он копит гнев и бросает его, за час изменяясь единый»; о юноше — что он «проворен бросать желанья». А что мужу присуще постоянство, свидетельствует он же, говоря:
Сделать боится он то, что потрудится вскоре исправить[464].
Таким образом мужественность, то есть качество мужа, есть постоянство. Потому математики называют нечетное число мужем, как будто мужи имеют свойство неделимости, то есть постоянство[465]. Антандр же, то есть противоположность мужественности, есть непостоянство. Это первый порок юности. Так как юноши еще не знакомы с употреблением вещей и не имеют в них опытности, то, замечая что-либо, считают находку наилучшей и прилепляются к ней, а когда обнаруживают, что она не такова, как им казалось, тотчас переходят к другой. А мужи, знающие всё на опыте, к чему прилепятся, там и пребывают постоянно. Итак, Эней от городского пожара идет в Антандр, то есть от природного жара первого возраста, воспламеняющего тело, — к непостоянству юности.
[5 сл.] А что корабли были построены там же из дерева с Иды, следует понимать так. Корабли Энея, как мы сказали, — это желания, влекущие Энея и его сотоварищей, то есть дух и его способности, в разные стороны; и создаются они в Антандре, так как в непостоянстве возникают различные и бесконечные желания. Ибо люди постоянные всегда, пока они постоянны, хотят одного и того же; непостоянные же — то одного, то другого, ибо, по слову Горация,
час не могут они продержаться, одно одобряя[466].
О непостоянстве он говорит:
Брезгует тем, что искал, что недавно отринул, вновь ищет,
Рушит иль строит; то вдруг заменяет квадратное круглым[467].
Таким образом создается флот, то есть множество желаний, в Антандре.
Ида — это лес Троянского города, из которого строят корабли. Ида значит «красота» (pulchritudo), отсюда Алкид — «крепкий и красивый»[468], а Ганимед называется идейским[469], то есть прекрасным. Она называется лесом города, так как красота внешности осеняет тело снаружи, чтобы не обнаруживалось внутреннее безобразие. Из идейского леса создаются корабли, так как от красоты вещей происходит желание их добиваться.
[13] Он переправляется во Фракию, то есть в алчность, которая справедливо понимается под Фракией, имевшей самых алчных жителей и самого алчного царя. О ней мы в этой книге читаем: [44] «Беги от алчного брега». Он переправляется сюда из Антандра, то есть от непостоянства к алчности. Поэтому Гораций в первой из сатир, осудив непостоянство, переходит к алчности[470]. От непостоянства к алчности переходят так: после того как в непостоянстве он обошел разные вещи и всё испробовал, видит, что все временные вещи можно обрести благодаря богатству:
В дар и род, и красу, и царство Деньги приносят
И украшают того, кто богат, Убежденье с Венерой[471].
И поэтому он весь поглощен стяжанием богатств, и так усердно, что, осмотрев все прочее, предпочитает их. Так он путешествует из Антандра во Фракию.
[49-57] Он находит Полиместора царствующим и Полидора — погребенным. Polis по-гречески — по-латински «много»; metros — «мера». Отсюда Полиместор, как бы polimetros, то есть «мера большего» (plurium mensura), то есть нагромождение денег, которое алчный человек хочет иметь у себя точной мерой. Оно-то царит в алчности, ибо понуждает алчных копить, говоря: «умножай достоянье проворно»[472]. Так алчный рабски служит нагромождению больших денег, или умножая их, так как
мчишься, лености чужд, ты купцом до дальних индийцев[473],
или сохраняя их с великим благоговением, почему попрекает его Гораций:
Так царствует Полиместор.
А Полидор переводится как «великая горечь». Ведь doris по-гречески — по-латински «горечь». Поэтому в баснословии говорится, что Дорида — морская богиня, так как горечь господствует в морских водах. Это толкование предлагает Вергилий, говоря:
Горькая пусть не вмешает своих струений Дорида[475].
Этот Полидор погребен во Фракии, так как великая горечь заключена в алчности: что может быть горше, чем то, что алчный «ищет — найдя ж, избегает его и потратить страшится»[476], что «хладно и робко во всех он делах поступает»[477], что «страсть к монете растет, насколько взрастает богатство»[478] и что «алчный всегда в нужде»[479]. Этот Полидор заставляет Энея бежать из Фракии, так как горечь и труд стяжания и сохранения денег часто отвращает от стяжательства. Разумный дух, видя у алчных столь великую тревогу и горечь алчности, отрекается и отвращается от нечистых яств алчности, говоря:
Ну-ка, жирнее умасли, Мальчик, капусту мою!
Пусть мне варится в праздник крапива,
Полголовы копченой свиньи с разрезанным ухом[480].
[79] Он переправляется на Делос. Делос переводится как «ясность», поэтому Солнце называется Делием, то есть ясным[481]. Под ним надо понимать честную жизнь, которая называется Делосом, то есть ясностью, так как нет ничего яснее в этой жизни. Поэтому спрашивающему, что в этой жизни есть высшее благо, отвечают: «честность». Здесь чтится Аполлон, так как в честной жизни служат мудрости. Ведь честно живущий все делает по внушению мудрости. Здесь царствует Аний, [80] «царь и жрец Феба». Имя его Аний, как бы aneos, то есть «без новизны»; а — по-гречески «без», neos — «новое». Отсюда Неоптолем — «новый воин» и неомения — «новая луна». Анием зовется мудрец. Ведь для мудреца, который знает употребление вещей и имеет в них опытность, не случается ничего нового. Он царь и жрец, поскольку толкует божественную теологию и правит человеческой деятельностью (practica).
Из Фракии они прибыли на Делос, так как, оставив нечистоту алчности, человек приходит к честности. Аний принимает Энея на пиру, ибо мудрец питает разумный дух науками.
Аполлон побуждает его [96] «искать старинную матерь». Две старинные матери, то есть две области, Крит и Италия, суть два Энеевых начала — природа тела и души. Под Критом мы понимаем телесную природу, которая есть некое начало временной жизни Энея. Ее имя, Крит (Creta), антифрастическое — как бы cresis theos, то есть «божественный суд»[482]. Ведь телесная природа плохо судит о божественном, ценя его ниже временного. Под Италией, которая переводится как «возрастание», понимается божественная природа, которая есть разумность, бессмертие, сила (virtus), знание. Ее-то и велит искать Аполлон, то есть мудрость. Ведь мудрость побуждает человека любить божественное. Но так как Эней неверно понимает оракул, то, хотя ему велено идти в Италию, ищет Крит. Относительно Аполлонова оракула заблуждаются так: мудрость спрашивает человека, как написано у Боэция, есть ли у него что-то драгоценнее, чем он сам[483]. А когда он отвечает: «Совсем нет», она велит ему искать блаженство в себе самом. Он же, понимая «в себе» как «в природе своего тела», а не «в природе духа», полностью спускается в вожделения плоти. Вот и Эней, когда ему велено идти в Италию, приходит на Крит. Но так как царствовать там он не может, то боги, коих он носит с собой, указуют ему уйти. Ведь до тех пор, пока дух ищет своего блага в плотской природе, он не властвует, но скорее рабствует стольким господам, сколько у него пороков. Поэтому знания и добродетели, которые носит с собой божественный ум, указуют ему бежать от плоти.
[210] Он приходит на Строфады. Stropha толкуется как «поворот»[484], a idor — «вода», откуда ydromantia — «гадание на воде». Поэтому Строфадами, т.е. «поворотами воды», названы острова, так как они крутят воду в водовороте. Под ними мы понимаем круговращения пороков, ведь под водой мы разумеем пороки, которые суть кораблекрушения Энея. Они называются островами, то есть помещенными в пучине[485] жизни. Когда Эней устремляется с Крита в Италию, бури относят его к этим островам. Ведь когда он устремляется от плотской природы к духовной, бури, то есть обрушивающиеся на него волнения плоти, относят его назад к порокам. Если сластолюбец намеревается прийти к чистой жизни, поднимается волнение плоти, которое его понуждает, сделав поворот, вернуться к сластолюбию. Таково, например, это волнение: он помышляет, сколь велика трудность безбрачной жизни и сколь велика плотская радость в сластолюбии. Это помышление и понуждает его повернуть вспять к сластолюбию. Таким образом, когда Эней устремляется с Крита к Италии, бури относят его к островам Строфадам. [212] О Гарпиях, коих он там находит, мы скажем в шестой книге[486].
[569] Он видит Циклопов. Имя Циклопов — как бы cyclopolis, то есть «множество кругов»[487], под которым мы понимаем множество круговращений, претерпеваемых юношами. [655] Он видит Полифема, коему Улисс выколол глаз и оставил там Ахеменида.
Улисс привел свои корабли к острову, где нашел Цирцею, дочь Солнца, превратившую его спутников своим питьем. По совету Меркурия Улисс отвергает это питье и остается как был. По его же совету он бежит от Цирцеи и причаливает к Этне. Там находит одноглазого Полифема. В отмщение за спутников, которых тот сожрал, Улисс выкалывает ему глаз и оставляет там Ахеменида. Имя Улисса — как бы olonsenos, «знание всего»[488], то есть мудрец, поскольку он опытен во всем. Он привел корабль, то есть желание, к острову. Островом, как бы «в пучине помещенным», называется земля, которую отовсюду обходят моря. На этом острове царствует Цирцея, то есть изобилие земных благ, которое зовется circes, как бы cirocrisis, то есть «суд рук»[489], ибо об изобилии земных благ судят по трудам рук. Она именуется дочерью Солнца, так как всякое изобилие порождается от семени его, то есть от солнечного тепла, действующего на землю. Она подает питье из злаков, то есть удовольствия от временных благ, от коих сотоварищи Улисса, то есть сотоварищи мудреца, то есть неразумные, превращаются в зверей. Зверь возникает из человека, когда человек, бывший по природе разумным и бессмертным благодаря душе, делается неразумным и смертным из-за чрезмерного услаждения временными вещами. Ведь кто в большей степени зверь, чем тот, кому подходит определение зверя? Кто в большей степени зверь, чем тот, кому присуща природа зверя и кто не имеет ничего от человека, кроме внешности? Превращаются они в разные роды зверей — одни в свиней, другие во львов, иные в собак, иные в лисиц. Это ясно излагает Боэций, говоря: «Если кто грузнет в гнусных и нечистых удовольствиях, подобен свинье; движим яростью — мнится, что носит в себе дух льва; обращается к языку свары — лающий пес; кознодей, радуется тайным коварствам — следует нравам лисы»[490]. Улисс же, отвергнув наслаждения, остается разумным. О Меркурии, по чьему совету он так поступил, мы скажем в четвертой книге[491].
[571] Когда Эней бежит оттуда, то прибывает к Этне. Этна — огнедышащая гора, расположенная высоко над морем. Через гору обозначается высокомерие. То, что гора внутри полна огнем, коим она изнутри снедается, а снаружи сжигает им окрестности, обозначает, что высокомерие, внутри надуваемое зноем гнева, этим зноем снедается, а снаружи изнуряет других людей этим зноем. На этой горе находится Полифем. Под Полифемом, как бы polimunta femum, то есть «теряющим славу»[492], мы понимаем гордеца. Ведь никто не обладает столь великою доблестью, чтобы не потерять славу своей доблести сразу, как начнет ею гордиться. Он одноглазый. Человеку подобает иметь два глаза, то есть рассмотрение вечного и временного. Гордец же обладает только рассмотрением временного. Он пожирает сотоварищей Улисса, когда привлекает к себе неразумных людей. Глаз пронзается острием кола, когда чрезмерное стремление к временному и рассмотрение его подвергается резкой укоризне.
Имя Ахеменида — как бы acheremenes, то есть «без радости и веселья»[493], то есть уныние; его Улисс бросает, выколов глаз Полифему. Эней, придя к Этне, приемлет Ахеменида. Дух юноши, приходя к высокомерию, приемлет уныние. Он скорбит, встречая какие-нибудь преграды, ибо «он отвергает закон, на все посягает оружьем»[494].
Он погребает отца в Дрепане. Дрепан — как бы drimus pes, то есть «отроческая резкость»[495], то есть гнев, который донимает отроков из-за их чрезмерного пыла. В гневе погребают отца, когда забывают о Боге. Ведь гневливые — почти вероотступники, а погребение есть некое забвение.
Книга четвертая
[1] А ЦАРИЦА и т.д. В этой четвертой книге аллегорически излагается природа молодости, но сначала вкратце передадим рассказ, а потом толкование.
Похоронив отца, он отправляется на охоту. Загнанный непогодой в пещеру, он проводит время с Дидоной и впадает в прелюбодеяние. Эту постыдную связь он оставляет по совету Меркурия. Покинутая Дидона, спалив себя дотла, умирает.
Прямым и аллегорическим рассказом описывается природа молодости. Тем, что после похорон отца он отправляется на охоту, обозначается не что иное, как то, что, забыв о Творце своем, он вовлекается в охоту и прочие пустые занятия, как случается в молодости, по слову Горация:
Стража вдали наконец оставив, юнец безбородый
В конях, и псах, и широких полях находит отраду[496].
Буря и дождь загоняют его в пещеру, то есть волнения плоти и приток влаги (humoris), происходящей от избыточной пищи и питья, ведут его к нечистоте плоти и вожделения. Эта плотская нечистота называется пещерой, так как помрачает ясность ума и различения. Приток влаги из пищи и питья ведет к нечистоте таким образом. В переваривании участвуют четыре влаги: жидкость, пар, пена, осадок[497]. Когда влаги пищи и питья переварятся в котле желудка, то пар, оттуда происходящий и, как требует природа легкости, поднимающийся, при подъеме и процеживании в артериях разрежаясь, достигает мозга и производит жизненные силы (animales virtutes). Жидкость сгущается в членах, осадок извергается нижними протоками, а пена вытекает частью с потом, частью через отверстия чувств. Когда же пены чрезмерно много, что бывает от безудержности в яствах и хмельном, она извергается через мужской член, который ближе всего к чреву, превращенная в сперму, то есть мужское семя. Ведь чрево очищается через ближайший и ниже расположенный член. Поэтому мы читаем, что Венера рождена от морской пены и потому собственно именуется afroden[498].
[165] Таким образом дождь приводит Энея к пещере; он сочетается с Дидоной и долго с ней пребывает. Он не обращает внимания на постыдную молву, ибо молодость, попавшая в сети влечения, не знает,
что прекрасно, что стыдно, в чем есть и в чем нету нам пользы[499].
Наконец после долгого беспутства Меркурий склоняет его уйти оттуда.
[222] Под Меркурием иногда надо понимать звезду, иногда красноречие: звезду в той басне, где читаешь, что Венера прелюбодействует с Меркурием[500], чем подразумевается, что эти звезды в своем восхождении соединяют свои влияния; а красноречие — там, где Меркурий домогается брака с Филологией[501]. Ведь если красноречие не сочетается с мудростью, то мало помогает, а скорее вредит[502]. Поэтому он изображается как птица или собака, ибо речь бежит быстро. Говорят, что он носит жезл, коим разделяет змей, поскольку он владеет истолкованием, коим отделяет сутяг и испускателей словесного яда. Его называют первоначальником воровства, ибо он обманывает души слушателей. Он покровительствует торговцам, так как они, продавая что-либо, помогают себе красноречием. Поэтому он зовется Меркурием, как бы mercatorum kirios, то есть «богом торговцев»[503], или же Меркурий, то есть «бегающий посреди» (medius discurrens), или же Меркурий — «забота о торговцах» (mercatorum cura), или же Меркурий — «колесница умов» (mentium currus), поскольку продвигает тщательно продуманные вещи. Потому он называется Гермесом, то есть истолкователем. Ведь hermenia значит «истолкование»[504].
Он остерегает и порицает Энея, находя, что тот небрежет полезным намерением, так как он
медлен пользу предвидеть, деньгам расточитель прилежный[505].
Порицает Меркурий Энея речью некоего взыскательного судьи (censoris). Тот оставляет Дидону и отвыкает от влечения. Оставленная Дидона умирает и, спалив себя дотла, уходит из мира. Ведь оставленное влечение убывает и, снедаемое пылом мужественности, уходит в золу, то есть в одиночные помышления.
Книга пятая
[1] В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ и пр. В этой пятой книге он начинает говорить о природе мужеского возраста. Рассказывается, что Эней устраивает состязания. Корабли сожжены. Ему наказуют спуститься в преисподнюю, дабы увидеть отца. Погибает Палинур.
[114] Отвергнув Дидону, он устраивает четыре состязания в честь своего отца, ибо, отвергнув сластолюбие, он жертвует Богу упражнения четырех добродетелей в мужеском возрасте. Под управлением кораблями мы понимаем воздержность (temperantia), управительницу всех влечений. Это состязание идет первым, поскольку в стяжании добродетелей первой надлежит обрести воздержность. Ведь именно она удерживает пороки, а потому необходимо предшествует прочим добродетелям. Воздержность есть управление рассудка в отношении влечения и других неправедных движений духа[506]. [362] Под состязанием на цестах, несущих массу свинца, понимай твердость, которая выносит тягость трудов. Ведь твердость есть обдуманное приятие опасностей и перенесение трудов[507]. [291] Под состязанием в скачках и беге, в котором узнается быстрота коней и людей, понимай благоразумие, познающее текучесть и нестойкость изменчивых вещей. В беге одни преследуют, другие убегают: так и благоразумие различает, за чем стоит следовать и от чего убегать. Ведь благоразумие есть различение вещей благих и дурных[508]. [485] Под состязанием, в котором посылают стрелы вдаль, понимай справедливость, которая удаляет все вредоносное. Ведь справедливость есть добродетель, уделяющая каждому свою почесть при сохранении общей пользы[509].
[605] Сожжены корабли. Пока совершаются состязания, троянские матери, подстрекаемые Иридой в облике Берои, поджигают корабли, ибо пока дух упражняется в добродетелях, плотские немощи, кои суть троянские жены, отвергая тесные узы и общность, дерзают зноем влечения осквернить честные желания, желающие нестись к Италии, то есть к возрастанию.
Они делают это по наущению Ириды. Через Ириду, разноцветную и стоящую против солнца, обозначается чувство, которое разделено на разные виды и противопоставлено рассудку. Ведь чувство обладает силой воспринимать форму, цвет, горечь, сладость, жесткость, мягкость, плотность, тонкость, стройность или нестройность звуков. Рассудку оно, как представляется, противопоставлено в том, что, по слову Боэция, рассудок схватывает всеобщее, чувство же — только отдельное[510]. Таким образом, под Иридой, многоцветной и стоящей против солнца, мы понимаем чувство, многовидное и противостоящее рассудку. А что чувство противостоит рассудку, свидетельствует Платон в «Тимее», говоря: «противоположная природа противится срастанию и соединению родов»[511]. Наущение чувства разрушает честные желания, так как чувство побуждает нас только к чувственно познаваемому.
В облике Берои. Бероя переводится «порядок истины»[512], то есть рассудок, который постигает истинный порядок в вещах, когда считает Бога первым, ангела — вторым, человека — третьим, неразумное животное — четвертым, живое, но нечувствительное тело (каковы травы и деревья) — пятым, неодушевленное — последним. В его облике является чувство, когда побуждает к этому [сожжению кораблей], так как его почитают разумным, хотя оно не таково.
[722] Призрак (imago) отца наказует ему спуститься в преисподнюю, чтобы увидеть там отца, то есть его побуждает некое умственное представление (cogitatio imaginaria), которое есть у него о Боге. Совершенным представлением он обладать не может, ибо Бог неописуем мыслью. Оно побуждает его низойти помышлением к земным вещам и там увидеть отца, ибо, хотя Он обитает в высях, но из сравнения и из бренности временных вещей можно обрести знание Творца: хотя Он не пребывает в творениях, но отец, то есть Творец, все же познается в творениях. И потому велено ему искать отца в преисподней, хотя он и обитает в высях. О преисподней и о нисхождении скажем в шестой книге.
[840] Тут умирает мореход Палинур. Имя Палинура — как бы palans noron, то есть «блуждающий взор»[513]. До сей поры он вел корабли Энея, то есть желания, но когда Энею наказуют увидеть отца, умирает Палинур, то есть отходит прочь блуждающий взор.
Книга шестая
[1] ТАК ОН МОЛВИТ и пр. Так как в этой шестой книге повествуется о нисхождении Энея в преисподнюю, мы первым делом рассмотрим места преисподней и нисхождение, а поскольку Вергилий более глубоко открывает в этой книге философскую истину, мы, толкуя не только общую суть, но и отдельные слова, остановимся здесь надолго.
Пока философия не вошла в силу, учителя богословия отрицали, что преисподняя — нечто помимо человеческих тел[514]. А преисподней называли они человеческие тела потому, что не находили ничего ниже их. Ведь из существующего одно — дух, другое — тело, иное — акциденции духа и тела. Тело очевидным образом ниже духа, так как дух — разумный, бессмертный и неделимый, а тело — смертное, неразумное и делимое. Кроме того, дух управляет, тело управляется. Оно ниже и акциденций, так как они бестелесны и, как говорит Боэций[515], обладают своей неизменяемой субстанцией. Таким образом, тело ниже духа и акциденций. Далее, из тел одни — небесные, другие — бренные. Но кто не видит, что бренные тела, которые разложимы, ниже как по месту, так и по природе? Далее, из бренных тел одни — человеческие, другие — звериные, иные — трав и деревьев, иные — неодушевленные. Человеческое тело ниже прочих: звериного — поскольку телесные блага в том больше, чем в человеческом. Ведь, как говорит Боэций[516], мы не превзойдем слонов огромностью, быков — силой, тигров — быстротой. А древесных тел человеческое ниже потому, что дерево, если его обрубить, снова зазеленеет и ветви его распространятся. И неодушевленных ниже человеческое тело. Что среди неодушевленных тел хрупче стекла? Но человеческое тело и его ниже: ведь тело человеческое может погибнуть и от сильного столкновения, и от недуга, и от старости, а стекло — от столкновения, но не от недуга и не от старости. Итак, поскольку нет ничего ниже человеческого тела, то и назвали его преисподней[517]. А когда пишут, что в преисподней души насильственно удерживаются узилищными духами, это значит, что души страдают в телах от пороков.
Четыре реки приписывались преисподней: Флегетон — жар гнева, Лета — беспамятство ума, забывающего о величии своей божественности, Стикс — ненависть, Ахерон — печаль[518].
Что это части преисподней, правда; а что только они — ложь. Некоторые делят мир надвое, на высший и низший: высший, апланон[519], по-гречески называется «парадиз», по-латински ortus[520], ибо от него происходят вещи, по-еврейски же Эдем, что мы по-латински можем перевести «отрады», поскольку известно, что здесь отрады для душ. Тот мир, что ниже апланона, то есть нижний, именно эту бренную и нижнюю область, назвали преисподней[521]. В дальнейшем изложении мы покажем, как может существовать в этой области то, что, согласно аллегорическому прочтению, обретается в преисподней.
Нисхождение в преисподнюю бывает четвероякое: одно — по природе, другое — по добродетели, третье — по пороку, четвертое — по искусству. Природное — это рождение человека: ведь благодаря ему душа начинает природно существовать в этой бренной области и так нисходит в преисподнюю и отходит от своей божественности, постепенно уклоняется к пороку и соглашается с плотскими удовольствиями; но это нисхождение — общее всем. Второе, по добродетели, бывает, когда мудрец нисходит к мирским вещам через их рассмотрение — не чтобы полагать в них свое желание, но чтобы, познав их нестойкость и отвергнув, прямо обратиться к вещам незримым и явственнее познавать Творца через познание тварей. Таким образом низошли в преисподнюю Орфей и Геркулес, почитавшиеся мудрецами. Третье — нисхождение порока, общераспространенное, когда человек приходит к временным вещам и в них полагает все свое желание, им служит всем своим разумом и больше от них не удаляется. Так, как мы читаем, низошла в преисподнюю Евридика. Это нисхождение безвозвратно. Четвертое же, искусственное, — когда какой-нибудь некромант некромантическим искусством благодаря гнусному жертвоприношению добивается собеседования с демонами и их вопрошает о будущей жизни.
В этой книге особо описываются второе и четвертое нисхождения. Ведь согласно истории Эней спустился в преисподнюю последним способом, принес Мизена в жертву демонам, добился их беседы купно с Сивиллой, кумской пророчицей, и вопрошал о будущих происшествиях. Мы покажем второе нисхождение, описанное в иносказательных образах. Прежде чем излагать историю, рассмотрим ее прикровенный смысл в общем виде.
Потеряв Палинура, Эней принимает кормило и [13] приводит корабли к роще Тривии и к позлащенным кровлям. [34] Тут он посылает Ахата к Сивилле, и тот приводит Сивиллу.
Толкование: Оставив блуждающий взор, разумный дух начинает править своим желанием посредством рассудка, который есть кормило, удерживая его от одних вещей и к другим направляя, и тогда приводит корабли к роще Тривии, то есть направляет желание к изучению красноречия. Красноречие есть наука, наставляющая своего читателя в подобающем высказывании мыслей. Она именуется Тривией, поскольку мы вступаем в нее тремя путями, то есть тремя искусствами. Ведь чтобы красноречие было совершенным, прежде всего надлежит уметь говорить без солецизмов и варваризмов; это достигается благодаря грамматике. Затем надлежит уметь доказывать или опровергать что-либо; это достигается благодаря диалектике. Еще необходимо уметь убеждать или разубеждать. Слушатели могут что-то понимать благодаря грамматически правильной речи, быть уверены в этом благодаря диалектическому доказательству, однако не хотеть этого: поэтому необходимо и риторическое убеждение. Таким образом, грамматика — начало красноречия, диалектика — его продвижение, риторика — завершение, и потому красноречие именуется Тривией. Рощи ее, в коих она обитает, суть те искусства или книги, в коих преподается эта наука. А золотые кровли суть четыре математических искусства, в коих заключается философия, понимаемая под золотом. Сюда приходит Энеев корабль, то есть желание Энея прилепляется, сперва к грамматике, а затем по порядку к прочим. Ахат толкуется как бы a chere ethis, то есть «печальное обыкновение»[522]. Ведь а значит «без», chere — «веселье», ethis — «нрав» или «обыкновение». Это прилежание, ибо оно — обыкновение, и печальное. Посему оно определяется так: «Прилежание есть пылкая и усердная склонность духа делать что-либо с величайшим желанием». Ведь что такое усердие, как не обыкновение? Что такое пылкость, как не печаль? Сивилла же — как бы scibuie, то есть «божественный совет»[523], под коим мы понимаем разумение (intelligentia), которое именуется «советом», так как его посредством человек советуется с собой. А «божественным» оно называется, поскольку разумение есть не что иное, как постижение божественного. Ахат, посланный в рощи, ведет Сивиллу, так как прилежание, упражняемое в искусствах, приводит разумение.
После этого предварения приступим к букве поэмы.
[1] ПЛАЧА[524]: Эней плачет об утрате Палинура. Он привык подчиняться блуждающему взору, а привычка — как бы вторая природа[525], поэтому не без труда он переносит эту потерю. Ведь кому отрадно употребление, тому печальна утрата. ФЛОТУ: то есть множеству кораблей, то есть желаний. БРАЗДЫ: бразды — это орудия, которые иногда отпускают, иногда натягивают; следственно, кормило корабля — это рассудок, управляющий желанием. Его бразды удерживают желание от недозволенного, то есть корабль от опасностей, и он гонит корабль к гавани, то есть к доброй цели.
[2] НАКОНЕЦ[526]: после долгих трудов. К ЕВБЕЙСКИМ: Евбея — это область со множеством городов, среди коих и Кумы, где обитает Сивилла. Евбея значит «добрый звук»: ведь eu — «доброе», boos — «звук», отсюда boare — «звучать». Это — знание, ибо знание есть восприятие постижимых вещей. У него четыре части: мудрость, красноречие, поэзия, механика (mechania). Каковы мудрость и красноречие и какие у них части, мы скажем в другом месте[527]. Механика — это знание человеческих работ, служащих телесным нуждам. У нее семь частей: ткачество, вооружение, кораблевождение, охота, земледелие, сценическое дело, медицина. Поэзия — это наука поэтов, имеющая две части, стихотворство и прозу. Каждый вид науки или отдельное искусство есть один из городов Евбеи. На Евбее есть город КУМЫ: греческое сите по-латински значит «честные жилища»[528]. Это философские искусства, которые именуются жилищами, ибо в них живет Сивилла, то есть если кто-то их изучает, обретает разумение. А честными они именуются ради отличия от механических искусств, кои именуются механическими, то есть «прелюбодейскими»[529].
[3-6] ОБРАЩАЮТ К МОРЮ НОСЫ[530]: то есть противополагают желания влечению плоти и волнению временных вещей. ПОТОМ ЦЕПКИМ ЗУБОМ: так как он сказал, что Эней и энеады, то есть дух и духовные свойства, противополагают свои желания влечению плоти и волнению временных вещей (а это весьма трудно), он показывает, как это возможно, как бы говоря: они смогли обратить к морю носы, так как ЯКОРЬ и т.д.: в этом месте мы под якорем понимаем то же самое, что у Боэция, когда он говорит: «еще держатся якоря»[531]. В самом деле, и здесь и там под якорем понимается надежда[532]. Надежда — это ожидание будущих благ, справедливо обозначаемое через якорь, ибо как это орудие не позволяет кораблю смещаться, так надежда не дает желанию колебаться. Ведь говорится: «Добрая надежда дает силы»[533]. УКРЕПЛЯЕТ КОРАБЛИ: делает желания устойчивыми. Ведь когда человек ждет будущего воздаяния, он неуклоннее предается своим трудам. ЗУБОМ ЦЕПКИМ: верным желанием воздаяния. БЕРЕГА: Выход из моря и вступление в гавань есть уход от плотского влечения и волнения временных вещей и начало прилежания; это называется берегом. ИЗОГНУТЫЕ: наклонные и расположенные. КОРМЫ: [корабли] везде означают желания. Заметь порядок: сначала корабли повернуты к морю, потом подведены к берегам, так как сначала должно противопоставить желания плотским влечениям, потом подвести их к началу прилежания. СОНМ ЮНОШЕЙ: множество мужественно действующих и отважных. ПЫЛКИЙ: жаром доблести. БЕРЕГ: начало прилежных занятий. ГЕСПЕРИЙСКИЙ: ясный. Геспер — наияснейшая звезда, столь великой светлостью, как говорит Марциан[534], превосходящая другие, что кроме двух светил, солнца и луны, лишь она испускает такое сияние. Ведь если видеть ее ясной ночью, в отсутствие луны, затмевающей ее ясность своею, то она испускает лучи и производит тень. Поэтому у латинян она именуется Люцифер, а у греков Fosforos, то есть «несущая свет». Ибо она светла, луна еще светлее, а солнце — самое светлое. Итак, под этой звездой надо понимать поэзию, которая светла сравнительно с механикой, как эта звезда в сравнении с другими. Красноречие светлее поэзии, а светлее всего философия. Итак, в этой книге под этой светлой звездой понимай светлую поэзию, под более светлой луной — более светлое красноречие, под светлейшим Фебом — светлейшую философию. Таким образом, гесперийский берег — начало поэтических занятий.
[6-8] СЕМЕНА[535]: искры. Говорят, что в этом месте Вергилий полагает, что камню присущ природный огонь. Справедливо мнение, что некоторые творения состоят из всех четырех стихий: так, человек из огня имеет желчь, из воздуха — кровь, из воды — флегму, из земли — черную желчь; также из огня — тепло, из воздуха — дыхание, из воды — питье, из земли — пищу[536]. А некоторые вещи составлены не из всех стихий, а только из двух или трех: так, если бы камни имели что-то от огня, у них от природы была бы мягкость; а если что-то от воздуха, они бы вдыхали и выдыхали. А вот свойства земли и воды мы в них обнаруживаем, ибо знаем, что камни холодны и тяжелы. Здесь говорится, что пламень СОКРОВЕННЫЙ, то есть запрятанный, в ЖИЛАХ КРЕМНЯ, ибо при столкновении кремней видно, как выходят искры, поскольку они происходят от столкновения, когда воздух, захваченный между двумя резко сталкиваемыми телами, от силы столкновения нагревается и блестит. ЧАСТЬ: следует заметить, что, в то время как сотоварищи Энея заняты — часть добыванием огня, часть опустошением звериных жилищ, часть поиском рек, — Эней поспешает к храму Аполлона. Ибо пока одни служат жару влечения, другие разыскивают временные блага, иные любят влагу опьянений и пирований, разумный дух предается лишь прилежному исследованию мудрости. Ведь по прикровенному смыслу под семенами пламени мы понимаем начала и причины разнузданности, которыми являются гнусные помышления распущенного духа. Поэтому они называются сокровенными в жилах кремня, то есть скрытыми в глубочайших мыслях людей неблагоразумных. А ЖИЛИЩА ЗВЕРЕЙ суть временные блага, в коих находятся звери, то есть люди, превращенные пороком в зверей. Ведь гневливые — как львы, нечистые — как свиньи, сварливые — как собаки. Эти жилища опустошают алчные люди.
[9-13] БЛАГОЧЕСТИВЫЙ[537]: так как благочестие присуще ему по природе. АПОЛЛОН: На деле Аполлон был некий мудрец, весьма преуспевший в медицине и открывший методику, то есть лечение музыкой (carminalem medicinam), и песнями врачевавший недуги[538]. Его детьми называют Цирцею и Эскулапия, бывших его подражателями. Цирцея изобрела хирургию, то есть лечение, которое прибегает к прижиганиям, разрезам и другим действиям рук. Потому оно и называется cirurgia, то есть «дело рук»[539]. Аллегорически через Аполлона изображается мудрость. Потому говорится, что ему сопутствуют Музы. Девять Муз сопровождают мудрость: Клио, помышление об учении; Полигимния, память об удержанном; Терпсихора, отрада от занятий; Эрато, нахождение подобных; Мельпомена, помышление настойчивости; Талия, подательница способности; Каллиопа, наилучший голос; Евтерпа, пристойно услаждающая; Урания, небесная, то есть разумение[540].
Одни говорят, что Сивилл десять, другие — что три: Герофила, дочь Марменса[541], которая, говорят, продала Тарквинию свои книги о судьбах римлян; Кассандра, дочь Приама; Деифеба, дочь Главка, к которой и пришел Эней, согласно исторической истине, как написал Дарет[542]. Под этой Сивиллой, как мы показали выше, следует понимать разумение.
ТВЕРДЫНИ: теология, математика, физика, которые господствуют в знании над всеми прочими искусствами. ВЫСОКИЙ в сравнении с поэзией, механикой, красноречием. Или же высокой именуется философия, поскольку посредством теологии постигает высокое. ПРЕДСЕДИТ, то есть мудрость председит теории, а именно теологии, математике и физике. Она им председит таким образом, что в мудрости заключаются теоретические искусства и все теоретическое исследуется ради мудрости. Ведь есть четыре зла, удручающие человеческую природу: неведение, порок, неопытность в речах, нужда. Этим четырем бедствиям противопоставлены четыре блага: неведению — мудрость, пороку — добродетель, неопытности в речах — красноречие, нужде — необходимость. Для достижения мудрости изобретено теоретическое наставление; для добродетели — поэтическое; для красноречия — наставление в красноречии; для необходимости — механика. Таким образом Аполлон председит теоретическим искусствам. УЖАСНОЙ: поскольку разумение открывает божественные предметы, то быстро внушает нам изумление их тайной природой и ужас от них. Посему Сивилла и нарицается Деифебой, то есть общим страхом перед философией. А ее ГРОТ — это глубина философии. ТАИЛИЩЕ: поскольку она доселе неведома Энею. ОГРОМНЫЙ, поскольку философия неистощима. Ведь чем глубже мы исследуем философию, тем более глубокой ее признаем. Потому у Боэция говорится: «неистощимой силы»[543]. КОЕЙ Сивилле ДЕЛОСЕЦ, то есть ясный[544], то есть мудрость, ВДЫХАЕТ, то есть внедряет через наставление, РАЗУМ, то есть различение. ПРОРОК (поскольку это мудрость) ОТКРЫВАЕТ БУДУЩЕЕ: ведь сообразно увиденному в настоящем познает будущее. Если кто видит бесплодие земли, то предсказывает будущий голод и тому подобное. УЖЕ ВСТУПАЮТ Эней и некоторые из его сотоварищей.
[14-34] ДЕДАЛ[545]: Так как Вергилий сказал, что Эней вступил в рощу Тривии, то есть в занятия красноречием, то и показывает, как это совершается. А совершается это через науку об авторах. Ведь поэты — это введение в философию, потому их книги Макробий называет «колыбелями кормилиц»[546]. Здесь вкратце изложен рассказ о Дедале. Вне Аполлонова храма были изображены истории и басни, созерцаемые входящими в храм. Храм Аполлона — это философские искусства: намеревающимся войти в них подобает сперва осмотреть картины, написанные раньше, то есть заняться историями и баснями; вот почему входящие в портик созерцают написанные истории и басни. ДЕДАЛ, КАК ГОВОРИТ МОЛВА: согласно писаной истории, Дедал был некий мудрец, который, хотя искусный в иных науках, в механике был сильнее всего. О нем мы читаем, что он создал корову для царицы Пасифаи, которая, заключившись в ней, была осквернена быком. Этим обозначается, я полагаю, то, что он сделал комнату в виде коровы, где ее и обесчестил юноша по имени Тавр[547]. Затем Минос, видя в нем такую премудрость, заключил его в цепи, то есть связал обязанностями. Дедал, видя, что связан цепями, то есть обязанностями, отправившись воздушными путями НА КРЫЛЬЯХ, достиг Аполлонова храма, то есть, проходя возвышенное созерцание рассудком и разумом, перенесся к философским занятиям и там ПОСВЯТИЛ ВЕСЛО КРЫЛЬЕВ, то есть упражнение рассудка и разума. ПОПЛЫЛ, то есть улетел, К ХЛАДНОМУ АРКТУ, исследуя посредством философии, почему Аркт холоден, и другие звезды познавая астрономическими средствами. ОГРОМНЫЙ ХРАМ: искусства, теоретические или какие-либо философские. НА ДВЕРЯХ: то есть при входе в искусства, а именно в [изучении] авторов. СМЕРТЬ АНДРОГЕЯ: Басни, что вне храма, символизируют все басни поэтов, и потому их не следует толковать аллегорически[548]. НАПРОТИВ СТОИТ: [Крит] стоит против Афин. ПАМЯТЬ: знак. ТРУД: Отсюда и название «лабиринт», как бы «труд внутри». ВСЁ: все развлекательные басни авторов ПРОСМОТРЕЛИ БЫ Эней и те, кто с ним подходил к храму, кто намеревается прийти к философии.
[34-37] АХАТ[549]: здесь надо заметить, что Ахат отдален от общества Энея с того времени, как началась его связь с Дидоной. Ибо все то время, как Эней жил с Дидоной, Ахата с ним не было. Когда же Эней идет в преисподнюю, Ахат снова делается его спутником. Этим явно символизируется, что когда Энея удерживает сластолюбие, он бросает занятия; когда же он обращается к размышлению о вещах, занятия возобновляются. ПОСЛАННЫЙ ВПЕРЕД: после того как Эней прибыл к берегу, через рощу и под золотые кровли он посылает Ахата к Сивилле. По приходе она застает Энея за рассматриванием картин и ведет его в храм. Этим показан полезнейший и подобающий порядок наставления, если кто тщательно наблюдает за степенями наставления. Сперва он приходит от моря к гесперийскому берегу, то есть от плотского влечения и волнения временных вещей к началу поэтических занятий; он предается этому до тех пор, пока его вышколенный дух не сможет легко постигать более трудные предметы на греческом, латинском языке или еще каком-нибудь. И сразу от берега — в рощи Тривии, то есть от начала поэтических занятий следует входить в искусство красноречия, чтобы на языке, который он благодаря этому занятию уже надлежащим образом разумеет, умел и говорить сообразно грамматике, и доказывать сообразно диалектике, и убеждать сообразно риторике. Тогда он должен послать Ахата под золотые кровли, чтобы тот привел Сивиллу, то есть упражнять прилежание в квадривии, чтобы снискать разумение. Ведь эти искусства снова просвещают око ума, замутненное телесными чувствами. Тут надлежит прийти к портику храма и рассмотреть картины. Кто приступает к авторам, будучи наставлен в тривии и квадривии, тот через разумение, добываемое благодаря квадривию, легко разумеет в них и грамматические конструкции, и диалектические доводы, и риторические речи. ЖРИЦА: так как она открывает положения и красноречия, и философии. ЦАРЮ: так как дух господствует и правит плотью. НЕ ТАКИХ: Когда Эней слишком долго занимается изучением поэзии, преданный ее усладам, разумение порицает его, призывая к иному. Час: твой возраст.
[38-39] СЕМЬ ТЕЛЬЦОВ[550]: тельцы, которые тянут в разные стороны, суть семь движений, ведущих тело в разном направлении: движение вперед, назад, вправо, влево, вверх, вниз, по кругу. Их надлежит ЗАКЛАТЬ, то есть обуздать и некоторым образом умертвить и рассечь тело в некоем месте. Мы также понимаем семь ОВЕЦ как семь членов тела, а именно, две руки, две ноги, голова, грудь и срамное место[551]. Ведь под овцами мы справедливо понимаем тела, склоненные к земле и неразумные, не обладающие никакой зоркостью мышления, в то время как под козами, бредущими ввысь и зорко видящими, во многих местах понимаются души, созерцающие высокое и ясно его различающие[552]. Следует заклать овец прежде, чем мы придем в храм, то есть прежде, чем мы приступим к искусствам, обуздать и умертвить плотские члены, и от СТАДА НЕТРОНУТОГО, то есть от неиспорченного множества помышлений. ОТОБРАННЫХ ОВЕЦ: главные члены.
Иначе мы можем понять это так, что семь быков, возделывающих землю, суть семь добродетелей, изнуряющих плоть, а семь овец — семь добродетелей простоты и кротости. Семь добродетелей, изнуряющих плоть, это воздержность, умеренность, трезвость, непорочность, бережливость, скромность, стыдливость. Воздержность — не упреждать установленного часа трапезы. Умеренность — властью рассудка удерживать неумеренное стремление к еде. Трезвость — обуздание чрезмерности в питье. Непорочность — самообладание, сдерживающее движение сладострастия управлением разума. Бережливость — не превышать меры в насыщении. Скромность — умеренность в убранстве тела и в украшениях. Стыдливость — удерживать позорные и излишние слова. Это семь быков, пашущих землю, то есть удручающих плоть. Их подобает ЗАКЛАТЬ, то есть посвятить и принести, и от СТАДА НЕТРОНУТОГО, то есть от чистого множества добродетелей.
Семь других, потому называемых овцами, что относятся к простоте и кротости, суть следующие: невинность, дружелюбие, согласие, благочестие, набожность, любовь, человеколюбие. Невинность — это чистота духа, отвращающаяся от причинения любой несправедливости. Дружелюбие — это взаимное благоволение в отношении равного. Согласие — это добродетель, связывающая сограждан и соотечественников в общности установленного права и добровольного сожительства. Благочестие — благодаря чему благожелательная услужливость и усердное почтение воздаются связанным по крови и по отечеству. Набожность — та, что совершает попечение и справляет обряд для некоей высшей природы, которую называют божественной. Любовь — это благоволение в отношении низших. Человеколюбие — это то, что поднимает дух над враждебностью к притеснителям. Этих овец разумение понуждает принести в жертву.
[40-44] ОБРАТИВШИСЬ[553]: Сивилла обращается к Энею, когда разумение побуждает дух к чему-то иному. МУЖИ: так как они мужественно действуют. ТЕВКРОВ: по совершении такого жертвоприношения ЖРИЦА (ибо она открывает божественное) ЗОВЕТ ТЕВКРОВ В ВЫСОКИЕ ХРАМЫ, то есть приглашает усердных к философским искусствам. ВЫСЕЧЕН: Вергилий излагает топографию, аллегорически описывая философию, так как говорит, что к ней Сивилла призывает Энея. В СКЛОНЕ: некоей части ЕВБЕЙСКОИ СКАЛЫ, то есть философии, ВЫСЕЧЕН, то есть отделен, ГРОТ, то есть глубина. Скалами называется философия — не само знание, а искусство. Философские искусства потому именуются скалами, что они несокрушимы. Ведь философские искусства обладают такой целостностью, что ни одно их положение не может быть ошибочным. Потому Боэций говорит: «одежды философии, созданные из нерасторжимого материала»[554]. Эти скалы именуются евбейскими, поскольку находятся на Евбее, то есть в знании[555]. Часть евбейской скалы, то есть часть философских искусств, — теоретическая, другая часть — практическая. Та часть философии, то есть теоретическая, таким образом высечена, то есть отделена в себе. Она делится на теологию, математику и физику. Теория рассматривает то, чего практика исследовать не может, то есть бестелесное. И так как есть три рода бестелесных вещей, то и три вида теоретического созерцания. Первый род бестелесных вещей — совсем удаленный от тел: в этом роде Творец, Его премудрость, мировая душа, ангел, и все это теория рассматривает посредством своего первого вида, теологии, почему она так и названа, теология, то есть рассуждение о божественном. Второй род — то бестелесное, которое касается тел, в отношении множества и величины; это рассматривает второй вид теории, математика. Третий вид теории постигает третий род бестелесного, то есть физика — природу вещей. Теология созерцает незримые сущности, математика — зримые количества зримых вещей, физика — незримые причины зримых вещей. Таким образом, теория высечена в три вида и уходит в грот, то есть в глубину. Высокой и глубокой именуется философия: высокой, как выше сказано, в сравнении с поэзией и прочими искусствами[556], или же высока она потому, что созерцает божественное; глубока — поскольку оказывается неисчерпаемой. Теория же потому называется пещерой Сивиллы, что Сивилла, то есть разумение, есть постижение тех вещей, что созерцаются теорией, и в этой теории находится постижение божественного, то есть разумение. ГДЕ: подле грота. Входы в грот суть науки, преподаваемые наставниками; их СТО, поскольку они бесчисленны. Ведь каждое учение каждого из стоиков, перипатетиков, платоников, пифагорейцев и всех прочих есть некий вход в философию. УСТИЙ: это эпексегесис[557]. СТО: несметные. ОТКУДА: от этих устий. ГОЛОСОВ: то есть познаний. Следует заметить, что в этом месте указано двойное служение мудреца, а именно — давать совет просящим и наставлять не просящих. Совет, данный просящим, Вергилий обозначает словом ОТВЕТОВ, наставление не просящих — ГОЛОСОВ.
[45-47] ПОРОГУ[558]: желанию познавать. ДЕВА: так как она не касается никакой нечистоты. СУДЬБЫ: Судьба — это временной исход предвиденных дел[559]; мы читаем, что Судеб три[560], и имена и занятия у них подобающие. Одна из этих богинь — Клото, что переводится «призывание»; ее занятие — держать прялку. Под ней мы понимаем порождение. Порождение — это вход в сущность, то есть в начало сущности вещи, и оно именуется призыванием сущности, поскольку призывает вещь от небытия к бытию. Держит прялку, так как поддерживает начало человеческой жизни, от которого ведется череда всей жизни, как нить с прялки. Вторая — Лахесис, чье занятие — тянуть нить, то есть вести жизнь от начала. Она представляет собой изменение, то есть движение от одного возраста к другому, от меньшего к большему, от большего к меньшему. Например, когда человек родится, то происходит продвижение от меньшего к большему. Ведь члены, поначалу крохотные, с возрастом увеличиваются. И духовные способности он поначалу имеет не все: какой рассудок, какая память в младенчестве? А в юности их обретают, и так происходит движение от меньшего к большему, продолжающееся до возмужалости. А от возмужалости до старости постепенно совершается убыль и телесной силы, и духовных способностей, и таким образом движение от большего к меньшему, и потому это именуется Лахесис, то есть «изменение». Последняя — Атропос, чье занятие — перерезать нить, то есть оканчивать череду жизни, под которой мы понимаем разложение, то есть смерть. Поэтому она и зовется Атропос, то есть «без поворота», так как «плоть падет возникшая, не восстанет падшая»[561]. Следственно, ВОПРОШАТЬ СУДЬБЫ значит философски исследовать, откуда в вещах порождение, изменение и разложение. СЕ БОГ: Так как она убеждала спрашивать судьбы, то показывает, у кого. Ничего удивительного, что разумение говорит: «се Бог», ибо разумение есть постижение божественного.
[46-55] РЕКУЩЕЙ ПРЕД ДВЕРЬМИ[562]: научающей перед входом. Говорится, что она увещевает перед дверьми, поскольку таким увещеванием разумение побуждает вступающих войти[563]. ЛИЦО: та часть, по которой узнают личность. Лицо Сивиллы — это бесконечные действия разумения, то есть бесконечные понятия о бесконечных вещах. ЦВЕТ: красота. НЕ ТОТ ЖЕ: более того, бесконечен. Ведь чем больше из нее почерпают, тем она кажется прекраснее и так сообразно способности разных людей обладает бесконечной красотой. ВОЛОСЫ: тонкие суждения, как бы нежные власы. НЕ УБРАННЫЕ: не окрашенные. Ведь разумение, обладая природной красотой, не ищет украшения в риторических расцветках. Ведь если кто обращается к созерцанию бестелесного, как, например, к математическим теоремам и теологии, то есть божественному писанию, где наипаче действует разумение, то едва ли найдет там украшение расцветок. Риторические украшения изобретены, чтобы украшать риторические или поэтические, а не философские речи, коих украшением служит их безупречность. ГРУДЬ разумения — грудь, в которой пребывает разумение; ЗАДЫХАЕТСЯ от жара и желания познавать. НЕИСТОВСТВОМ: Прилежное занятие, или досуг, называется неистовством, потому что таковым считают его невежды. ДИКИМ, то есть суровым. Дикость — это порок, смежный с добродетелью суровости, и потому упомянут здесь вместо суровости. НАБУХАЕТ: изобилует. ВЫШЕ: Так как она вела речь на человеческий лад, а теперь намеревается говорить на божественный, то кажется выше. Как Боэций, описывая философию, говорит, что стать ее переменчива — «ведь она то охватывалась общей всем людям мерой, то касалась небес»[564] — так и в этом месте надо понимать о Сивилле. Общей всем людям мерой охватывается философия и разумение, когда объясняет то, что открыто чувствам. Ведь разумение, как говорит Боэций[565], охватывает все то, что охватывают низшие познания духа, то есть чувство, воображение и рассудок. Чувство потому именуется общей людям мерой, что оно общее всем одушевленным существам. А неба касаются, когда созерцают божественное. Итак, Сивилла — человеческая, когда она постигает чувственное или подлежащее рассудку; а выше она, то есть божественная, когда постигает то, чего человеческая природа ни чувством, ни рассудком не воспринимает. Таковы, доподлинно, понятия о божественном и о будущем исходе дел. Когда она собирается их возвестить Энею, то кажется выше. Ведь она предсказала будущие войны, как мы объясним в подобающем месте[566]. ЗРИТСЯ: Она казалась. НЕ ПО-СМЕРТНОМУ ЗВУЧИТ, то есть не человеческое вещает: она рассказывает прошлое, настоящее и будущее, а так как разумение открывало ему будущее, то вещало не человеческое, а божественное. Ведь таким порядком будет излагаться божественное, поскольку знать и возвещать будущее — это свойство божественное. Поэтому предведение будущего называется дивинацией, то есть «божественным знанием».
ОВЕЯНА: воспламенена БОЖЕСТВОМ: Божество именуется как бы «манием бога»[567]. А манием, то есть божественной волей, воспламеняется разумение, так как без этой воли разумение не подступится к таким предметам. ПРИБЛИЖАЮЩИМСЯ. Больше знать значит приближаться к Богу. МЕДЛИШЬ: Разумение побуждает Энея приносить обеты, то есть просьбы и мольбы. Как говорит Платон в «Тимее»[568], в величайших и малейших делах следует призывать божественную помощь. Ведь если не позволит божественный дар, человеку не достичь познания. ВХОДЫ ПОТРЯСЕННОГО ДОМА: двери искусств, то есть различные учения. НЕ РАЗВЕРЗНУТСЯ: то есть не станут известны прежде обетов; ведь если кто не желает учиться[569], то духа, учащего внутри, не имеет, а если нет наставляющего внутри, впустую трудится язык учащего. УМОЛКЛА: завершив увещевание. Ни к чему не призывает разумение сильнее, чем чтобы мы желали блага и добивались желаемого мольбою.
[56-57] О ФЕБ[570]: Молитву Энея вслед за Сивиллиным понуждением следует скорее понимать буквально, хотя в какой-то мере она относится к прикровенному смыслу. СОСТРАДАВШИЙ: Феб при помощи Нептуна воздвиг город [Трою]. Ведь Лаомедонт благодаря своей мудрости ее основал и благодаря слиянию морей стяжал себе торговлей много нужного. ДАРДАНСКИЕ: В книгах поэтов написано, что Аполлон рукой Париса умертвил Ахилла. Дарет Фригийский пишет[571], что по смерти Гектора греки и фригийцы взяли долгое и прочное перемирие, так что фригийцы могли выходить к данайскому стану, а данаи — входить в город. Случилось, что в день, как фригийцы справляли ежегодные поминки по Гектору, Ахилл вместе с Антилохом, Несторовым сыном, вошел в город, чтобы видеть жертвоприношение, и, увидев там царскую дочь Поликсену и полюбив ее, обещал, что если ему ее отдадут, он уведет войско в Грецию или будет помогать противу греков. Гекуба, хитрейшая женщина, попросила беседы с ним в Аполлоновом храме, во время которой Парис, спрятавшийся с множеством людей за изваянием Аполлона, в отмщенье за брата послал стрелу и убил Ахилла; потому говорится, что Аполлон рукой Париса убил Ахилла. Если уразумеем это аллегорически, то поймем под Фебом Самого Создателя, присно сострадавшего трудам Трои, ибо Он делает так, что труды тела проходят, и питает тело Своими благодеяниями. Он также убил Ахилла рукою Париса. Ахилл — как бы acherelaos, то есть «тяжелая печаль»: ведь а значит «без», chere — «веселье», a laos — «камень». А Парис собственно толкуется как «чувство»[572]. Стрелы Париса — это лучи двух глаз, коими убит Ахилл, то есть уничтожена печаль.
[58-62] ВОДИТЕЛЬСТВОМ[573]: защитой. МОРЯ: волнения временных вещей и плотские влечения, ОМЫВАЮЩИЕ ЗЕМЛИ: обходящие тела, преданные земному. ПЛЕМЕНА МАССИЛОВ: множества пороков. НИВЫ: члены тела. СИРТАМИ: притягательными опасностями. Ведь Сирты — это водовороты, под которыми мы понимаем пороки. ИТАЛИИ: возрастания; УБЕГАЮЩЕЙ: ведь никто в этой жизни не может достичь высшего возрастания. ДОСЕЛЕ ТРОЯНСКАЯ ФОРТУНА: судьба плоти; здесь тмесис[574].
[63-64] ПЛЕМЯ[575]: духовные способности, чьи дома во граде Троянском, то есть в теле: в передней ячейке остроумие, в средней рассудок и прочее. Дома духовных способностей мы обозначили выше[576]. БОГИ И БОГИНИ: добродетели и знания, или богини Паллада и Юнона. Ведь написано, что три богини, Юнона, Паллада и Венера, пришли к Парису, дабы он рассудил, какой из них причитается золотое яблоко[577]. Под Палладой мы понимаем созерцательную жизнь, под Юноной — деятельную, под Венерой — наслаждение, под золотым яблоком — высшее благо, как из-за материи, так из-за формы: из-за материи — поскольку как золото превосходит все металлы, так это благо — все иные; из-за формы — поскольку как эта форма не имеет ни начала, ни конца, так и это благо. Справедливо именуется оно яблоком, ибо от честного труда ждут плода. Но это яблоко — предмет спора, какой из богинь его взять. Ведь одни предпочитают созерцательную жизнь, как философы; другие — деятельную, как политики; иные — сластолюбивую деятельной и созерцательной, как эпикурейцы. Парису кажется красивее Венера, ибо чувство ценит созерцание и действие ниже наслаждения, и за это Паллада и Юнона мстят Трое. Ведь для чувства прекрасно — утопать в наслаждениях, и тягостно для плоти — созерцать или действовать. НЕНАВИСТЕН: то есть противится.
[67-68] ЦАРСТВА[578]: добродетели, в коих царит дух. СУДЬБАМИ: то есть исходами дел. В ЛАЦИИ: то есть возрастании; ведь одно и то же — Лаций и Италия. ТЕВКРАМ: духовным способностям. БОГАМИ: в буквальном смысле — Минервой и Кибелой, коих он принес в Италию. Минерва, как бы «среднее» или «внутреннее помышление», есть мудрость, чья обитель в мозге. Ведь есть три вещи, делающие мудрость совершенной: остроумие, то есть способность открывать; рассудок — способность распознавать открытое; память — способность сохранять. В мозгу же есть три ячейки, которые иные называют желудочками: первая, передняя, в которой упражнение остроумия; вторая, средняя, в которой способность рассудка; третья, задняя, в которой способность памяти[579]. Поэтому премудрость называется внутренним помышлением. А имя Кибелы — как бы cubele, то есть «плотная земля», единственная из четырех стихий плотная. Это оттого, что она окружена тремя остальными, то есть водой, воздухом, огнем. Плотному свойственно быть окружаемым и сжимаемым, поэтому огонь, ничем не окружаемый, разрежен и тонок, а воздух, сжимаемый огнем, более густ; вода же, сжимаемая ими обоими, то есть огнем и воздухом, еще гуще; а земля, сжимаемая всеми тремя, то есть водой, воздухом, огнем, гуще всего, то есть плотна[580]. Поэтому Платон в «Тимее» говорит, что нет никакой плотности без земли[581]. Из-за камней и высоких зданий [на земле] говорится, что эта богиня [Кибела] носит венец с башнями[582]. Она — мать Цереры, Вакха и Палес. Ведь Церера — это природная сила, производящая злаки; Вакх — природная сила земли, производящая вино; Палес — сила земли, производящая пастбища. Минерву и Кибелу, то есть упражнение мудрости и земледелие, согласно истории, принес в Италию Эней. Применительно к внутреннему разумению БОГАМИ именуются здесь внутренние способности духа, а БЛУЖДАЮЩИМИ — поскольку в первых возрастах они блуждали. ГОНИМЫЕ плотскими волнениями.
[69-70] Доселе были молитвы, а далее он обещает ФЕБУ[583], то есть мудрости, и ТРИВИИ, то есть красноречию, ХРАМЫ, то есть сбережения памяти. ИЗ МРАМОРА: он отмечает происхождение памяти. Ведь остроумие и память разного происхождения. Остроумие огненной природы, а память происходит от холода[584]. Ведь всякая быстрота приобретается от огня, почему сангвиники, как мы видим, хотя и тучны, но быстры. А остроумие — это быстрота в улавливании познаваемого, и происходит оно от тепла. Напротив, память — медлительность и удержание познанного. Ведь всякая медлительность происходит от холода. Это различие в происхождении аллегорически отмечает Марциан[585], когда говорит, что Урания пребывает в апланоне, то есть способность улавливать — в огне, а Полигимния — в Сатурне, то есть великая память — в холоде[586]. Это же отмечается там, где говорится: ХРАМЫ ИЗ МРАМОРА, то есть сбережения памяти — от цепкого холода.
[71-74] ТЕБЯ ТАКЖЕ[587], о разумение. ЧЕРТОГИ: глубокие хранилища. В НАШЕМ ЦАРСТВЕ: пока мы будем царить, властвуя над пороками. ЗДЕСЬ: в этих хранилищах памяти. ЖРЕБИИ: прорицания. ТАЙНЫЕ СУДЬБЫ: сокровенные божественные установления. ИЗРЕЧЕННЫЕ: тобою открытые. А как они будут открыты, явствует из дальнейшего. НАРОДУ: содружеству. Ведь все, что она скажет Энееву духу о грядущих вещах, скажет также его сотоварищам, то есть духовно живущим. ИЗБРАННЫХ: чистых от пороков. БЛАГОДЕТЕЛЬНАЯ: поскольку она от божественной субстанции и постигает божественное. МУЖЕЙ: Следует заметить, что мужи, а не отроки, не юноши и не старцы, посвящены разумению. В первых возрастах — избыток тепла, а в старости — избыток холода и влаги. В мужеском же возрасте есть умеренность, и потому первые возрасты не разумеют из-за чрезмерной мягкости, а последний — из-за чрезмерной жесткости; а умеренный мужеский возраст разумеет. Поэтому Платон говорит, что человеческий возраст подобен воску, который, будучи слишком жёсток или мягок, не принимает оттиска; если же умеренный, то оттиснутые черты в нем держатся.
[74-76] ЛИСТАМ[588]: непостоянным и скитающимся учителям, которые бродят и блуждают. ПЕСЕН: твоих наставлений. ВЕТРАМ: порокам непостоянства. Сивилла предает песни листам, поскольку разумение наставляет нас своими наставлениями через непостоянных учителей. САМА же она поет, когда научает нас своим вдохновением. ПОЙ: вдохновляй. КОНЕЦ: ведь этого одного взыскует дух — разумения.
[77-82] НО ФЕБА[589]: Начинает показывать, как она себя ведет, а потом — какое будущее предсказывается разумением. ПРОРОЧИЦА Феба, так как она открывает философские предметы. ЕЩЕ НЕ ТЕРПЯ: еще не успокаиваясь: ведь чем больше знает, тем больше жаждет. НЕИСТОВАЯ: так как касается небесного[590]. В ГРОТЕ: в глубине ума. БЕЗУМСТВУЕТ: трудится или прилежно учится. Ведь прилежно учиться — как бы безумствовать. Отсюда определение: прилежание есть пылкая склонность духа делать что-либо с величайшим желанием. БУДТО МОЖЕТ ИСТОРГНУТЬ из ГРУДИ: чтобы выслать из ума через научение. ВЕЛИКОГО БОГА: Феба, то есть мудрость. Разумение видит, что, наставляя других, само увеличивается, и потому упрашивает мудрость, ибо видит, что мудрость, гнушаясь удерживающим ее алчным владельцем, ускользает, и потому Соломон наставляет: «Сын мой, пусть изливаются источники твои наружу»[591]. ИЗНУРЯЕТ: Наполняет ее, «и кто напояет, сам напивается»[592]. БУРНЫЕ УСТА, ДИКОЕ СЕРДЦЕ УСМИРЯЯ, то есть удерживая избыточность сердца и уст. ОБРАЗУЕТ: придает вид и наставляет, стесняя, то есть удерживая от недозволенного. СТО ДВЕРЕЙ ДОМА: несчетные философские учения. Несут: предлагают ПО ВЕТРАМ: в делах временных.
[83-86] О НАКОНЕЦ[593]: Разумение являет духу, сколько он должен претерпеть, когда придет к возрастанию добродетелей и знаний. МОРЯ: мира или плоти. Или же под морем мы разумеем временную жизнь, так как ее тревожит насильство ветров. А под ветрами мы разумеем две временные фортуны, благополучие и неудачи, кои быстро приходят и, быстро пройдя, мимо идут, и в разные стороны увлекают корабли, то есть желания, и ведут умы людские, в этом море плавающие, к кораблекрушениям пороков. Поэтому Боэций называет их земными дуновеньями[594]. Также под морем мы разумеем временную жизнь по такому сходству: в море буря начинается от глубины и простирается ввысь. Ведь влажность земли, то есть природный пар, исходя от земли, сперва волнует дно, и от этого волнения тюлени, спящие на дне, пробуждаются. Когда они выходят на поверхность моря, устрашаются мореходы, зная, что на дне уже началась буря[595]. И во временной жизни страсть и несчастье от начала ее до конца простираются. НА ЗЕМЛЕ: в плотности добродетелей. ТЯЖЧАЙШИЕ: Ведь хотя в плотских похотях много опасностей для духа, добродетель в своей прочности столь крута и трудна, что ее насилу выдерживают. ЛАВИНИЯ: царство трудов. ДАРДАНИДЫ: способности духа. ЗАБОТУ: страх. НЕ ВОЗРАДУЮТСЯ: ведь когда в трудностях и крутизнах добродетели и средь нападений пороков дух вновь обращается к усладам прежних влечений, всего больше жалеет он о своем честном намерении. ВОЙНЫ: Так как будущие дела, которые она возвещает, излагаются в остальных книгах, их истолкование мы пока отложим. В этом месте достаточно знать, что разумение пророчит духу, поспешающему к добродетели и мудрости, будущие войны с пороками, чтобы, когда дойдет до этого, он сносил их мужественнее. «Меньше вреда от того, что мы угадали заране»[596]. По той причине оно предвозвещает ему будущее, чтобы он не подошел [к этим войнам] в расслабленной безмятежности небрежения и чтобы готовился их претерпеть.
[98-100] В ТАКИХ[597]: До этого места было пророчество разумения. ИЗ СВЯТИЛИЩА: из тайника ума. УЖАСНЫЕ: так как предузнанные нападения пороков устрашают дух. ОКОЛИЧНОСТИ: так как она сулит то благополучие, то несчастья; или ОКОЛИЧНОСТИ — как бы двусмысленности, то есть изречения, окутанные покровами. ИЗ ГРОТА: из ума. ОТЗЫВАЕТСЯ: повторяет, чтобы закрепить в памяти. ТЕМНОТОЮ: покровами. ИСТИНУ: Прячет истину за покровами. Ведь разумение преимущественно научает божественному; а покровы преимущественно подобают божественному, ибо, по словам Макробия, божественное следует прикрывать тайными ходами слов[598]. Поэтому Платон и другие философы, когда говорят что-нибудь о душе и об иных теологических предметах, облекаются покровами, как Марон в этом сочинении.
[100-105] УЗДУ[599]: остережение. СТРЕКАЛО: побуждение. Ведь мудрость понуждает дух к исследованию божественного и влечет его к тайнам. ЯРЯЩЕЙСЯ: Разумение почитают ярящимся, поскольку оно превосходит человеческую способность в исследовании божественного и в предсказании будущего. Ведь у людей в обычае — чего в себе не чувствуешь, считать невозможным, а что чувствуешь — возможным. Поэтому Саллюстий говорит: «Что каждый находит в себе, то принимает спокойно; если же что-то выше него, он принимает истинное за ложное»[600]. ЯРЬ: пророчество. ДУШОЮ: различением.
[106-109] ОДНОГО[601]: Ведь разумный дух не ищет ничего другого, лишь познать Творца через познание тварей. ВРАТА, которыми мы вступаем в преисподнюю, то есть в область тленного, есть земное проживание, в коем мы рождаемся. ЦАРЯ: Мы сказали, что этот царь — земля, и назывался он Дитом, так как на земле находятся все богатства[602] — и деньги, и сокровища, и поместья, и утварь, и украшения. Поэтому Боэций говорит:
все, что тешить ум и будить способно,
пестует земля в глубине пещерной[603].
МГЛИСТОЕ БОЛОТО Леты. Ведь беспамятство помрачает ум. Выше сказано, что Лета — это беспамятство, Стикс — ненависть, Флегетон — жар гнева, Ахерон — печаль. Эти четыре реки в преисподней освежают преисподних обитателей, так как в этой области смертные оживляются, когда пьют из этих четырех. Из Леты пьют все забывчивые, из Стикса — ненавидящие, из Флегетона — гневливые, из Ахерона — печальные.
ПОЙТИ: Мы уже показали в пятой книге, что в преисподнюю следует спуститься, чтобы увидеть Анхиза, хотя он и возвышен над всеми, ибо познание творений приводит к созерцанию Творца. ОЧИ: созерцание. ЛИК: присутствие. Сперва в этой жизни идут к созерцанию, а в другой — к лику, то есть к видению лицом к лицу[604].
НАСТАВЬ: ведь это — дело разумения. НА ПУТЬ: восхождение через познание творений. Первая степень — от неодушевленных к живым, но нечувствительным, как, например, от камней к травам и деревьям; вторая степень — от этих к чувствующим, но неразумным, то есть от деревьев к несмысленным животным; третья степень — от неразумных животных к животным разумным, то есть к людям; четвертая же степень — от людей к небесному. Ведь разумение видит, что человек, хотя с бессмертною душою, но по телесной природе разрушается, и потому восходит оно к небесному, взыскуя большего, и там находит, что ангел больше человека, так как бессмертен, бестелесен, всякому плотскому заражению чужд. Пятая степень — от ангела к Творцу. Ведь когда разумение заключает, что ангел выше прочих тварей, то еще ищет что-то выше него, ибо видит, что у ангела есть начало. Так по порядку творений совершается путь к Творцу. ДВЕРИ: познание тварей. РАСПАХНИ: открой. В этом месте содержится гистерон протерон[605], ведь сначала надо открыть дверь, а потом — восходить на пути. Но по указанным степеням Эней никак не взойдет, если не будет ему вождем Сивилла.
[110-117] ЕГО[606]: он уговаривает ее от своего лица, приступая к просьбам. ПЛАМЯ: пожары похоти. ДРОТЫ: нападения пороков. НА ПЛЕЧАХ: в помышлениях. ВРАГА: хотевшего его похитить, то есть порока. СОПРОВОЖДАВШИЙ: защищая. МОРЯ: влечения. ПУЧИНЫ: волнения временных вещей. УГРОЗЫ: нападения. НЕБА: ветров, то есть пороков. Или же УГРОЗЫ НЕБА — заблуждения духа. СНОСИЛ: прощением. НЕМОЩНЫЙ: ведь он немощен в тех вещах, где больше порока, чем добродетели. СВЕРХ сил или заслуг СТАРОСТИ, поскольку он вечен. МОЛИЛ: благочестиво побуждая. НАКАЗЫ: понуждающие веления: когда Анхиз его увещевает, когда влечет его, словно не желающего, «и к мольбам прибавляет угрозы державно»[607]. ОТЦОМ: ведя меня к тому, чего он сам желает. ТЫ МОЖЕШЬ: показав, в чем его долг, в мольбе он показывает возможность его исполнения. ВСЁ: ведь она ведает божественное и человеческое.
[118] ГЕКАТА[608] — богиня, имеющая сто сил[609]; о ней говорят, что это луна, оказывающая влияние множеством способов. Под ней мы понимаем здесь божественную премудрость, которая названа Гекатой, то есть «сотней сил», так как содержит в себе понятия бесконечных вещей. Она верховенствует над разумением в нижнем мире, поскольку ставит его над временными вещами, так что оно в совершенстве познает их и переходит за их пределы, постигая божественное. По свидетельству Боэция, разумение схватывает всё, что могут постичь низшие способности духа[610]. Ведь есть четыре способности духа, и высшие постигают всё, что низшие, но не наоборот.
«Рощами» Вергилий называет временные блага, так как у них есть три качества, подобные качествам рощи. Как рощи темны из-за отсутствия солнца[611], так временные блага — по недостатку рассудка. Как рощи по множеству и разнообразию дорог бездорожны, так временные блага бездорожны по различию путей, кои кажутся ведущими к высшему благу, хотя на деле к нему не ведут. Аверном именуется роща без весны (sine vere), то есть как бы без отрады: так и временные блага без истинной отрады.
[119-120] ЕСЛИ СМОГ[612]: Эней убеждает ее примером. Об Орфее мы читаем, что он был сыном Аполлона и Каллиопы и обладал кифарой, которою увлекал камни и деревья, останавливал потоки, укрощал зверей. Его женой была Эвридика, к которой, когда она скиталась по лугам, воспылал любовью пастух Аристей; убегая от него, она наступила на змею и, ужаленная, умерла от яда. Подвигнутый скорбью, Орфей спустился в преисподнюю, чтобы вывести свою супругу, очаровал повелителей теней и получил назад жену на таком условии, что он не должен оглядываться. Он оглянулся и потерял ее. Под Орфеем мы понимаем мудреца и красноречивого. Поэтому он зовется Орфеем, как бы огеа phone, то есть «добрый голос»[613]. Он именуется сыном Аполлона и Каллиопы, то есть мудрости и красноречия: ведь мудрец и красноречивый есть сын мудрости и красноречия. Каллиопой же, то есть «наилучшим голосом», именуется красноречие, так как оно делает голос витийственным. Он обладает кифарой, то есть риторической речью, в которой различные расцветки звучат, словно разные струны. Ее услада побуждает ленивых к честным деяниям, нестойких — к стойкости, свирепых умягчает, и потому говорится, что она увлекает камни, останавливает потоки, укрощает зверей. Эвридика, то есть природное вожделение, — его супруга, то есть сопряжена с ним по природе[614]. Ведь никто не существует без своего природного вожделения. Поэтому в стихах читается, что есть некий гений, природный бог человеческой природы, который рождается и умирает с человеком, посему Гораций говорит:
Бог он природы людской, умирающий одновременно
С каждым из нас[615].
Под ним мы понимаем природное вожделение, которое господствует в человеческой природе и именуется Эвридикой, то есть «желанием блага»[616], ибо оно дано, чтобы желать блага. Оно гуляет по лугам, то есть блуждает по земным вещам, которые только зеленеют — и тотчас сохнут, ибо как цвет сельный, так слава мирская[617]. Когда по ним блуждает Эвридика, ходя здесь и там, в нее влюбляется Аристей. Аристей же толкуется как «божественная добродетель»: ведь ares — «добродетель», откуда Ареопаг, «поместье добродетели», a theos — «бог». Божественной же добродетель называется потому, что она — то божественное, что есть в человеке. Ему приписываются занятия пастуха, поскольку должность добродетели — охранять стада, то есть множества помышлений, речей, поступков. Хочет Аристей сочетаться с Эвридикой, то есть добродетель хочет соединить с собой вожделение, чтобы искало вожделение одного лишь блага, а от зла отвращалось. Эвридика, убегая от Аристея, на лугу наступает на змею, то есть в этой земной жизни касается временного блага. Змеей (serpens) называется временное благо, так как оно пресмыкается (serpit) среди низших вещей и, хотя кажется красивым, вредоносно. Через ногу она получает змеиный яд, то есть через чувство — удовольствие от временного блага. Получив причину смерти, то есть удовольствие от временного блага, она влечется в преисподнюю, то есть ведется к временному, оставив небесное. Взволнованный из-за своей супруги, Орфей нисходит в преисподнюю, то есть к временному — через познание, дабы, узрев непрочность временных вещей, отвести от них свое вожделение. Он очаровывает владык теней, то есть обладателей временных благ. После долгого пения, то есть долгого упражнения мудрости и красноречия, он наконец получает обратно жену, то есть освобождает вожделение от всего земного, с тем условием, что потеряет ее, если посмотрит назад, то есть если снова обратится к вещам временным. Здесь отмечается это нисхождение Орфея. МАНЫ СУПРУГИ, то есть мертвое вожделение, которое умирает, когда удаляется от истинной жизни, то есть от небесного блага. ФРАКИЙСКУЮ, так как там, во Фракии, он процветал. ПОЛАГАЯСЬ: защищаясь. КИФАРУ: риторическую речь. СТРУНЫ: риторические украшения.
[121] ЕСЛИ БРАТА[618]: читается, что Кастор и Поллукс были братья, из коих Поллукс — бог, а Кастор — смертный. Чтобы смертность Кастора не была непрестанной, Поллукс, говорят, разделил с ним свою божественность и сошел в преисподнюю, чтобы тот взошел к вышним. Есть такие, кто толкует этих двоих как звезды, из коих одна из-за большего блеска, говорят они, обладает божественностью, а другая из-за слабейшего — смертностью. И когда Поллукс нисходит к нижней гемисфере, Кастор устремляется ввысь, и таким образом Поллукс нисходит в преисподнюю, чтобы Кастор взошел; и говорят, что «поочередная смерть» значит поочередный закат: ведь когда та заходит, эта появляется, и наоборот. Но лучше понимать под этими братьями дух и тело, из коих дух — разумный, бессмертный и таким образом бог, тело же смертное. Но дух временно терпит смертность тела, чтобы тело наконец обрело бессмертие. Ведь как по общности с телом дух населяет эту область смерти, так и тело по общности с духом вселяется в область жизни. ПООЧЕРЕДНОЮ СМЕРТЬЮ, то есть смертностью взамен. Ведь тело дает духу смертность временную, как дух дает телу вечное бессмертие.
[122-123] ТЕСЕЯ[619]: Тесей значит «божественный и благой»: ведь theos — это «бог», eu — «благой». Под ним мы понимаем разумного и добродетельного[620]. Он нисходит в преисподнюю нисхождением добродетели. АЛКИД толкуется как «крепкий и прекрасный»; под ним мы понимаем человека деятельного, который прекрасен славою своих деяний[621]. Посему Геркулес зовется как бы «славой тяжбы»: her — «тяжба», cleos — «слава»[622]. И он нисходит тем же нисхождением, как будет сказано далее.
[124-131] АЛТАРЬ[623]: добродетели духа, на коих и фимиам и дары, то есть молитвы и благие дела Богу, в жертву приносятся. КРОВИ: рода. ЛЕГОК: так как открыто показывает природу смертных: нисходить в преисподнюю легко, но возвращаться трудно. Ведь всякий может низойти к временным вещам через пользование и познание, но вернуться может далеко не каждый. Поскольку все полно соблазнами, а человеческая природа чрезмерно немощна и поддается порокам, легко быть там удерживаему; но меж тем как несметны нисходящие, есть три рода возвращающихся: те, коих любит Юпитер, коих высоко воздвигает добродетель, кои суть полубоги. Юпитер, как бы «отец закона» (iuris pater), или как бы «помогающий отец» (iuvans pater)[624], или же Юпитер (Iovis), как бы yavis[625], то есть «всеобщая сила» (universalis vis), — это высший бог. О них говорится, что он тех особенно любит, кого непобежденными выводит из временных вещей, как Павла. НОЧИ: неведение. ДНИ: ведение. ШАГ: желание. ВЕТРЫ: ясность. Подземные ветры — временные блага, верхние — вечные. ТРУД: трудность. ДЕЛО: польза. Вернуться — трудно и полезно, оставаться же — легко и бесполезно. ПЛАМЕННАЯ: огненная, устремляющаяся ввысь, как огонь. А порок, напротив, земляной, то есть смотрит вниз. Таким образом, доблесть огненная, что наделяет пылкостью любви к Богу, что ведет ввысь, что делает человека способным к вышнему жилищу и сносящим его. Посему никто не может там вселиться, если сперва не обретет доблесть. Поэтому Лукан говорит:
Маны полубогов живут, коим огненна доблесть,
Жизнь непорочно свою проведшим, эфир позволяет
Нижний сносить[626].
БОГАМИ РОЖДЕННЫЕ: сыны Аполлона — мудрые, сыны Каллиопы — красноречивые, сыны Юпитера — разумные. Это полубоги, то есть душою разумные и бессмертные, телом смертные[627].
[131-135] ЛЕСА[628]: на вышеуказанном основании — временные блага[629]. КОЦИТ переводится как «плач». Ведь эта река так окружает все, что никто не нисходит в преисподнюю иначе как через реку. Кто идет в преисподнюю по природному нисхождению, тот пересекает эту реку. Ведь когда родится человек, испускает крик: это происходит оттого, что он страдает, выйдя из теплого и влажного чрева на сухую и холодную землю[630]. Потому ему тут же готовят теплую и влажную ванну. Равным образом, кто нисходит по нисхождению добродетели, пересекает Коцит: видя столь великую непрочность во временных вещах, он плачет, когда видит людей столь преданными этой непрочности. Равным образом, кто нисходит по нисхождению порока или по некромантическому обряду, пересекает Коцит, так как плачет, о своем преступлении творя покаяние или терпя за него наказание. Итак, хотя четверо ворот ведут в преисподнюю, то есть природа, добродетель, порок, искусство, кто бы какими ни входил, перебирается через Коцит, и таким образом Коцит окружает все ИЗГИБОМ, руслом, то есть скорбью или страданием. ДВАЖДЫ — так как всякий нисходит в преисподнюю по природе единожды. ПРЕДАТЬСЯ: пойти навстречу.
[136-137] КРОЕТСЯ[631]: Прежде чем кто-нибудь сможет двинуться в преисподнюю, Сивилла побуждает его сыскать золотую ветвь, без которой не откроется путь в преисподнюю. Эта ветвь обретается на ДРЕВЕ ТЕНИСТОМ. Посмотрим, как это надо понимать. Ветвью прикровенно именуется все, что разделяется на разные части, как добродетели, пороки, науки. Таким образом, под ЗОЛОТОЙ ВЕТВЬЮ здесь разумеется философия, ибо как ветвь разделяется на другие ветви, так и философия, словно некий ствол, расходится надвое, на теоретическую и практическую, которые делятся еще на другие, как показывает прилагаемый рисунок:
Золотая же она потому, что под золотом понимается мудрость, отчего и написано, что четыре девы, то есть Эгле, Гесперия, Аретуза, Медуза, охраняли золотое яблоко; под этим понимается, что усердие, дарования, рассудок, память приносят мудрость[632]. Разумение увещевает Энея искать эту ветвь, дабы ему открылся путь в преисподнюю, ибо лишенному философии познание вещей не открывается.
Эта ветвь находится на древе. Древом Пифагор называл человеческую природу, которая расходится на две ветви, то есть добродетель и порок[633]. Ведь хотя поначалу она едина, потом одни направо, другие налево, то есть одни отходят к пороку, другие к добродетели. Это древо тенисто от плотской тяжести. Так как человеческая природа делится наподобие древа, здесь она именуется «древом», а у Пифагора изображается буквой Y, имеющей вид разветвленного древа. КРОЕТСЯ: в глубине ума. ЛИСТВОЙ: словесной расцветкой. СТЕБЛЕМ: мнением.
[138] ЮНОНЕ[634]: это богиня Эреба, Прозерпина, которую похитил Плутон; на полмесяца он отпускает ее к вышним, а другие полмесяца не позволяет ей от себя отлучаться. Она — дочь Юпитера и Цереры, то есть огня и влажности, которая именуется Церерой, как бы «творящей вещи»[635], и она же — Луна, которая именуется Прозерпиной, как бы «ползающей подле», поскольку она ближе других планет к Земле. Ее-то Плутон, то есть земля, похитил, так как земля, давая ей тяжесть, удалила ее от эфирных пределов. Ее Церера ищет с факелами, так как в огненном зное влажность требуется, чтобы предотвратить обгорание. На полмесяца она отпускается к вышним, а на полмесяца соединяется с супругом, так как полмесяца Луна видна в верхней полусфере, а полмесяца пребывает в нижней, оказываясь ниже Земли. Она — царица Эреба, а муж ее — царь, поскольку тяжесть земли и влага луны господствуют в тленной области и меж луной и землей заключается область переменчивости. Алтарь этой богини есть задняя ячейка памяти, где, как выше сказано, заведают памятью холод и медленность, происходящие от луны[636]. И говорится, что ветвь посвящена этой богине, потому что в оной ячейке философия вверяется памяти. ПРЕИСПОДНЕЙ ЮНОНЕ: преисподней царице; собственное имя употреблено вместо общего.
[139-148] РОЩА[637]: собрание временных благ. КРОЕТ: прячет. Ведь временные блага мешают проблеснуть красоте философии. ТЕНИ: образы блага. ЗЕМЛИ: земного блага. ТАИНИКИ: скрытую природу. ПРОНИКНУТЬ: через познание. СОРВЕШЬ: воспримешь в учении. СЕБЕ: на своем алтаре. ПРЕКРАСНАЯ: ясная. ПЕРВАЯ: Сивилла отвечает на возможные слова Энея: «уже сорвана ветвь». СОРВУТ: воспримут через научение. Ведь мудрость наставника не уменьшается из-за мудрости ученика. ВЕТКА: ум ученика, направляемый, как побеги, в разные стороны. ИТАК: поскольку надо иметь ветвь, надо рассудком и разумением искать, что надо делать, и поступать сообразно найденному. РУКОЮ: деянием. ОХОТНО: говорит мудрость: «Я любящих меня люблю»[638] СУДЬБЫ: божественные установления. СИЛАМИ: занятиями. ЖЕСТОКИМ ЖЕЛЕЗОМ: природной остротой ума.
[149-153] КРОМЕ ТОГО[639]: разумение убедило, что следует искать золотую ветвь; теперь убеждает сперва похоронить Мизена. Мизен Эолид был трубачом, который, состязаясь с Тритоном, был им убит. Прежде следует погрести его, а потом откроется путь в преисподнюю. Мизен нарицается как бы miso enos, то есть «тленная слава»; ведь miso значит «погребаю», enos — «слава»[640], под которою мы понимаем славу временную. Он из Эолийской области, так как
к славе пустой любовь надмевается с ветреным гласом[641].
Он несет трубу, то есть вздутие гордыни, и когда на ней играет, то есть когда хвалит кого-нибудь, призывает на брань. Мы сказали, что Тритон, морской бог, есть плотское удручение[642], которое тоже играет на трубе, то есть производит сетования. Мизен состязается с Тритоном, так как сомнительно, что больше призывает на брань, — возглашение хвалы, то есть напев Мизена, или голос сетования, требующий отмщения, то есть труба Тритона. Однако Тритон убивает Мизена, так как удручение плоти угашает желание славы. Положить Мизена в гробницу значит предать славу забвению, к чему склоняет разумение.
ПРЕЖДЕ: прежде нисхождения, ибо, по Фульгенцию, «кто не погребет пышность пустой славы, никогда не проникнет в тайны природы»[643]. И таким образом она сказала «кроме того»: помимо того, что надо найти ветвь, остается и другой труд. ТЕЛО: великость. ДРУГА: славы, которую ты доселе любил. БЕЗДЫХАННОЕ: смертное и тленное. ЛЕЖИТ: Ведь не касается вещей небесных, но простерто на земле. УВЫ: так как ты, следовавший за нею, НЕ ЗНАЕШЬ, что она тленна. СКВЕРНИТ: марает. МЕСТО: забвение. СКОТ: пороки.
[156-178] СКОРБНЫМ[644]: поскольку не находится никого столь совершенного, чтобы отлагать славу с радостью. ОЧИ: рассудок и разумение, дабы обрести ветвь. ЛИЦОМ: желанием. ПОКИДАЯ ПЕЩЕРУ: оставляя плоть. СЛЕПЫЕ: делающие человека слепым. ИСХОДЫ: благополучие и бедствие. ВРАЩАЕТ: исследует. Ведь когда дух начинает философствовать о временном благе, рассуждая о враждебной и благоприятной Фортуне, сперва он обращается к высшему благу как бы через некое сравнение противоположностей. Этот порядок соблюдает Боэций[645]. В УМЕ: в различении. ВЕРНЫЙ: поскольку усердие его не оставляет и им не оставляется. СТОПЫ: рассмотрение зримого и незримого. СТАВИТ: впечатывает усердием. РАЗЛИЧНОЙ: то к одному, то к другому переходя; ведь таково обыкновение обсуждающих. ПОГРЕБЕНЙИ: забвении. НА БРЕГЕ: при конце похоти. СУХОМ: от изобильной страсти. ГЕКТОРА: так как он стяжал славу благодаря своей безукоризненности. ГОРНОМ: хвалой. КОПЬЕМ: высокомерием. ЗЫБИ: волнения временных вещей. РАКОВИНОЙ: устами льстеца. БОГОВ: способности духа. СОСТЯЗАНИЯ: ведь он говорит, что лучше поет, то есть лучше убеждает, чем рассудок и прочие. СКАЛ: суровых и жестоких трудов. ВОЛНА: наводнение бедствия. ИТАК: поскольку он готовит АЛТАРЬ, то есть груду добродетелей. ГРОБНИЦЫ: забвения. ДЕРЕВА: деревьями, как мы сказали, называется все, что разделяется на виды. Под этими деревьями следует понимать добродетели, которые разветвляются на другие, как написано в Риторике[646]. ВОЗВЕСТИ ДО НЕБЕС: возвысить до небесных сущностей. Ведь эту груду добродетелей следует увеличивать, пока человек с ее помощью не коснется небес.
[179-189] ИДУТ В ДРЕВНИЙ ЛЕС[647], так как груду добродетелей невозможно возвести, если прежде не искоренить пороки, ибо
если нечист сосуд, что ни влей в него, тотчас прокиснет[648].
Потому сперва он показывает, как искоренять пороки, затем — как насаждать добродетели. ИДУТ ногами созерцания, то есть дарованием и усердием, В ЛЕС, в собрание временных благ, тенистое и непроходимое. ДРЕВНИЙ: от начала времени рожденный. ЛОГОВИЩЕ: обиталище, нечистое от испарения пороков. ГЛУБОКОЕ: впадающее в высокомерие[649]. ЗВЕРЕЙ: то есть людей, обращенных пороком в звериную природу. Ведь философия называет сластолюбивых свиньями, лживых лисами, болтливых псами, свирепых львами, гневливых вепрями, алчных волками, ленивых ослами[650]. Все они обитают во временных благах, тогда как «благих жительство на небесах»[651]. РУШАТСЯ: искореняются. СОСНЫ: Под этими четырьмя деревьями мы понимаем пороки, из-за их горечи и бесплодия. Поскольку, как выше сказано, деревья означают все, что расчленено в философии[652], под сладкими и плодоносными древами мы разумеем добродетели или знания, под горькими же — пороки или незнание. Сосны — деревья, колкие наверху, но гладкие в стволах; под ними понимаются пороки, сперва приятные, потом язвящие остриями покаяния и сознания. Ведь похоть, когда отступает, «убегая, сердце долгим уязвляет нам укусом»[653]. Эти пороки Боэций называет бесплодными шипами[654]. ЗВЕНИТ ПАДУБ: падуб — дерево, одетое твердой и нерассекаемой корой; под ним мы понимаем обиду духа, которая, когда порицающее наставление намеревается ее исправить, разражается защитными речами. Посему он говорит ПОРАЖЕННЫЙ ТОПОРАМЙ или иными наставлениями порицаемый. ТОПОРАМИ: попреками. ЗВЕНИТ: отзывается гулом попрека. ЯСЕНЕВЫЕ: этим возвышенным деревом он обозначает высокомерие. ДУБ: показав искоренение пороков, он изображает насаждение добродетелей. ДУБОМ ЛЕГКО КОЛЮЩИМСЯ он изображает любой порок, который можно разделить. Ведь есть пороки, которые, когда рассекаются, к добродетели обращаются: как от алчности, которая должна «обладать, чем должно и чем нельзя обладать», мы должны отделить одно от другого и, бесполезное отринув, удержать полезное; и в расточительстве следует разделить «давать то, что должно и что не должно». Итак, столь противоположные пороки благодаря рассечению, отбрасыванию негодного и избранию годного приводятся к единому среднему, то есть к «давать, что должно, и обладать, чем должно», то есть к благотворительности. Тем же образом все происходит в пороках трусости и безрассудства и во всех прочих парах противоположностей. Посему говорится: РАСКАЛЫВАЮТ КЛИНЬЯМИ, то есть суждениями различения. ЯСЕНИ: этими желуденосными деревьями обозначаются плодоносные добродетели. ПРИКАТЫВАЮТ: с трудом к себе влекут. С ГОР, то есть от божественных сущностей. Ведь под горами иногда понимается порок высокомерия, как здесь: «Горы, как воск, растаяли»[655], иногда же — разумные и божественные сущности, как здесь: «Горы окрест Иерусалима»[656] и здесь: «Гора возвысится превыше всех гор»[657].
СРЕДЬ ТАКОВЫХ: искоренения пороков и насаждения добродетелей. ТОВАРИЩЕЙ: философствующих. ОРУЖЬЯМИ: оружия, с коими на врагов нападают и товарищей защищают, суть три способности духа, а именно гневливость, вожделение, мужество[658]. ПРЕПОЯСЫВАЕТСЯ: ограждается кругом. Ведь когда вокруг Энея здесь благо, там зло, он выставляет гневливость против зла, в сторону блага ставит вожделение и на обе стороны — мужество; ведь с мужеством он вожделеет блага и нападает на зло. ПЕЧАЛЬНОМ: прилежном и озабоченном. ОЗИРАЯ: созерцая рассудком. МОЛИТ: молитвы суть его желания. ЕСЛИ: о если бы. УВЫ: он стенет о смерти Мизена, так как тот был его спутником, то есть скорбит о немощи тленной славы, ибо ее преследовал.
[190-203] МОЛВИЛ[659]: пожелал. ГОЛУБКИ: рассудок и добродетель. Рассудок есть природное знание о том, что следует совершать, а добродетель — добровольное исполнение этого знания. ПРЕД ОЧАМИ: пред взором проходят, так как предшествуют его созерцанию. С НЕБА СПУСТИЛИСЬ: от Творца через ангела в человека. СЕЛИ: избрали себе место. НА ЗЕЛЕНОЙ ЗЕМЛЕ: в живом теле. ВЕЛИЧАЙШИЙ: божественный. МАТЕРИНСКИХ: в историческом смысле голубки именуются птицами Венеры, поскольку они сластолюбивы: посему зовутся голубками, как бы «живущими в чреслах»[660]. Мать Энея, как выше сказано, есть согласие[661]. Итак, они материнские, то есть согласные, поскольку рассудок без добродетели празден, добродетель без рассудка невежественна. ВЕТРАМ: временным благам, по их непостоянству. РОЩИ, то есть скопления вещей. БОГАТАЯ ВЕТВЬ: мудрость, которая обогащает. ПОЧВУ: человеческую природу[662]. ТУЧНУЮ: обильную добродетелями. ОСЕНЯЕТ: Ибо мудрость так сияет, что человеческая природа в сравнении с нею выглядит немощной. В НЕНАДЕЖНЫХ: поскольку конец неведом. ДЕЛАХ: созерцаниях. БОЖЕСТВЕННАЯ: согласие. МОЛВИВ: пожелав этого. СТОПЫ СТАВИТ: чувства сдерживает. НАБЛЮДАЯ: тщательно примечая. ЗНАКИ: наставления или предостережения. СОБИРАЮТСЯ: продолжают. КОРМЯСЬ: получая прирост. Ведь [рассудок и добродетель] умножаются, если их упражнять. В ПОЛЕТЕ: в перемещении по высотам. ЗОРКОСТЬЮ: тонкостью зрения. ОЧИ: прилежание и дарование. ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЕЙ: разумных и добродетельных. ЗЕВ АВЕРНА: земной вход подлунной области. ПАХНУЩЕГО: зловонного, рассудка лишенного. Ведь там обнаруживается зловоние. Запах этой области есть тленная и подверженная порче природа. ПОДНИМАЮТ: возводят. СКОЛЬЗЯ: От небесного к земному обращаются, дабы познать одно через сравнение с другим. ДВОЙНОМ[663]: поскольку человеческая природа расходится, как распутье: поэтому у Пифагора она обозначается буквой Y[664]. Или же «двойное» из-за двух полов, или же потому, что она слагается из телесной и бестелесной сущности. ОТКУДА: с какового дерева. СИЯНИЕ: временное благо. НЕСОЦВЕТНОЕ: ведь мудрость бессмертна, а оно смертно; она нетленна, а оно тленно; она истинна, оно ложно. СКВОЗЬ ВЕТВИ ЗОЛОТА, то есть по видам философии, БЛИСТАЛО: делалось ясным или открытым.
[205-211] ОМЕЛА[665]: поэт как бы говорит «камедь»: ведь как эта текучая камедь проступает из внутренности дерева, так и мудрость, блистая из ума человеческого, выходит через научение или действие. В ЗЙМНЮЮ СТУЖУ: которая уплотняет этот сок, выходящий из недр. Так холодность старости, сдерживая пороки, сохраняет мудрость. ЛИСТВОЙ: так мудрость в действии зеленеет, ибо действие происходит от человека, как лист от дерева. Листья этого дерева суть дела, плоды же — вознаграждения. Эта омела НЕ ПОСЕЯНА: не произведена деревом. Как от земли по корням и глубокой сердцевине переселяется внешняя влага, так и мудрость от наставника через ум, речь и действие ученика блещет вовне. ШАФРАННЫМ ПЛОДОМ, то есть прекрасным воздействием мудрости. ОБВИВАЕТ: мудрость ограждает тела, имеющие круглую форму, то есть человеческие головы, поскольку находятся в них и пять чувств и прочие начала мудрости, то есть орудия дарования, рассудка и памяти[666]. ЛИСТВЕННОГО: плодоносящего. ФОЛЬГА: под золотой пластиной понимай философскую сентенцию, под нежным ветром — риторическую речь, которая именуется ветром. Ведь ветер — это возбужденный воздух. Всякий голос есть воздух, приведенный в движение природными орудиями. «Нежный», так как ласкает души слушателей. НА НЕЖНОМ ВЕТРЕ ШЕЛЕСТИТ, то есть в убедительной речи звучит, ФОЛЬГА, то есть философская сентенция, как это было объяснено. ЖАДНЫЙ: горящий любовью к мудрости. ОТЛАМЫВАЕТ: принимает в труде занятий. ПОД КРОВ: в ум.
[212-224] НА БЕРЕГУ[667]: в начале философствования. ПЛАКАЛИ: как Диоген, поскольку следовали тленным вещам. ПРАХУ: останкам. ВНАЧАЛЕ: он показывает, что является высшим. КОСТЕР ОГРОМНЫЙ: груду добродетелей, превосходящую всякое владение Фортуны. БОГАТЫЙ СОСНОЮ: обилующий пылом добродетелей, а также дубом: добродетелью. РАССЕЧЕННЫМ: рассечение мы описали выше: один рассеченный дуб — это [умение] давать то, что должно давать, владеть тем, чем должно владеть, другой — слушать, что должно, страшиться, чего должно, и так в остальном. А от чего это отсечено, то отброшено. БОКА: четыре основные добродетели. ТЕМНЫМИ ЛИСТЬЯМИ: делами, погребающими страсть. КИПАРЙСЫ и смоковницы — это деревья, которые, когда их сажают на могилах, проникают сквозь камень и выходят наружу. Под ними понимаются знания, которые, будучи насаждены внутри научением, выходят наружу в слове через уста. Этот образ отмечает Персий, говоря:
Что же учиться, коль нет дрожжей, коль, в глуби возникнув,
Древо смоковное, грудь разорвав, наружу не выйдет?[668]
ПОГРЕБАЛЬНЫЕ: далекие от божественных понятий. ПОМЕЩАЮТ: ставят вместе. ОРУЖЬЯМИ: о которых сказано выше; БЛИСТАЮЩИМИ: так как они творят добродетели. ВЛАГУ: природа влаги такова, что она следует за покатостями, унимает жажду и смывает грязь. Так наука переходит от старших к подчиненным, то есть от наставников к ученикам, освежает жаждущих от пыла мудрости, омывает пороки с плоти. Итак, она текучая, освежающая, омывающая. МЕДЬ: сосуды воды, то есть книги мудрости. Много примеров тому, что под водою разумеется мудрость. Ведь говорится: «водою мудрости напитаешь их»[669] и «воды отвесил по мере»[670] и «полагает в сокровищах бездны»[671] и «воды, которые превыше небес»[672] и «воды краденые слаще»[673]. ОГНЯ, то есть сентенции, ибо как огонь ласкает озябшие члены, так сентенции оживляют вялые тела. Как огнем на поле сжигаются папоротники и всякая поросль, так сентенциями в душе искореняются вредоносные чувства и пороки. ТЕЛО: количество ОХЛАДЕВШЕГО: косного. УМАЩАЮТ: намазывают. ПОДНИМАЕТСЯ СТОН: об этом выше сказано. ЧЛЕНЫ: хвалы СЛАГАЮТ на ОДР: пересматривают в душе. ПУРПУРНЫЕ РИЗЫ, ОДЕЖДУ: прекрасную и преходящую благосклонность народа. ЧАСТЬ, то есть слабые, поскольку они знают, что она тленна, и все же за ней следуют. ПОДНИМАЕТ: поддерживает. НОСИЛКИ: дух свой, вместилище трупа, то есть тленной славы. СКОРБНОЕ: так как язвит их совесть, когда они следуют за тем, что, как им известно, тленно. ФАКЕЛ: жар добродетели и сияние знания. ОТВРАТИВ, то есть враждебные этой славе. ДЕРЖАТ: совершают.
[224-235] СЖИГАЮТ[674]: истребляют. БЛАГОВОНИЯ: лесть и похвалы, кои некоторым образом пахнут. ЯСТВА: молва. КРАТЕРЫ: иносказательно под ними понимаются тела, как у Макробия — кратер Отца-Либера, расположенный в области между Раком и Львом[675]. Оттуда пьет нисходящая душа, и от этого питья происходит опьянение. Это надо разуметь так: когда Солнце находится в Раке, из-за его близости более сильные его лучи притягивают чрезмерно много воды; потому и некая звезда, там расположенная, называется Сириус, то есть «притягивающая»[676]. Потому и созвездие это водяное названо именем водяного животного. Потому им обозначается влага, а львом — тепло. А область между Львом и Раком есть воздух, между теплом огня и влагой воды. Там находится кратер, то есть тело человеческое, и потенциально, поскольку тепло и влага этой области творят его и оживляют, и локально, ведь если и говорится, что оно на земле, мы понимаем, что оно над землей. Оно называется кратером, поскольку оно — вместилище влаг. Питье есть тяжесть плоти, которую душа, когда нисходит, то есть воплощается, ощущает и принимает, то есть пьет. От этого питья происходит опьянение, то есть угнетение и ослабление природных способностей. От этого опьянения происходит забвение, то есть природное неведение. Такие кратеры сжигаются факелами, то есть истончаются добродетелями. Мизен имел обыкновение пить из таких. Питье, коим Мизен освежается, есть красота обличья, быстрота, крепость членов и прочее, что в этом сосуде содержится. ЕЛЕЯ: наставления и ободрения, коими возжигается огонь добродетели. В некоторых списках — родительный падеж, «кратера», что мы понимаем как ячейку рассудка. ПРАХ: то есть тленные останки, а именно последние хвалы. ОСТАНКИ, то есть фантасмы, пустые воображения. ВИНОМ: научением. ЖАЖДУЩИЙ ПЕПЕЛ: Толкование таково: эти фантасмы высушивают воду, то есть наставление. КОРИНЕЙ: корон значит «прекрасное», откуда Коронид — «прекрасное обличье» и Коринна — «прекрасная женщина»; а неос — «новое»; Кориней, таким образом, — «красота новизны», то есть отрада нового знания. КОСТИ, то есть хвалы, ПРЯЧЕТ В МЕДНОЙ УРНЕ: скрывает в несокрушимом забвении. ТОВАРИЩЕЙ: философствующих. ОБНЕС: оградил. ТРИЖДЫ: это касается души. ЧИСТОЙ ВОДОЙ: очистительной наукой. ЛЕГКОЙ РОСОЙ: то есть окроплением учености, облегчающим тяжесть пороков. ВЕТВИ ОЛИВЫ: добродетели мира. ДОМЫ: умы. ПОСЛЕДНИЕ, то есть совершенство научения, коим славу держат в ненависти и презрении. ГРОМАДОЙ: грудой добродетелей. ВЕСЛОМ: трудом человеческим. ТРУБОЙ: вздуванием хвалы. ГОРОЙ: божественностью. МИЗЕН, поскольку он ненавидит славу.
[237] ПЕЩЕРА[677]: Здесь надо отметить простой путь некромантического нисхождения. Согласно истории, как сказано выше, Эней использует некромантию. А как именно использует, показано здесь, как и отличное место и качество жертв, а также указано пригодное для этого время.
[268-272] ШЛИ[678]: Он возвращается к философскому нисхождению. ВПОТЬМАХ: Никто не видел Энея, кроме него самого и Сивиллы, и Сивиллу — никто, кроме нее самой и Энея, так как лишь разумение познает дух и лишь дух — разумение. НОЧИ: временной жизни. Ведь день — это вечная жизнь. ТЕНЬ: природное неведение. ЧЕРТОГАМ: временным благам. ДИТА, поскольку в них преобладает земная природа[679]. ПУСТЫМ И БЕСПЛОТНЫМ: поскольку лишены пользы. ПУТЬ ПО ЛЕСАМ: Созерцание о временных благах. ЮПИТЕР УКРЫЛ НЕБО ТЕНЬЮ, то есть тело, сравнимое с Юпитером, то есть воздухом, помрачило божественность природным неведением. ПРИ НЕВЕРНОЙ ЛУНЕ, в сомнительной ночи, то есть временной жизни. ПОД СКУДНЫМ СВЕТОМ: с превратным знанием, присущим человеческой природе. НОЧЬ: сия жизнь. У ВЕЩЕЙ: невидимых. ЦВЕТ: красоту. Ведь сия жизнь мешает тому, чтобы все божественное явилось нам столь прекрасным.
[273-281] ПРЕДДВЕРЬЕ[680]: поверхность земли. В ЗЕВЕ: в рождении. ЗАБОТЫ: тревоги. ЗЛОСОВЕТНЫЙ, то есть советующий дурное, ибо голод склоняет к пяти побуждениям обжорства: опережать установленное время трапезы, доискиваться более роскошных блюд, заниматься тщательнейшим приготовлением, увиденные блюда вожделеть с чрезмерным аппетитом, превышать меру в еде. РОДНОЙ: как смерть отнимает у тела движения и чувства, так и сон делает на время. РАДОСТИ: удовольствия. НА ПОРОГЕ: в рождении. ВОЙНА между духом и телом. ЭВМЕНИД: Эвмениды — три дочери Ночи и Ахерона, а именно Аллекто, Тисифона, Мегера. Под Ахеронтом, как сказано, мы понимаем скорбь, которая в Ночи, то есть в душевном неведении, порождает трех сестер. Первая — Аллекто, которая толкуется как «превратное помышление»; вторая — Тисифона, то есть голос, приданный дурному помышлению, иначе говоря — дурная речь, третья — Мегера, дурное деяние[681]. ЧЕРТОГИ ЖЕЛЕЗНЫЕ: строптивые сердца. ВЛАСЫ: множество свар. ПОВЯЗКАМИ: бранным оружием.
[282-284] В СРЕДИНЕ[682]: Это все — в передней, то есть на поверхности земли. А перед этим — дом сна, ВЯЗ ветвистый и густолиственный, у которого под каждым листом свое сновидение. Сон есть покой душевных сил, то есть отдых пяти чувств. Дом его — человеческое тело, справедливо изображаемое как вяз. Ведь как вяз, хотя и бесплодный, поддерживает плодоносную лозу, так и плоть, хотя духовно бесплодная, есть, однако, плодоносная обитель добродетелям и знанию. Вяз ветвистый, то есть имеющий отрасли членов, густолиственный — как бы отягощенный пустою листвой, то есть помышлениями, под каждым из коих вырастают пустые видения. А каким образом в человеческом теле возникает сон, сообщает философия: она учит, что внутри нашего тела есть некий огонь. Он разожжен из всех стихий, но так как у этого огня есть жар и блеск, этот блеск, как говорит Платон, разливаясь в очах, производит зрение[683]. А жар переваривает пищу и умягчает члены животворным расслаблением. После переваривания пищи, поскольку, как выше сказано, переваривание включает четыре жидкости — влагу, пар, пену и осадок, пар по свойству легкости восходит ввысь, и когда он наполняет главные келейки чувств, покоятся чувства, и потому, когда ворота зрения, то есть зеницы очей, закрываются, утесненный огонь разливается по членам. Посему, когда размягчится тело и свободно разольются соки, разойдясь свободно, покой тела усиливается. СТАРЫЕ: возрастающие некоторое количество лет. ТЕМНЫЙ: природным неведением. ПУСТЫЕ: ведь те сновидения, что происходят из прочих видов помышлений, — пустые[684].
[285-286] ЗВЕРЕЙ[685]: пороков. КЕНТАВРЫ: Читается в баснях, что Иксион возжелал совокупиться с Юноной и что она поместила меж ними облако, которое, приняв семя Иксиона, породило Кентавров, полумужей-полузверей. Под Иксионом мы понимаем солнце, которое именуется Иксионом, то есть «превыше всего», поскольку, поставленное надо всем, все освещает[686]. Юноной же, как бы «помогающей новым», именуется земля, так как питает своими плодами недавно рожденных. С ней-то хочет возлечь Иксион, когда солнце посылает вниз свой жар и сухость. Юнона же разделяет их облаком, так как земля поднимает пар против приходящего к ней жара. Когда солнечный жар смешивается с этой влагой, рождаются временные блага, о которых говорится, что они в передней части люди, а в задней — звери, потому что частично они разумны, частично порочны, и так следует понимать, что Кентавры двуобразны, из коня и человека, ибо сперва выглядят разумными, а потом быстро несутся. ОБИТАЮТ (stabulant): имеют стойло (stabulum), то есть жилье, полное паром и смрадом пороков.
Сциллой в баснях именуется чудовище, у которого девичье лицо и собачий пах. Она изображает притворщиков, которые, выказывая лесть и как бы девическое лицо, внутри таят собачий лай, то есть злобные поношения.
[287-288] СТОЧЛЕННЫЙ[687]: из сотни животных обличий сочлененный, а именно изо льва, пса, свиньи, лисы и несметного множества других. Здесь обозначается чье-либо беспутство, составленное из несметного множества пороков, поскольку жестокостью он — лев, яростью — вепрь, брехливостью — пес, коварством — лиса, нечистотою — свинья.
ЗВЕРЬ: гидра — это чудовище извитое, многоглавое. Когда ей отсекают одну голову, множество отрастает взамен. В историческом смысле, говорят, это была вода со множеством рукавов: когда один запруживали, пробивалось несметное множество ручейков[688]. Аллегорически мы понимаем под гидрой неведение, содержащее много неясностей, что обозначают несметные головы. А что оно извитое, это значит не что иное, как то, что неведение обращается то к одному, то к другому. Под Геркулесом мы понимаем мудреца[689]. Имя ему подобает: Геркулесом он зовется по-гречески, «славой тяжбы» по-латински: her значит «тяжба», cleos — «слава». Он отсекает голову гидре, когда проясняет одну неясность в вопросе и тут же вырастает еще несколько. Видя тщетность своих трудов, Геркулес сжигает гидру, то есть мудрец, видя свои занятия не слишком полезными, живейшим огнем ума истребляет неведение, когда жаром исследования его изучает и сиянием познания освещает. Такой смысл этого иносказания отмечает Боэций, говоря, что вопрос следует сжечь «живейшим огнем ума»[690]. ЛЕРНЫ, то есть телесной природы. ШИПЯЩИЙ: звучащий УЖАСНО: для незнающего.
ХИМЕРА — чудовище троевидное, у которого передняя часть львиная, средняя — козья, задняя — змеиная; историки о ней говорят, что это не что иное, как гора, у которой на вершине львы, посередине скот, внизу — змеи. Философы же толкуют ее как вожделение, в начале, во взорах, в беседе выказывающее жестокость льва, в середине имеющее козьи и смрадные обычаи совокупления, в конце же удручающее змеиными жалами, то есть стрекалами раскаяния и дурной совести[691]. ПЛАМЕНЕМ: зноем.
[289] ГОРГОНЫ[692]: мы читаем, что это были три дочери морского бога Форка — Стеннио, Эвриала и Медуза; общее имя для них — Горгоны. Читается также, что у них трех был один общий глаз, который они по очереди передавали друг другу. Третью убил Персей с помощью Паллады и искусством Меркурия, а из капли упавшей крови родился Пегас. А когда он коснулся земли, возник источник. Форк, морской бог, есть дух, господствующий в плоти, которую мы понимаем под морем; он именуется Форком, как бы «образующим понятия вещей»: ведь orche по-гречески — «понятие» по-латински. Он порождает трех дочерей: первую — дурное желание, которое зовется Стеннио, то есть «бессилие», так как начало бессилия — желать дурного. Вторая зовется Эвриала, «сокрытие блага»: это — дурная речь, ведь дурная речь скрывает благо злословием. Третья — делание дурного, которое зовется греческим словом Медуза, то есть «ужас». Ведь ее, как сильнейшую, мы страшимся больше прочих. А общее им название — Горгона, как бы georgon, то есть «возделывающий землю», поскольку они сопровождают плоть. А общий глаз, который передает Стеннио Эвриале, Эвриала — Медузе, есть дурная совесть, которую Стаций называет «свирепым днем души»[693]. Она находится в дурном желании, потом в дурной речи и наконец в преступном действии. Под Персеем же понимается добродетель. С помощью его сестры Паллады и его брата Меркурия, то есть мудрости и красноречия, он убивает третью сестру, то есть преступное действие, совершая это писаным законом, то есть мечом Меркурия. И заметь, что он не убивает двух сестер, но только третью; ведь дурное желание и извращенную речь добродетель не в силах обуздать никаким законом. Капля упала, когда по убиении преступного действия и отучении диких людей от звериной жизни прекратилось пролитие крови. Пегас, крылатый конь, обозначает молву. Поскольку молва есть «зло, которого нет на свете быстрее; крепнет в движенье она»[694], справедливо скорость обозначается животным удвоенной быстроты. Этот Пегас рождается от падения капли, то есть излитая крови, и мчит Персея в разные места, то есть разносит славу добродетели по всем племенам. Пегас касается земли, когда молва возбуждает человеческий ум. Посему возникает источник, когда мудрость под стрекалом славы каплет через научение.
ГАРПИИ — три сестры, покрытые перьями, с острыми когтями и прожорливым чревом; первая — Аэлло, вторая — Окироя, третья — Келено. После того как Финей ослепил своих сыновей и принял от богов ту же кару, они оскверняли его трапезы и пищу похищали. Геркулес же, принятый Финеем, вместе с Зетом и Калаидом, сынами Борея, поразил этих птиц стрелами. Финей обозначает алчного; это имя ему пристало. Он зовется Финеем, как бы epineos, то есть «выше новизны»; ведь epi — «выше», neos — «новизна»[695]. Зовется он так, поскольку прячет только что приобретенное. Он вынимает глаза своим сыновьям, когда своих сотоварищей, порожденных им через научение, оставляет без различения и разумения. Он претерпевает ту же кару, так как и сам при этом грязном образе жизни теряет эти глаза. Посему Овидий говорит:
Что ты глаза, о Финей, пронзаешь детям невинным?
Эта же и на твою казнь обратится главу[696].
Arpia по-гречески — «хищность» по-латински; ведь агро значит «похищаю»[697]. А что их три, так тут уместно и число, и имена. Одна хищность — нападать на чужого, откуда имя Аэлло, как бы allonedon, то есть «чужое нападение». Вторая — быстро похищать, то есть Окироя, «поспешный захват». Третья — прятать похищенное, откуда имя Келено, «черная», то есть сокрытие. Они зовутся девами, потому что бесплодны. Птицы — потому что скоры на похищение чужого. Их когти — ссуда и процент, орудия похищения; перья же — орудия сокрытия, как кошель и ларец; чрево прожорливое — ненасытное поглощение денег. Они оскверняют трапезы Финея, когда марают его образ жизни[698], склоняя к грязи. Посему Ювенал:
И посреди сентября скупец сберегает объедки[699].
Похищают еду, так как понуждают урезать необходимое пропитание. Ведь алчный «ищет — найдя ж, избегает его и потратить страшится»[700]. Геркулес гостит у Финея, когда алчный принимает мудреца. Гарпий убивает стрелами, когда порицает хищность резкими попреками. Зет по-гречески как бы zelus, то есть по-латински «соревнование»; Калаид же — как бы calon, то есть «благо». Под соревнованием здесь понимается поэзия, которая полностью состоит в подражании. Поэтому Платон в «Тимее» говорит[701], что поэты, искусные в подражании, могут воссоздавать лишь то, что им привычно с ранних лет. Посмотри на Горация, Ювенала и Стация, Вергилия: они во всем подражают друг другу. Калаид — это благородное дело. Ветер Борей — слава, поэтому Гораций говорит:
Тот, что на сцену взнесен колесницею ветреной Славы[702].
А так у трагика: «Слава — не что иное, как великий ветер в ушах»[703]. Борей — отец Зета и Калаида, потому что слава есть причина стихотворства и блистательных деяний. Поэты же больше всех ищут славы, что свидетельствуется этим стихом Горация: «Тот, что на сцену взнесен» и т.д. С помощью Зета и Калаида умерщвляются Гарпии, так как поэтическими сатирами и примерами добрых дел отнимаются способности алчности.
ТРЕХТЕЛОЙ: Мы читаем, что Герион был трехтелым чудовищем; историки понимают под ним царя, владевшего тремя царствами[704]. Аллегорически же под ним понимается человек порочный, которого угнетают три рода пороков — скрытые, явные, привычные. Имя ему подобает: ведь он зовется Герион, как бы gerinos, то есть «чело земли». Справедливо зовется челом земли тот, кто движется к столь выдающейся тяжести. Образ тени, то есть вид порока, ТРЕХТЕЛОЙ, то есть разделенного на сокрытие, проявление и обыкновение.
[290-294] ЖЕЛЕЗО[705]: Меч, которым он защищается от врагов, есть рассудок, который противостоит порокам. ХВАТАЕТ: Держит меч в руке, когда упражняет рассудок в действии. Ведь он держал его в ножнах, когда скрывал рассудок в земном уме. ТРЕПЕЩА: Он трепетал, как бы эти тени на него не ринулись, то есть как бы эти пороки не напали на него. ОСТРИЕ: выставлять острие навстречу приближающимся теням значит противопоставлять остроту рассудка набрасывающимся порокам. ЖИЗНИ: удовольствия, которые у эпикурейцев почитаются жизнью. СКУДНЫЕ: без плода. БЕЗ ТЕЛА: без сущности. Ведь пороки не имеют никакой сущности и не являются природными свойствами никакой сущности. Или же БЕЗ ТЕЛА значит без силы. Ведь под плотным телом справедливо понимается сила и здоровье. А порок не имеет силы, так как никому не может повредить, разве что человек сам прежде связывает себя с ним через уступку. Посему он сравним с привязанным псом, поскольку как привязанный пес никому не вредит, разве что приблизиться к нему по доброй воле, так и порок, если не уступить ему добровольно. РЕЮТ, то есть окружают человеческую природу. Поэтому сказано: «По кругу ходят нечестивые»[706]. ПОЛОМ ОБЛИЧИИ: пустом подобии ФОРМЫ: рассудка или природы, которая именуется формой, потому что через нее познается сущность. РИНУЛСЯ БЫ: напал бы, чего делать нельзя. Ведь надо не следовать за пороками, но бежать их. ВПУСТУЮ: Ведь было бы достаточно бежать их. ВЕТРЫ: пустые и преходящие удовольствия.
[295-297] ОТСЕЛЕ ДОРОГА[707]: Из передней, в которой находятся вышеуказанные образы, он идет к реке Ахерону. Ведь Ахерон, как мы сказали выше, переводится «без радости»[708]. Оставив вышеуказанные образы, он идет к Ахерону, поскольку когда мы отдаляемся от отмеченных пороков, взяв вождем разумение, уязвляемся сильнейшей скорбью. ОТСЕЛЕ: от этих образов ДОРОГА: переход к Ахерону, то есть к печали из-за оставленных пороков, привычка к коим была отрадна. МУТНЫЙ, поскольку он мутит свет рассудка, ОТ ГРЯЗИ: от плотской нечистоты. ОМУТА: угнетения знаний. ВОДОВОРОТ: прилив скорби. КИПИТ: производит кипение, воспаляя и мутя ум. ПЕСОК ИЗРЫГАЕТ: Песок, из которого выходит Ахерон, есть множество обид и бедствий, от коих берет начало печаль. Его изрыгает Ахерон, когда печаль в жалобах выказывает претерпенные обиды. Это часто показывается в трагедиях. Ахерон изрыгает песок, когда скорбь Боэция повествует о тирании Теодориха, говоря: «вместо наград истой добродетели мы осуждены на смерть и проскрипции»[709]. В КОЦИТ: в плач[710].
[298-301] ПЕРЕВОЗЧИК[711]: Вышеуказанные воды ему следует пересечь под водительством Харона, так как плач и печаль по оставлении порочных удовольствий полезно пройти под водительством времени. Харон, как мы читаем, был сын Полидемона, речной перевозчик. Зовется он Хароном, как бы сгопоп, «время»; сын Полидемона, то есть возникает от вращения небосвода[712]. Небосвод зовется Полидемоном, то есть «городом демонов», так как это область духов. Он перевозит за поток, так как помещает нас за печалью и плачем. Ведь в этой жизни всякое зло он делает преходящим. УЖАСНЫЙ: Вставание дыбом волос есть холод зимних дней. ВОДЫ: поскольку [плач и печаль] потопляют умы несчастных, как ум Боэция[713]. ПОТОКИ: поскольку они, как реки, прибывают, и их уровень повышается. БЛЮДЕТ: Под стражею Харона находится этот поток, ибо плач и печаль происходят во времени. ГРЯЗЬЮ: безобразием. С ПОДБОРОДКА: Заметь, что всякая личность описывается через свою верхнюю часть, и здесь это соблюдается. Верхняя часть Харона — это зимние месяцы. Весна внизу, как бы прежде всех прочих; лето и осень посередине; зима последняя, хотя тут философы расходятся. Ведь евреи говорят, что день, воссиявший прежде всех, был летний[714]. Это они защищают таким доводом, что земля, покрытая водами, чтобы освободиться от них и чтобы из ее ила были произведены разные роды живых существ, требовала великой силы тепла, а для этого было достаточным не весеннее, но только летнее тепло. Другие говорят, что сперва шла весна. Они говорят, что нежность только что сотворенных вещей не вытерпела бы летнего зноя, но поскольку все живое, как чувствующее, так и нет, теплом и влагой сотворяется, питается, укрепляется, весна же умеренна в тепле и влаге, потому она была необходимой для первого творения. Под подбородком Харона, поскольку его верхняя часть — это зимние месяцы, следует понимать декабрь, которому присуща обильная седина снега и града, почему ему и приписан знак Стрельца. НЕУХОЖЕННАЯ: бесплодная; или же НЕУХОЖЕННАЯ: как бы мешающая уходу за землей. ОЧИ, солнце и луна, СТОЯТ в ПЛАМЕНИ, то есть владеют огненной областью. ПЛАЩ: разновидности ненастий, как то снег, град, ливень. ПЛЕЧ: зимних месяцев. УЗЛОМ: стяжением стужи.
[302-304] ЧЕЛН[715]: Корабль у него сшитый и щелистый; под ним мы понимаем человеческое тело. Сшитый — так как составлен из разных стихий и соков. Имеет щели, то есть отверстия чувств. Его-то Харон ГОНИТ ШЕСТОМ, то есть поддерживает и правит питанием. Ведь поскольку время зимой заставляет затворенную землю зачинать, весной открытую — порождать, летом иссушенную — доводить до зрелости, осенью давать время для жатвы, то и о корабле говорится, что Харон его правит шестом. Справедливо через шест, то есть опору корабля, обозначается питание, то есть опора тела. ПАРУСАМИ: Паруса, которые, наполнившись ветрами, движут корабль, суть два глаза, которые, будучи затронуты зримою ими отрадою удовольствий и разнузданностью сластей, влекут тело в разные стороны. Посему в «Тимее» читаешь: «Это чувство, восприняв нечто новое и потому отрадное, заставляет тело двигаться безрассудным и неупорядоченным броском»[716]. Этими парусами Харон ПРАВИТ, когда время дает глазам свет и тьму: днем свет ради видения, ночью тьму ради восстановления сил и покоя. ТЕМНОЙ: грязной. ТЕЛА: телесные пороки. СТАРЫЙ: так как появился вместе с материей. КРЕПКА: разрушительна[717]. Ведь древность времени много всего сокрушила. Посему в другом иносказании говорится, что Сатурн пожрал почти всех своих сыновей[718]. ЗЕЛЕНА: так как обновляется с каждым годом.
[305-308] К БЕРЕГУ[719]: к концу удовольствий и началу плача, печали и других страданий. МАТЕРИ: тут он добавляет, какая ТОЛПА. Во всех иносказаниях под отцами и матерями мы понимаем наставников, под сыновьями и дочерями — тех, кто образуется от их науки, то есть учеников. ЖИЗНЬ: две жизни, две смерти и два погребения разумеет философия в иносказаниях. Одна жизнь согласно стоикам есть свобода души, пребывающая в добродетелях и знаниях, которая у тех же стоиков именуется философией. Другая согласно эпикурейцам есть рабство телесным удовольствиям, которое они почитают единственной жизнью. Итак, эта — жизнь души, та — плоти. Первая смерть есть конец первой жизни, угнетение пороков, которое есть подлинная смерть. Другая смерть есть умерщвление пороков, которого, как говорит Платон, следует желать философам[720]. К этой смерти побуждал говоривший: «Умертвите члены ваши»[721]. Одно погребение есть внедрение знаний в твердую память, где должно погрести добродетели и знания. Другое погребение есть то, коим следует погрести Мизена и Палинура, а именно окутывание забвением. БЕЗБРАЧНЫЕ: бесплодные. НА КОСТРАХ: в жаре пороков. ПРЕД РОДИТЕЛЬСКИМИ ОЧАМИ: на глазах наставников.
[309-312] ЛИСТЬЯ[722], взмятенные ветром, сравниваются с умами, блуждающими под влиянием пороков. СТУЖЕ: смерти, которую приводит изобилие временных благ. ПТИЦЫ: С птицами снова справедливо сравниваются человеческие умы, ибо на крылах добродетели и знания они могут подняться ввысь. КОГДА и т.д.: Как холод осени посылает птиц за море, так угнетение пороков нудит человеческие умы блуждать. СОЛНЕЧНЫЕ: Красота за морем есть спокойная жизнь очищенных по ту сторону плача и печали.
[313-320] СТОЯЛИ[723]: Задерживались во временной печали, МОЛЯ: желая ПУТЬ: временную жизнь ПРОДЕЛАТЬ: отправиться за поток Ахерона в спокойную жизнь очищенных. РУКИ ПРОСТИРАЛИ: предпринимали деяния. ОТДАЛЕННОГО БЕРЕГА: начала спокойной жизни. МРАЧНЫЙ: суровый. ПРИНИМАЕТ: отвозит за реку. А ДРУГИХ: Некоторых он отвозит за временную печаль в спокойную жизнь, а некоторых удерживает ДАЛЕКО от входа во временную печаль. ОТ ПЕСКА или Аверна: от подступа к Ахерону. УДИВЛЕННЫЙ: Ведь удивительно, когда мы говорим, что никто достойный не выбивается вперед, ибо некоторые рождаются, чтобы непрестанно терпеть бедствия, некоторые долго от них свободны, некоторые же через печаль временной жизни перевозятся в жизнь спокойную. И потому дух спрашивает совета у разумения, говоря: СКАЖИ и т.д. РАЗЛИЧИЯ: разности в заслуге. ВЕСЛАМИ: решениями. ВОДЫ: печаль. БОРОЗДЯТ: пересекают.
[322-324] ИСТИННЕЙШАЯ[724]: так как знание и добродетель — знак божественности. КОИМ БОГИ: В Гигантомахии боги заручились помощью дочери Стикса, Победы, и потому победили в битве. Из-за этого они оказали столь великое почтение Стиксу, что с того времени боялись ложно клясться его именем. Гиганты, как бы geigantes, то есть «рожденные из земли», суть тела, по природе сотворенные из земли и ее питанием вскормленные. А что Титан был их отцом, означает, что они рождаются от солнечного тепла, действующего на землю. А боги, как мы сказали, это знания и добродетели. Гиганты объявляют войну богам, когда тела утесняют добродетели и знания. Гиганты побеждаются, когда тела умерщвляются. Стикс, как мы сказали, переводится как «ненависть»[725]. Стикс, сочетаясь с Маворсом, рождает Победу, поскольку из ненависти и войны происходит победа. Она, как говорят, содействует богам, когда тела победно укрощаются добродетелями. Боги почитают Стикс, так как среди добродетелей и знаний нет ни намека на раздор.
[325-330] ТОЛПА БЕСПОМОЩНАЯ[726]: множество пороков, лишенное блага. НЕПОГРЕБЕННАЯ: Они не погребены, так как своих пороков не окутывают забвением. КОГО НЕСЕТ ВОЛНА: Те, кто пересекает временную печаль, приходят к красоте спокойной жизни очищенных. ПОГРЕБЕНЫ: то есть их грехи в забвении, добродетели — в памяти. КОСТИ: добродетели УПОКОЯТСЯ: будут помещены НА МЕСТАХ: в сокровищницах памяти. Справедливо кости изображают добродетели, а плоть — пороки, поскольку как плоть уничтожается гниением, а кости уцелевают, так пороки подвержены порче, а добродетели испортиться не могут. СТО: промежуток конечного времени вместо бесконечного. БЛУЖДАЮТ, живя в пороках. РЕЮТ: скитаются. БЕРЕГА, то есть выход из сластолюбивой жизни и вступление в трудную. И заметь, что они могут «реять». Ведь реять значит несовершенно летать. Летают, но не совершенно, те, кто с малыми крылами грядет к берегу и не может пересечь реку, то есть кто с малыми добродетелями и знаниями приходит к концу сластолюбивой жизни и началу трудной, но так как они не погребены, то есть поскольку добродетели у них не окутаны памятью, а пороки — забвением, трудную жизнь они не пересекают и до спокойной не добираются. ТОПИ: Ахерон и Коцит ЖЕЛАННЫЕ: которые они желают пересечь. ВНОВЬ ПОСЕЩАЮТ: снова созерцают, дабы, познав природу своих душевных волнений, одолеть их.
[331-332] ОСТАНОВИЛСЯ[727]: Он замедляется на созерцании этого. СТОПЫ: чувства. ВПЕЧАТАЛ: удержал. Ведь иначе не откроется ему переход через реку. МНОГОЕ, именно что некоторые идут к печали и плачу временному, а некоторые нет. Ведь многих щадит Фортуна сравнительно с другими, которых она теснит несносным бедствием. Из них некоторые опять приходят к печали, некоторые к спокойной жизни, а некоторые нет. Это и тому подобное он обдумывает. НЕСПРАВЕДЛИВОМУ: Неправомерным мы считаем такой исход, когда одни процветают, а другие принижены, хотя те почитаются дурными, а эти добрыми.
[333-336] ЛЕВКАСПИД[728]: Два товарища, погибшие в бурю, означают природное знание и природную добродетель. Ведь человеческий ум обладает этими двумя вещами от природы, от которой он приемлет тройной их рассадник. Ведь у природного знания тройной рассадник: дарование — природная сила нахождения; рассудок — сила распознавать найденное; память — сила сохранять распознанное. И у добродетели три начала: гневливость, то есть бегство от зла; вожделение, то есть желание блага; мужество в сражении со злом и защите блага. Под Левкаспидом мы понимаем природную добродетель. Ведь Левкаспид переводится «затвор белизны» или «красоты»: leuce переводится как «красота» или «белизна» (отсюда и имя Левконои, то есть «белой богини»), a caspos по-гречески — «затвор» по-латински (отсюда и название Каспийского моря, ибо оно затворяет восточные области). Добродетель именуется затвором красоты, поскольку укрывает красоту духа от загрязнения пороком. Оронт, как бы orenteos, то есть «бог благости», — имя для мудрости, поскольку она благая и божественная и, давая благо, сохраняет его. Потому у Боэция она зовется «наставницей добродетелей»[729]. Оронт именуется «вождем ликийского флота», поскольку мудрость — предтеча телесного удовольствия; ведь ей следует идти впереди всех удовольствий. ВИДИТ: глазами созерцания ТАМ, то есть при Ахероне и Коците. Ведь в этой жизни добродетель и знание крайне утесняются плачем и печалью, почему Боэций и говорит: «Гнетет невинных тяжкая кара, назначенная преступлению»[730]. МРАЧНЫХ: суровых. СМЕРТНАЯ ПОЧЕСТЬ: погребение. Мы сказали, что гробница добродетелей и знаний — память, пороков — забвение. И заметь, что эти двое лишены почести смерти, то есть чести погребения, ибо нам трудней вверять памяти добродетели и знания, чем нечистоты пороков. Ведь мы изменчивы к худшему. ВЛЕКОМЫХ: рассеянных. ЗЫБИ: волнения привременные. ВЕТРЕНЫЕ, полные ветрами, то есть волнениями пороков. АВСТР: Ветры, как мы показали выше[731], изображают натиск пороков. Под Австром мы понимаем зев прожорливости. Ведь этот ветер больше прочих нагоняет тучи: приходя от антарктической страны, он находит тучи, поднятые теплом соседней знойной области, и гонит их пред собой в арктический край[732]. И напротив, Аквилон — ветер ясный. Итак, Австр обозначает прожорливость. Как Австр гонит тучи больше других, так этот порок приносит неведенье больше прочих. Отсюда у греков пословица: «Из тучного брюха не родится тонкий смысл»[733]. И Гораций свидетельствует, что этот порок «пригнетает к земле частицу божественна духа»[734]. Оттого эпикурейцы, весьма усердствовавшие в этом пороке, больше прочих заблуждались в своем учении. Итак, АВСТР товарищей Энея ПОГРУЖАЕТ В ВОДЕ, когда прожорливость первых лет угнетает природное знание и добродетель, ринувшись на них. СКРЫВАЯ: возмущая КОРАБЛИ: желания.
[337-340] ВОТ[735]: Заметь, что когда Эней низошел в преисподнюю, все судьбы, им претерпенные, и умершие товарищи возвращаются ему пред очи. Когда разумный дух склоняется к созерцанию тленных вещей, умерщвленные пороки первых лет некоторым образом возвращаются в представлениях воображения, как ВОТ Палинурова тень БРЕЛА, когда вернулось представление о былом заблуждении. Так тень Дидоны и Деифоба появляется, когда приходит воспоминание о прошлой похоти и страхе. НА ЛИВИЙСКОМ ПУТИ, то есть переходе от сластолюбия к началу философствования. КОГДА СВЕТИЛА: Палинур наблюдает звезды, когда тот, кому присуще заблуждение, рассматривает небесное — и так пропадает Палинур. УПАЛ С КОРМЫ: исчез из его желания. НИЗВЕРГШИСЬ В ВОЛНЫ: заброшенный и убитый в учении. НАКОНЕЦ УЗНАЛ: так как Эней был уже удален от него, то не чувствует и потому говорится, что его не узнает, как о мудреце и чистом говорится, что он не знает похоти, хотя знает, что она такое. МРАЧНОГО: Ведь заблуждение делает мрачными тех, кого заставляет заблуждаться, толкая их к злу. В ТЕНИ: в припоминании.
[341-347] ПЕРВЫМ[736]: Ведь в первую очередь говорит мудрец. ИЗ БОГОВ: добродетелей и знаний. АПОЛЛОН: мудрость. ЛЖИВЫМ: Аполлон лжет Энею, когда мудрец через наставление отвлекает вредоносный дух от заблуждения. Мудрец это совершает, когда сперва наставляет человека, как у Горация читаешь, что его отец указывал примерами, чего следует бежать и чего искать, и однако не приводил оснований, почему того бежать, а этого искать, но говорил: «Мудрец тебе скажет причины, зачем нам лучше того избегать и другого искать»[737]. ОТВЕТОМ: советом своим. НЕВРЕДИМ: крепок. В МОРЕ: волнении мирских благ. ПРЕДЕЛЫ АВЗОНИЙСКИЕ: начало возрастания.
[347-354] ТРЕНОЖНИК[738]: внутренний совет. НИ БОГ МЕНЯ: Эней спросил о двух вещах: КАКОЙ БОГ ИСТОРГ его и ПОГРУЗИЛ в пучине. Палинур одного из двух не отрицает, что бог его исторг, поскольку это правда, но отрицает другое, что бог погрузил его в пучине, то есть знание или добродетель поместили заблуждение в мирской жизни. КОРМИЛО: согласие души на порок. С ВЕЛИКОЮ СИЛОЙ: Ведь с неким насилием порок вынуждает у воли это согласие. ПРЕБЫВАЛ: ведь заблуждение и дурное согласие неразделимы. ПАДАЯ, УВЛЕК С СОБОЮ: Ведь они вместе исчезают ЗА СЕБЯ: Ведь он знает, что этот порок отыщется во многих местах. ЧТО ТВОЙ: как видно, он особенно скорбит о том, что удален от мудреца. СНАСТЕЙ: помышления, услаждения, согласия. ИЗНЕМОЖЕТ: отступит от дурного начинания. КОРАБЛЬ: желание. ПОДНИМАЮЩИХСЯ: порицающих.
[355-357] НОТ[739]: влечение, как мы сказали[740]. НОЧИ: неведения. ТРИ: то есть неведение себя, другой твари, Творца. ВЛЕК: Ведь сластолюбию наипаче присущи неведение и заблуждение, почему и сластолюбец считает позорное обыкновение своего греха честным. НА ВОДЕ: в токе сластолюбия. НА ЗАРЕ: три дня его носит Австр, и на ЧЕТВЕРТЫЙ он видит Италию. На четвертый, так как в трех удовольствиях есть заблуждение влечения, а в четвертом оно чувствует возрастание. Под зарей мы понимаем удовольствие, так как только оно, согласно эпикурейцам, отрадно, и блещет, и веселит своего поклонника. Первое удовольствие — помышлять о недозволенном, второе — одобрять его, третье — совершать, четвертое — привыкнуть.
[358-361] Во всем этом заблуждается сластолюбие, но в четвертом заблуждение особо возрастает, потому добавлено: ПОСТЕПЕННО Я ПОДПЛЫВАЛ[741] и т.д., но заметь, что он говорит, что ЕДВА увидел Авсонию, ибо хотя заблуждение спешит возрасти, однако едва видит свое возрастание; ведь так всякий порок ослепляет своих приверженцев, дабы благодаря их неведению все больше и больше отнимать их силы. ПОДПЛЫВАЛ: Приближался по току сластолюбия. ПОСТЕПЕННО: то есть в силу привыкания. К ЗЕМЛЕ: К тяжести и прочности необходимости. От привычки он движется к необходимости, которая вяжет ум неразрешимыми путами, дает прочность порокам и потому изображается как земля, тяжелая и прочная. БЕЗОПАСНОСТИ: Ведь тут он не боится быть сорванным, но поскольку мудрецы сильнейшим образом обрушиваются на заблуждение, когда видят его вошедшим в привычку, и обличают застигнутое, чтобы ум не был ведом к прочности, прибавляет: ПЛЕМЯ ЖЕСТОКОЕ: множество суровых людей. ОТЯГЧЕННОГО: укрепленного. МОКРОЙ ОДЕЖДОЙ: нечистой жизнью. ЦЕПКИМИ РУКАМИ: расположенными к дурному делу. ХВАТАЮЩЕГО ШЕРШАВЫЕ ВЫСТУПЫ: приступающего к трудным добродетелям. СКАЛЫ: разумной сущности. ЖЕЛЕЗОМ: порицанием. ДОБЫЧЕЙ: которую они должны похитить. В НЕВЕДЕНЬИ: без опыта истинного мира.
[362-372] НЫНЕ[742]: Он не приходит к горе, но отброшен силой ветров. ПОТОК ВЛАДЕЕТ: ток сластолюбия. ВРАЩАЮТ: сносят. ВЕТРЫ: натиск пороков. БЕРЕГА: подступа к току сластолюбия. ТАК ЧТО: Палинур заклинает Энея, когда тот, кому присуще заблуждение, просит разумный дух освободить его. СВЕТА: вечного блага. ВОЗДУХА: временных благ. ЗЕМЛИ: добродетели прочной и плодоносной. ГАВАНЬ: вход в пучину влечения. Велийскую: ибо заблуждения укрывают (velant) умы; или же рождены от желания (a voluntate). ОТЫЩИ оставленное позади: через созерцание ищи меня увидеть. От самого начала мы должны увидеть заблуждение, дабы вырвать его с корнем. БОГОВ: знаний и добродетелей. ДЕСНИЦУ: праведное дело. ВОЛНЫ: временные события. В ОБИТЕЛЯХ: в памяти. СМЕРТИ: умерщвлении пороков. УПОКОИЛСЯ: Чтобы поднялись добродетель и знание. МОЛВИЛ: Пороки говорят духу, когда дух замечает что-то касательно их, или когда тот, кому присущ порок, обращает речь к мудрецу. Это легко заметить в вышесказанном. ПРОРОЧИЦА: Разумение говорит, когда разумеющий говорит.
[374-383] НЕПОГРЕБЕННЫЙ[743]: если не окутаешь порок забвением. РЕКУ: Коцит. НЕПРОШЕНЫМ: Без предопределения. УВИДИШЬ: созерцанием. ВОЛЮ (fata): временные события. БОГОВ: божественных понятий. СОСЕДИ: соглашающиеся с заблуждением. ЧУДЕСАМИ: знаменьями. КОСТИ: дела, вводящие в заблуждение. КУРГАН: забвение. ТРИЗНЫ: святые дела. МЕСТО: ум, которым ты овладеешь, назовется «блуждающим». РАДУЕТСЯ: О пороках говорят, что они радуются, так как в них видна радостная исполнительность: ведь они упорствуют в растлении духа, будто это им в радость. ЗЕМЛИ: косного духа.
[384-391] ПУТЬ[744]: созерцание. ЛОДОЧНИК: О Хароне говорится, что он в Ахероне, ибо чем больше возраст, тем больше бед терпит человек, как показывает Ювенал на пилосском царе, что увидел бороду Антилоха воспламенившейся. Затем он добавляет о старике, которого «осаждает сомкнутым строем всякий недугов род», «тот плечом, этот ляжкой болеет; обоих глаз лишился другой и кривым завидует; бледные губы еду из чужих перстов принимают»[745]. И Гораций говорит: «Много вкруг старца сошлось беспокойств» и
Много с собою добра несут приходящие лета,
Много уносят с собой проходящие[746].
СТОПЫ: шаг созерцания. ПЕРВЫМ ВЕЩАЕТ: Харон вещает к Энею, когда полный днями, то есть долговечный старец, обращается к разумному, и «первым», так как в старцах есть благоразумие и память о многих вещах. Потому ради достопочтенной важности ему дано говорить в первую очередь. КРИЧИТ: когда благоразумный старец видит чей-то разумный дух, несомый стопами созерцания, боится, что он нисходит сюда по любопытству и любви к одним временным благам; потому отвечает Сивилла, что он пришел видеть отца, то есть познать Творца.
ВООРУЖЕННЫМ: Мы уже говорили об обнаженном мече. НА ЧТО: То есть почему, по любви ли к временным благам или ради созерцания. СДЕРЖИ ШАГ: останови созерцание. ТЕНЯМ: Все это мы изложили выше. ТЕЛА: сущности ЖИВЫЕ: в чистой свободе знаний и добродетелей. ЗАПРЕТНО: не дозволено и невозможно. В ЛАДЬЕ: теле. ВОЗИТЬ: Ведь душа в теле не может жить в чистом забвении совсем без несчастий.
[392-402] АЛКИДА[747]: Геркулес низошел в преисподнюю, но поскольку он был полубог, выход был для него открыт, и он вытащил на цепи привратника-Цербера. Геркулес обозначает человека добродетельного, и его имена ему приличествуют. Геркулес по-гречески — «слава тяжбы» по-латински; ведь труд его прославил. Посему Боэций говорит: «Тяжкий труд дает Геркулесу славу»[748]. Именуется он и Алкидом, как бы «крепким» и «прекрасным». «Крепкий» означает добродетель, «прекрасный» — славу. Он нисходит в преисподнюю, когда приходит созерцанием к временным вещам, но поскольку он полубог, то есть разумен и бессмертен душой, а телом неразумен и смертен, то возвращается, вновь поднимаясь от них к вещам небесным.
Цербер в иносказаниях принимается в двух видах; под ним мы разумеем землю, отсюда соответствующее имя. Ведь он зовется Цербер, как бы caerberos, то есть «пожирающий плоть»[749]. Он пожирает плоть, оставляя кости. У него три головы: Европа, Африка, Азия. Или же он трехголовый по разности качеств: ведь в нем есть кое-что очень горячее, кое-что очень холодное и кое-что среднее. Халдеи думают, что существует три пояса. Он привратник Орка, поскольку через него мы вступаем в подлунную область. Фульгенций же под Цербером понимает красноречие[750], ибо имя ему Цербер, то есть «пожирающий плоть», ибо оно проникает в плотские умы слушателей и поражает их. А трехголовый он потому, что у него три основные науки — грамматика, диалектика, риторика, или из-за трех родов судебных дел или стихотворства. Он привратник Орка. Сообразно этому Орк имеет другое значение: он означает человеческое тело. Цербер охраняет врата Орка, так как красноречие запирает и отпирает орудие уст. Геркулес его выволакивает в цепях, когда постигает красноречие в наставлениях и прочих правилах.
Тесей обозначает мудреца, Пирифой — человека красноречивого. Эти двое, как о них писано, равны в любви, поскольку, по слову Туллия, эти двое любят сочетаться. Ведь мудрец, если не красноречивый, полезен себе одному, а красноречивый, если не мудрец, бесполезный и пагубный для отчизны гражданин[751]. На их связь явственно намекает Марциан, когда вводит Меркурия, добивающегося брака с Филологией[752]. А что мы читаем, что Тесей был отчасти бог, отчасти смертный, означает, что мудрец, поскольку он теоретик, божествен, а поскольку практик — человек. Отсюда и подобающее имя: ведь он зовется Тесей, «бог благой»: theos — это «бог», eu — «благо». Богом он именуется по теоретическому знанию божественного, а благим — по практическому, которое научает человеческому благу, то есть честной жизни. Ведь честность есть высшее благо в жизни. Пирифой же именуется как бы «богом круговращений»: peri — «вокруг», theos — «бог». Под этими круговращениями мы понимаем не что иное, как кружные странствия торговцев, коим пособляет красноречие. Отсюда имя Меркурий, как бы «купцов владыка», то есть бог. Пирифой — полностью смертен, поскольку дела остаются, а слова проходят, и поскольку речь относится только к людям и поскольку по произнесении не пребывает. Мудрость же пребывает и бессмертна. Они приходят в преисподнюю, чтобы похитить Прозерпину. Ведь когда познают путь солнца и луны и подобную природу прочих светил, любят философствовать о вселенной, но их мудрость вытесняет настоящую мудрость, их болтливость одолевает настоящее красноречие.
Я НЕ БЫЛ РАД, так как тот созерцает только из любопытства. ОЗЕРО: Ахерон, в котором весьма много созерцаний. СИЛОЙ (manu): деянием, сочинением стихов. ПРЕСТОЛА: седалища души, то есть сердца. ТРЕПЕЩУЩЕГО: выказывающего трепет; или же ТРЕПЕЩУЩЕГО, поскольку, обвиняя виновных, заставляет их трепетать. ОТВЕЧАЛА: Сивилла. КОЗНЕЙ: занятий любопытства. НАСИЛИЯ: Рассудок действует насильственно, когда философствует из чистого любопытства. ИЗ ПЕЩЕРЫ: движеньем гортани, раковиной легкого. ЛАЯ: диспутациями и декламациями. ТЕНИ: виновных. НЕПОРОЧНО: не будучи схвачена неким заговором, или познанием. ДЯДИН: Ведь она — дочь Плутонова брата, Юпитера, то есть вышнего огня. ПОРОГ: лунный круг, верхний предел подлунной области.
[405-410] НИКАКОЙ[753]: Ведь иногда не нравится старому мудрецу, если он видит, что кто-нибудь философствует, поскольку он знает Творца и боится, как бы не утратилась мудрость, и потому [Сивилла ему] ЯВЛЯЕТ ВЕТВЬ. ПЛАТЬЕМ: добрым делом, коим, как одеждой, покрывает свои постыдные пороки. Или же мы скажем, что одежда Энея — тело, под коим скрывается ветвь, так как премудрость плотью скрывается, то есть помрачается. ВИДАННОМУ: от самого начала философствования.
КОРМУ: тело слепое и страстное. ТЕМНУЮ: синева в этом случае — признак страсти[754]. Харон поворачивает корму к Энею, когда пора рассудительного возраста заставляет плоть сообразоваться разумному духу. БЕРЕГУ: Корабль приближается к берегу, чтобы принять Энея, когда плоть начинает претерпевать тягостные страдания, чтобы подчиниться духу.
[411-414] СКАМЬЯХ[755]: возвышениях. СИДЕЛИ: пребывали. СБРАСЫВАЕТ: изгоняет. Харон отгоняет от себя сидящих на скамьях, когда старец презирает пребывающих в высокомерии. ОСВОБОЖДАЕТ: Харон освобождает корабельные скамьи, когда пора рассудительного возраста укрощает оружия чувств. ТОТЧАС ЖЕ корабль ПРИНИМАЕТ ЭНЕЯ, когда заставляет плоть повиноваться духу. Ведь как корабль выдерживает Энея, так плоть подчиняется духу. ОГРОМНОГО: большого в сравнении с кораблем. Ведь дух больше тела, поэтому никакое телесное благо не может его наполнить. СТОНЕТ: Корабль издает стон под тяжестью Энея, когда плоть кричит от трудности духовных добродетелей. БОЛОТА: Корабль своими щелями впивает болото Ахерона, когда плоть приемлет волны тягостных страданий через отверстия и каналы чувств.
[415-416] Харон НАКОНЕЦ[756] по долгом времени ЧЕРЕЗ ПОТОК ВЫСАЖИВАЕТ, когда через тяготы трудной жизни приводит их в спокойную жизнь. ИЛ: спокойная жизнь очищенных; ведь ил — это земля обводненная. Жизнь философская обладает прочностью добродетелей и влажностью учености. И как из земли обводненной происходит обильный плод, так из сей жизни — обильная польза. БЕЗОБРАЗНЫЙ: Ведь она не украшается тленным убранством. В ОСОКЕ: Осока, всходящая из ила, есть зелень или влага нравов и добродетелей, происходящая от этой жизни.
[417-423] ЦАРСТВА[757]: Как если бы в таковой жизни повелевали добродетели. ОГЛАШАЕТ, то есть порицает, ведь он особенно донимает благих. ПЕЩЕРЕ: Пещеры, в коих заключен Цербер, суть глубокие искусства, коими объемлется красноречие. НАПРОТИВ: так как эти искусства имеют противоположных искусников: риторика — обвинителя и защитника, диалектика — оппонирующего и отвечающего. ШЕИ Цербера суть орудия, которыми они пользуются. ЗМЕЯМИ: острыми и вредоносными словами. Ими располагает красноречие, когда оно без мудрости, и потому Сивилла бросает КУСОК, то есть сентенцию, укрепляющую дух, МЕДОМ: сладостью мудрости, так как Псалмопевец свидетельствует: «паче меда и сот»[758]. ПЛОДАМИ: пользами мудрости. ЦЕЛЕБНЫМИ: поскольку они исцеляют заблуждения и пороки. ГОЛОДА: вожделения познания. ТРИ: грамматика, диалектика, риторика. ХРЕБТЫ: силу речи. РАССЛАБЛЯЕТ: опускает, по ЗЕМЛЕ: добродетели прочной и плодоносной ПРОСТЕРШИСЬ: склонившись: когда красноречие принимает мудрость, оно склоняется рассмотреть ее учение о добродетели. ПРОТЯГИВАЕТСЯ: Умножается или продолжается. Ведь, принимая в себя великую мудрость, красноречие умножается. В ПЕЩЕРЕ: искусствах.
[424-425] ВХОД[759]: сердце. Тщательно заметь порядок: сперва Сивилла насыщает Цербера куском, и так Эней «занимает вход», ибо сперва разумение сочетает мудрость с красноречием и тогда разумный дух овладевает орудием речи для научения. Ведь тогда он занимается обучением, оказуя красноречие, которое учит, будучи соединено с мудростью. Никто не должен присваивать себе имя наставника, не овладев мудростью и красноречием. Ведь если он намеревается обучать, будучи лишен того и другого, не будет у него ни мысли, ни речи, ее выражающей. Если же у него только мудрость, то есть в уме, что выразить, но нет искусства, которым он мог бы выразиться. Если же у него одно только красноречие наставника, он умеет говорить, но что говорить, не ведает. И потому занятия преподаванием следует предварять сочетанием этих двух; поэтому, сказав: «Эней занимает вход», он прибавляет: КОГДА СТРАЖ ПОГРЕБЕН, то есть когда красноречие окутано мудростью.
ПОКИДАЕТ: проходит БЫСТРО: даровитый; ведь он скор в постижении вещей. БЕРЕГ: конец ВОЛНЫ Ахерона, то есть печали, НЕВОЗВРАТИМОЙ, ведь кто единожды через тягость пересекает беспокойную жизнь, неохотно через нее возвращается, ибо помнит претерпенную суровость.
[426-430] ТОТЧАС[760]: Когда мудрость соединена с красноречием и начаты труды учительские, после того как свободный дух приходит к спокойной жизни, тут наконец он оглядывается на тленную и преходящую жизнь и познает ее бедствия; это и есть УСЛЫШАННЫЕ: познанные ВОПЛИ: аффекты глупой души. Четыре аффекта у глупой души: радость, то есть аффект о наличном благе, надежда — о будущем благе, скорбь — о наличном зле, страх — о будущем зле. Итак, два о благе и два о зле: радость и надежда — о благе, скорбь и страх — о зле; два о наличном, радость и скорбь; два о будущем, надежда и страх. Эти четыре отмечает Боэций, говоря:
И Гораций говорит:
Рад или скорбен, алкает иль трусит он, что тут за дело?[762]
А «голоса», таким образом, изображают эти два аффекта, происходящие от блага, то есть радость и надежду. Глас же, то есть выход голоса — ведь так мы его воспринимаем — есть знак этих аффектов. ВОПЛЬ — это знак других двух и потому их изображает.
МЛАДЕНЦЕВ: Под младенцами мы понимаем неискушенных в науках. ПОРОГ: вход в знания. СЛАДОСТНОЙ ЖИЗНИ: свободы духа в знаниях и добродетелях. ГРУДИ: науки, через которую неискушенные впивают пищу от продвинувшихся. Ведь научение — это распространение знания. ЧЕРНЫЙ ДЕНЬ: дурное желание. КОНЧИНЕ: Угнетении пороков. РЯДОМ: сожители. ОСУЖДЕННЫЕ: обесславленные ПРЕСТУПЛЕНИЕМ: бесславием СМЕРТЬ: пороки ЛОЖНОМУ: ведь молва «возглашает бывшее и небывшее»[763].
[431] НИ[764]: Он отметил два рода живущих в сей смертной жизни, то есть слабых и бесславных; и ты заметь, судящий о них. Читаешь, что было три сына у Юпитера, ставших судьями в преисподней: Минос, Радамант, Эак. Под ними мы разумеем три единственных блага, которыми владеем: добродетель, мудрость, красноречие. Эти три имеют начало от Творца, поскольку они благи. Минос по-гречески — «ясный» по-латински, и mene значит «ясная»[765]. Под Миносом понимай мудрость, которая озаряет дух, под Радамантом — красноречие, ведь Радамант по-латински значит «судящий слово»[766]. А судить слово — дело красноречия: средствами грамматики оно устраняет пороки речи, средствами диалектики различает истинное и ложное, средствами риторики украшает речь расцветкой. Эак же — как бы Heroachaos, то есть «господин смешения»[767], ибо добродетель господствует над смешением порока. Итак, Минос судит между мудрыми и заблуждающимися, Радамант — между красноречивыми и не красноречивыми, Эак — между добродетельными и порочными. ЖРЕБИЯ: расположения.
[432-433] УРНУ[768]: смерть, то есть порок, ЗЫБЛЕТ: исследует. БЕЗМОЛВНЫХ: уничтоженных пороками СОВЕТ СОЗЫВАЕТ, чтобы наставить собранных. Ведь это служение мудрости — созывать многих к своей науке, и он исследует, чтобы обнаруженное исправить, дав ему законы.
[434-437] ДАЛЬШЕ БЛИЖАЙШИЕ[769] к слабым и бесславным. Ведь обо всех дурных говорится, что они живут вместе. Ведь их сожительство — это порочная жизнь. СЕБЕ ПРИЧИНИЛИ ПОГИБЕЛЬ, то есть себя ввергли в грех РУКОЙ: дурным деянием. Он отмечает нерадивых. СВЕТ: мудрость. ОТБРОСИЛИ: поддались телесным удовольствиям. ЭФИРА: блистания мудрости и божества. БЕДНОСТЬ: презрение мимолетного блага, которым обладают философы вроде Диогена.
[438-439] БОЛОТО[770]: забвение. СТИКС: ненависть. ДЕВЯТИКРАТНО: Ведь есть девять родов ненависти; девять презрений знания. Есть троякая ненависть — презирать три дисциплины красноречия, еще тройная — гнушаться тремя отраслями практической философии и еще тройная — пренебрегать тремя отраслями теоретической. Итак, Стикс течет по девяти руслам, когда ненависть изливается на девять знаний. Стикс, ДЕВЯТИКРАТНО ПРОТЕКАЯ, УДЕРЖИВАЕТ желающих воскреснуть к оставленной жизни, ибо ненависть, отрезающая от них мудрость, скрывая девять знаний, препятствует ищущим возврата к оставленному знанию. Ведь кто хочет быть мудрым, должен любить упражнение в знаниях.
[440-444] НЕДАЛЕКО[771]: Отметив три рода живущих в этой мирской жизни, которых созерцает разумный дух, то есть слабых, бесславных, нерадивых, он отмечает четвертый, то есть сластолюбивую жизнь. И заметь, что, в то время как прочие пороки он изображает мужами, этот порок обозначает только женщинами: ведь женщина вообще означает слабость и нежность, а этот порок преимущественно относится к слабости и нежности. Разные роды сластолюбцев он означил разными примерами. НЕДАЛЕКО ОТТОЛЕ: Этот порок недалеко отстоит от вышеозначенных, так как они ходят вместе. СКОРБНЫЕ: заблуждения сластолюбия. Этими названиями он обозначает двоякое сластолюбие. Ведь сперва сластолюбие предлагает некое удовольствие, но под конец отягчает любовников рыданьями раскаяния и дурной совести. Поэтому Боэций говорит:
Посему через Химеру, как мы выше сказали, изображается сластолюбие, сперва сладостное, напоследок уязвляющее. ТРОПЫ: Дороги, коими идут к этим полям, суть пороки, коими идут к любовям, которых множество указывает Овидий в «Науке любви», говоря:
Прежде всего, коли хочешь любить[773],
И т.д.
ТАЙНЫЕ: О них сказано, что они скрываются, потому что они дурны, но почитаются благими, когда люди добиваются их ради их утонченности[774]. МИРТОВЫЙ: Венерин ЛЕС: тень, то есть неведение, которым обладает этот порок, КРОЕТ: окутывает.
ЗАБОТЫ И В СМЕРТИ НЕ ПОКИДАЮТ: Тревоги сопровождают тяготу этого порока; или иначе читай об этой смерти: «заботы», представления воображения, что называются фантасмами, «не оставляют» и в умерщвлении плоти. Ведь когда мы уже умерщвляем этот порок в нашей плоти, не можем сразу очиститься от этих фантасм.
[445-447] ФЕДРУ[775]: Разумей некий род сластолюбцев, что зовется нечистым, то есть любящих недозволенным образом. ПРОКРИДУ: род ревнивых. ЭРИФИЛУ: род алчных любовников. ЭВАДНУ: Это была жена Капанея, которая, услышав, что муж ее мертв, отыскала труп и на нем умерла, заключив его в объятия. И потому разумей под ней столь несдержно любящих, что их любви и смерть не может положить конец. ПАСИФАЮ: Под ней понимай род любящих, чья любовь преступает законы природы. ЛАОДАМИЯ: Под ней понимается род любящих, живущих в такой тревоге, что никакая нужда во сне, пище, питье или чем-нибудь еще не может дать их любви покоя.
[448-449] ЮНОША КЕНЕЙ[776]: Сначала это была женщина, потом сменила пол на мужской и стала называться Кенеем, хотя сперва звалась Кенидой; снова обращенный в женщину, он вернул себе прежнее имя. Мы сказали, что женский пол обозначает непрочность порока, а мужской — крепость добродетели. Из женщины он превращается в мужчину, так как переходит от непрочности порока к крепости добродетели. Из мужа возвращается в женщину, когда от крепости добродетели уводится в немощь порока, что ты видишь преимущественно совершающимся в сластолюбии, как у Теренция[777]: Федрия поднимался от женщины к мужчине, пока думал перестать любить Фаиду, и скатился от мужчины к женщине, когда вернулся от этого честного намерения к первоначальной слабости. Справедливо зовется Кенеем или Кенидой, то есть сыном или дочерью новизны[778], словно внезапно обновляется к столь разным вещам. СУДЬБОЙ: временным событием.
[450-476] МЕЖ НИМИ[779]: Когда он созерцает эти разные роды сластолюбия, зрит и образ своей прежней страсти, и таким образом зрится тень Дидоны. С НЕДАВНЕЮ РАНОЙ, то есть еще новой, поскольку она недавно умерла. БЛУЖДАЛА: возвращалась на память В ЛЕСУ: в отрадной тени любви. СТАЛ: Замедлился около, созерцая ту, которую прежде любил позорной любовью. В ТЕНИ: в воспоминании. НЕЯСНУЮ: Ведь она ему зрится не столь прекрасной. КАКОЙ: Ведь как луна, сперва блеща, потом прячется и снова возобновляет тонкий пламень, так страсть, что сперва, кажущаяся прекрасной, усиливается, потом исчезает, возвращается к духу в слабом воспоминании. СЛЕЗ: раскаиваясь, что заблуждался так позорно. МОЛВИЛ: Эней обращается к тени Дидоны, когда разумный дух посредством воспоминания созерцает природу страсти. ВЕСТЬ: Рассудок возвещает Энею, что Дидона умерла, когда рассудок, показывая дух, свободный от рабства страсти, научает, что страсть исчезла. ЖЕЛЕЗОМ: острием укоризны. ПРИЧИНОЙ: если бы он не оставил страсти, она бы не умерла. Ведь сколь долго мы соглашаемся со страстью, столь долго даем ей силу. Посему говорится: «Иди к огню, сильней нагреешься»[780]. НЕ ПО ВОЛЕ СВОЕЙ: Ведь если бы он не боролся сам с собой, никогда не покинул бы страсть. БЕРЕГ: конец страсти. БОГОВ: знаний и добродетелей. ТЕРНИСТЫМ: уязвляющим. Как шипы, уязвляя тело, исторгают кровь, так земные блага, понукая дух, отнимают силу. И НЕ: он не верит, что страсть, приникнувшая к нему со столь прочными путами, отступит, если он ее покинет. УДЕРЖИ: Дидона, увидев Энея, бежит, когда сластолюбец не внемлет наставлению мудреца. Эней призывает к беседе убегающую Дидону, когда разумный дух зовет к своему наставлению стыдящегося сластолюбца. И СЕБЯ: Дидона ускользает от Энеева вида, когда сластолюбец ищет убежища от взора мудреца. ПЫЛАЮЩЕЙ: Пылать собственно значит заблуждаться. СУРОВО: Дидона угрюмо смотрит на Энея, когда сластолюбец воздвигает крепкую защиту против разумно его наставляющего. ГЛАЗА: Дидона опускает глаза долу, когда сластолюбец не поднимает своего остроумия и рассудка к вещам небесным. НАЧАТОЙ: задуманным злом. ЛИЦО: желание, так как в лице обнаруживается желание; посему Ювенал говорит:
Духа сокрытого ты замечаешь мученья в недужном
Теле, и радость его замечаешь; лицо принимает
Образ с обеих сторон[781].
РЕЧЬЮ: Речь есть этическое наставление, направленное к присутствующим. КРЕМЕНЬ: Как кремень недвижен и глух, так и сластолюбец неподвижен и безразличен. НАКОНЕЦ: После того как долго созерцал Эней Дидону, возобновляя ее в воображении, она исчезает из его памяти. ПОДХВАТИЛАСЬ: ускользнула или исчезла. В РОЩУ: в приятную сень своего неведения. СИХЕЙ толкуется как «благо души», под которым мы понимаем порок обжорства и опьянения; согласно эпикурейцам, никакого блага больше этого душа иметь не может. Он — супруг Дидоны, ибо сластолюбие радо обжорству: «Без Цереры и Вакха холодеет Венера»[782]. РАВНЯЕТСЯ: Ведь обжорство столь любит сластолюбие, сколь и сластолюбие — обжорство. Ни одно не насыщается без другого. СУДЬБОЮ: смертью ПОРАЖЕННЫЙ: взволнованный. Ведь он не может иметь столь великое совершенство, чтобы не волноваться при расставании с тем, что его радовало. Посему прибавляется: СЛЕДИТ и проч., то есть обращается к воображениям памяти.
[477-488] ПУТЬ[783]: созерцание, которое есть дорога от творений к Творцу. НИВ: обязанности службы. ПОСЛЕДНИХ: так как они — защита остальных, и потому называются последними, как бы будучи основаниями прочих. ОБОСОБЛЕННО (secreta): отдельно от прочих служб. Ведь как написано в «Тимее»[784] это служение отделено от иных, чтобы никто никогда не соединял эту службу с другой. Поэтому Платон говорит: «Прочим роздано, что каждому дано от природы особенного, и только на тех, кто ведет войны ради благоденствия всех, возложена эта одна служба защиты города». ВСТРЕЧАЕТСЯ: зрится. Он отмечает разные роды занимающихся этими делами. Под Тидеем понимаются те, у кого телесная крепость паче размера их тел. Ведь в Тидее
большее в небольшом царило мужество теле[785].
Под Партенопеем — те, чья доблесть превосходит юношескую отвагу; под Адрастом — те, чья доблесть побеждается старческой немощью, коих он отмечает в образе Адраста. НАВЕРХУ: у разумных, которые знают их заблуждения. ПАВШИЕ: впадающие в порок ДАРДАНИДЫ: те, кто хочет защитить от пороков тело, которое мы понимаем под Троей. КОИХ: каковые роды совершающих службу видя: очами созерцания разыскивая заблуждения. ГЛАВКА: Под этими тремя понимай три рода защитников в государстве. Ведь есть три рода войны: отечественная, когда сражаются люди из одной или разных стран; гражданская, когда из одного города; более чем гражданская, когда из одной семьи. Эти три рода вражды отмечает Платон в «Тимее», говоря: должность воинов — защищать город от внешних, внутренних и домашних врагов. Итак, сообразно этому суть три рода защитников: против внешних, против внутренних, против домашних. Посему и враги зовутся АНТЕНОРИДЫ, то есть поставленные напротив. ПОЛИБЕТА: Под ним понимаются все те, кто не уважает достоинства своего святого сана[786]. ИДЕЯ: Париса, воспитанного на Иде. Под ним понимаются те, кто, нанося кому-нибудь обиду, не думают об ущербе отечеству. ОКРУЖАЮТ МНОГОЧИСЛЕННЫЕ СПРАВА, те, кто пребывает в тех воинских службах, то есть занятые благим делом[787]. ВЗГЛЯНУТЬ: очами созерцания. ПОМЕДЛИТЬ, исследуя их заблуждения или правые деяния. И СРАВНЯТЬ: Он разделяет с ними путь, когда обращает свое созерцание к их деяниям. ПРИЧИНЫ ПРИХОДА: цели, для которых они рождены.
[489-493] НО ДАНАЕВ[788]: Мы сказали, что данаи, нападающие на Трою, суть пороки или телесные нужды, изнуряющие тело. Агамемнон же, начальствующий над данаями, есть рассудок, поставленный над пороками и нуждами. Имя ему подходит: Агамемнон — как бы agonis mene, то есть «ясность состязания». Ведь рассудок освещает добродетели, сражающиеся с пороками. Брат у него — Менелай, то есть добродетель, которая зовется Менелаем, как бы ясной и каменной: ведь mene значит «ясность», laos — «камень». Добродетель ясна, поскольку она практикуется[789]; каменна, поскольку крута[790]. ВОЖДИ ДАНАЕВ суть те, кто вмещает много пороков. Они не ждут прихода Энея, так как боятся разумной беседы. АГАМЕМНОНОВЫ ФАЛАНГИ: Агамемноновы когорты суть множества пороков, над коими начальствует Агамемнон, так как рассудок имеет власть над пороками. ОРУЖЬЕ: рассудок, трудящийся в упражнении. ТЕНИ: временные блага. ЧАСТЬ: Данаи, боящиеся Энея, бегут, когда порочные не внемлют укоризнам разумного. СЛАБЫЙ ГОЛОС ПОДЪЕМЛЮТ, когда выставляют слабую защиту. КАК: Эней гонит данаев к судам, когда разумный заставляет порочных посмотреть на их дурные желания. Он понуждает их подняться на корабли, то есть наказать дурные желания. КЛИЧ ОБРЫВАЕТСЯ: их защита не удается.
[494-497] И ЗДЕСЬ[791]: писано, что Елена сначала была супругой Менелая, у которого похитил ее Парис и сочетался с нею. Когда Парис был убит Менелаем, она сочеталась с Деифобом, сыном Приама, братом Париса. Когда город был взят, Менелай набросился на Деифоба и отрезал ему и руки, и ноги, и глаза, и уши, и ноздри. Таким изуродованным видел его Эней. Мы сказали, что Менелай — это добродетель, знатностью славная, крутизною каменная. Имя Елены — как бы helenne, то есть «богиня обитающая». Hel — «богиня», enne — «обитающая»[792]. Ведь она — земное богатство, которое обитает и господствует на земле и в земных делах. Она, говорят, была прекраснейшей, ибо добиваться богатства почитается важнее, чем всех прочих благ. Итак, Елена сперва дана Менелаю, так как земное богатство сперва было создано, чтобы служить добродетели, но похищается Парисом, когда переходит от доблестного к чувственному. Ведь Парис по-гречески — «чувство» по-латински, как мы сказали[793]. Итак, пренебрегши Менелаем, Елена выбирает Париса, ибо, оставив добродетельного, земное богатство предается чувственному. Потому и философы удостоверяют, что богатство дурно, поскольку чаще сопутствует негодным людям. Когда Елена сочеталась с Парисом, данаи начинают войну против Трои, так как когда богатство сочетается с человеком чувственным, пороки воздвигают вражду против тела. Ведь пороки сильней всего набрасываются на плоть, когда находят богатство, как бы удобный случай для себя. Потому мудрецы побуждают оставлять богатство, чтобы мы могли жить свободными от пороков. Наконец Менелай убивает Париса, когда чувственность умерщвляется добродетелью. В третий раз Елена связывается с Деифобом, так как по умерщвлении чувства богатство отдается боязливому. Ведь имя Деифоб — как бы dimophobus, то есть «страх народный»[794]. А Приам — как бы iperamus, то есть «высшее давление»[795]. Под ним мы понимаем страсть, которая, взрастая от самого рождения, во всю временную жизнь нависает над телом и потому, как читается, царит в Трое. Старцем называется он потому, что, как мы сказали, этому возрасту присуще много тягот[796]. Итак, Приам порождает Париса и Деифоба, так как страсть, как мы не раз говорили, производит чувство и страх. По смерти Париса Елена достается Деифобу, так как по умерщвлении чувства богатство подчиняется страху, когда им владеет тот, кто, покидая чувственное, боится не найти ничего большего. Данаи захватывают город, когда тело поддается порокам. Менелай набрасывается на Деифоба, так как добродетель нападает на страх. Руки и ноги ему отсекает, когда показывает, что в делах и путях его нет мудрости. Глаза и уши вырезает, когда показывает ему, что он не знает вещей, которые видит или слышит. Эней видит в преисподней Деифоба без ног, рук, глаз, ушей, так как разумный дух в этой нашей области созерцает страх, не ведающий, что делать, куда идти, что видеть и слышать, и так как страх особенно порицается на военной службе. Потому говорится: «здесь», то есть в этих оружьях, то есть на воинской службе. ЛИЦО: чувства ушей, глаз, ноздрей и рта. ОБЕИМИ: доброе и дурное деяние.
[498-514] ЕДВА УЗНАЛ[797]: Эней едва узнал Деифоба, так как разумный дух едва допускает к себе страх: в этом смысле говорится «не знать пороки», то есть не допускать их к себе. ПРИКРЫВАЮЩЕГО: хотя ни один из вышеупомянутых не имеет в себе мудрости, однако прикидывается, что имеет. ОБРАТИЛСЯ: Он спрашивает Деифоба, когда замечает страх относительно этих вещей. ЗНАКОМЫМ: Деифоб знает голос Энея, так как боязливый часто воспринимает наставление разумного. Поскольку боязливый никогда не исполняет того, что советует разумный, то и наставляют его часто, чтобы он исполнил хоть раз то, к чему его многократно призывают. Ведь если он когда-нибудь исполнит, что велят, больше ему этого не повелят. ПО СВОЕЙ ВОЛЕ: Ведь боязливый не ищет наставлений от разумного. ОРУЖЕМОЩНЫЙ: Ведь он понуждает вооруженных к бегству. ТЕВКРА: все тевкры берут начало от Тевкра. Имя Тевкр — как бы theos сгопоп, то есть «бог времени». Бог времени есть солнце, которое, приближаясь, производит лето, отступая — зиму, появляясь — день, исчезая — ночь. Троя и троянцы берут начало от Тевкра, так как благодаря солнцу процветает тело человека и его природа. МОЛВА: Слух возвещает, что Деифоб умер, когда наука рассудка научает, что боязливый удалился от добродетели. НОЧЬЮ: неведением. ИСТРЕБЛЕНЬЕМ: умерщвлением пороков. МОГИЛУ: окутывание забвением. РЕТЕЙСКОМ: Ретей по-гречески зовется как бы resis theos, то есть по-латински «бог красноречия». Бог красноречия есть философия, которая показывает, что нам следует говорить, и удерживает красноречие от бесстыдной болтливости. Итак, на РЕТЕЙСКОМ БЕРЕГУ погребают Деифоба, так как при начале философствования страх окутывается забвением. МАНЫ: преисподние души. Эней гласом великим ВЗЫВАЕТ к преисподним душам, когда разумный призывает души, жаждущие временных благ, к своему великому наставлению. МЕСТО: забвение. ОРУЖЬЕ: Оружие, коим сражается Деифоб, это слухи, коими страх нас ужасает. ДРУГ: Деифоб любезен Энею, так как боязливый получает наставление от разумного. ВИДЕТЬ: Нисходящий Эней не может видеть Деифоба, так как разумный дух, оставляя телесные блага, не может чувствовать страх. Неблагоразумный же, если готовится перейти от зримого к незримому, сильно пугается, не веря, что найдет нечто лучшее, чем вещи, им покинутые. ЗЕМЛЕ: добродетели прочной и плодоносной. Эней не может положить Деифоба в отеческой земле, то есть причислить страх к небесным добродетелям. НА ЭТО: Деифоб отвечает Энею, когда природа страха делается явственной разумному духу. ИСПОЛНИЛ: Эней должен был погрести Деифоба, так как было справедливо, чтобы разумный погрузил страх в забвение. ТЕНЯМ: преходящим благам. СУДЬБЫ: временные события. ЛАКОНЯНКИ: Лаконянка (Lacena) толкуется как laceneos, то есть «скрытая новизна». Елена зовется лаконянкой, так как новое сокрывается ради богатства. Ведь мы не обретаем богатства, если не сохраняем ранее нажитого. СИХ: Елена причиняет Деифобу это зло, так как богатство делает человека боязливым и неразборчивым. Ведь когда страх получает повеление покинуть привычное ему временное богатство, он не знает, что ему надо делать. ПОСЛЕДНЮЮ НОЧЬ: высшее неведение ПРОВОДИЛИ: мы, троянцы, то есть плотские. НАДОБНО: неизбежно. Ведь разумный не имеет нужды опасаться, если только не вспоминает удовольствия былой жизни.
[515-516] КОГДА РОКОВОЙ[798]: Мы читаем, что Троя была погублена так: конь, заключающий в себе несметных данаев, был принят в город, а когда трояне уснули, он выпустил в город заключенных в нем данаев. Конь в иносказаниях имеет два значения: он обозначает желание, как у Горация:
Вовремя, если умен, выпрягай коня, что стареет[799],
и проч.
Конь изображает желание из-за быстроты, так как мгновенно переносится к разным вещам. Кроме того, конь обозначает сластолюбие, как в том вымысле, где мы читаем, что Диомед скармливал гостей своим коням, то есть сластолюбец склоняет своих сотрапезников к разного рода сластолюбию. Конь потому имеет это значение, что в этом животном особенно сильно сластолюбие. Плиний в книге о естественной истории говорит, что кобылицы так несдержны в похоти, что когда не находят себе самца, то поднимаются на горы и там зачинают от ветра[800]. От этого происходит быстроногое, но недолговечное потомство. А в этом месте конь принимается в значении сластолюбия. Конь содержит в себе несметных данаев, так как сластолюбие обнимает разные пороки, как то кровосмешение, прелюбодеяние, блуд, распутство, которые разделяются еще на другие виды. Коня создали данаи, так как обжорство и пьянство сластолюбия находятся в Трое, согласно этому: «Без Цереры и Вакха зябнет Венера»[801]. Троянцы спят, когда знания и добродетели не практикуются; тогда конь выпускает замкнутых в нем данаев, так как сластолюбие производит из себя разные роды пороков. Ведь когда добродетель не упражняют, из сластолюбия выходят необузданность, расточительность, скупость. Но надо исследовать, как расточительность и скупость, хотя противоположны, могут происходить из одного источника сладострастия. Кто поглощен сладострастием, видит, что он нуждается во многом, что он мог бы в ней издержать, и с большими усилиями ищет себе изобилия; тратить добытое жалеет, и так сладострастие порождает скупость. А что оно производит расточительность, явствует из того, что любовник, удовлетворяя свою блудницу и сводников, дарует им все. Кроме того, происходят из сластолюбия косность, нерадение, леность, праздность, безделье, непостоянство, которым мы дадим краткие определения, чтобы показать их природу. Сладострастие есть порок, который склоняет нас исполнять бесстыдные внушения телесного вожделения. Разнузданность есть стрекало похоти, заставляющее выйти из умеренности в телесных нарядах и прочем убранстве. Расточительность есть нерадивое добывание и неумеренное расточение денег. Скупость есть огромная груда и цепкая пучина денег. Косность есть неведение всех искусств, и свободных, и механических. Поэтому мы зовем косными тех, кого видим живущими без искусства. Нерадение — это то, из-за чего кто-либо пренебрегает упражняться в своем искусстве и ремесле. Леность есть тугость и медленность тела, страшащегося приступить к честному делу. Праздность есть отвычка от занятия и всякого подобающего дела. Безделье — это отказ от всякой заботы, занятия и труда. Непостоянство есть переменчивость души в разных занятиях. Данаи, впущенные внутрь, обращают город в пламя, ибо пороки, когда плоть с ними соглашается, зажигают ее зноем своего пожара. РОКОВОЙ: смертоносный СКАЧКОМ ЯВИЛСЯ НА ПЕРГАМ: внезапным натиском утеснил тело. И чтобы ты не думал, что речь о теле животных, о котором здесь дело не идет, прибавлено: КРУТОЙ. Ведь у человека тело отвесно поставленное, а у животных тела склонены к земле. ТЯЖКИЙ: Ведь сладострастие беспечно и праздно. ПЕХОТУ: порок, ибо он ползает среди низших вещей. ЧРЕВЕ: воздержании.
[517-527] ОНА[802]: Елена, то есть богатство, ИЗОБРАЖАЯ ХОРОВОД, то есть ликование. ОРГИИ: празднества Вакха. Orge по-гречески — «чтить» по-латински. Эти празднества антономастически назывались оргиями, ибо совершались трижды в год или раз в трехлетие. Посему они иначе называются triatherica[803]. Правильно говорится, что Елена справляет празднества Вакха, так как богатство обычно склоняет к пьянству. Справедливо и то, что ФРИГИЯНОК она водит вокруг коня, так как богатство втягивает плотских людей в сладострастие. Фригиянки суть люди плотские и слабые. ПОСРЕДИНЕ: Елена посреди троянок, так как богатство шествует посреди людей плотских. ФАКЕЛ: пожар дурного внушения. ВЫСОТЫ: Елена зовет данаев разорить город, когда богатство побуждает пороки расстроить душу и одолеть ее плотью. И тогда она держит крепость, ибо когда крепость ей подвластна, она обладает высотой власти. УТОМЛЕННОГО ЗАБОТАМИ: Боязливый мучится тревогами страхов. СНОМ: отдохновением от упражнения добродетелей. ЗЛОСЧАСТНАЯ СПАЛЬНЯ содержит в себе Деифоба, когда данаи врываются в город, ибо, когда в плоть вторгаются пороки, страх объемлет и СКОВЫВАЕТ дурной ум, то есть заставляет отчаяться. ОРУЖЬЕ: Елена УНОСИТ из дому оружье, когда богатство отнимает у ума упражнение духовных сил и суждений. ВЕРНЫЙ МЕЧ НАД ГОЛОВОЙ Деифоба она забирает, когда богатство отнимает рассудок у природы человека боязливого. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ДОМ, чтобы убить Деифоба, она зовет Менелая, когда в умы призывает добродетель, чтобы умертвить страх. ДВЕРИ ОТВОРЯЕТ, когда открывает чувства. Богатство открывает добродетели наши чувства, так как добродетель познает наши чувства в этом отношении, видя их жаждущими богатства. ДЛЯ ЛЮБЯЩЕГО: Менелай хотел снова сделать Елену своей женой, так как добродетель желает, чтобы богатство ей подчинилось. Елена думает удовлетворить Менелая смертью Деифоба, когда богатый уничтожением страха думает угодить добродетельному. Однако добродетельный ненавидит богатство, так как видит, что оно связано со страхом; это и значит, что Менелай ненавидел Елену, ибо она была супругой Деифоба. И МОЛВУ: Смертью Деифоба уничтожается бесчестье Елены, так как по умерщвлении страха богатство больше не считается бесчестным. Потому и порицалось богатство, что делало человека таким боязливым, что он не мог созерцать небесное.
[528-547] ВТОРГАЮТСЯ[804]: Добродетель и мудрость, которые мы понимаем под Менелаем и Улиссом, входят в умы. ЗЛОДЕЙСТВ: Улисс ведет род от Эола, так как всякое знание имеет начало в славе. Поэтому, как мы выше сказали[805], источник Муз пробился от удара коня Пегаса. ГРЕКАМ: Менелаю и Улиссу. БОГИ: божественные распоряжения. ТЕМ ЖЕ: то есть чтоб сами они были умерщвлены. Ведь боязливый, видя, что его утесняют добродетель и знание, желает им смерти. НО ТЕБЯ: Деифоб обращается к Энею, когда боязливый удивляется разумному. БЛУЖДАНЬЯМИ МОРЯ: пороками плоти. БОГОВ: знаний и добродетелей. ПРИХОДИШЬ: Нисходишь к временному через созерцание. ФОРТУНА: то есть судьба, божественное веление. ДОМЫ: временные блага. СОЛНЦА: сияния знаний и зноя или силы добродетелей. ЗА ЭТОЙ ЧЕРЕДОЮ: Когда Эней и Деифоб беседуют, АВРОРА поднимается, так как когда разумный исследует и познает свойства страха, ум боязливого начинает озаряться. Ведь Аврора есть первое блистание знания, сияющее очам человеческого ума. ПЕРЕСЕКЛА: достигла ОСИ: сердца человеческого СРЕДИНУ: находящегося посредине ЭФИРНОЙ: божественным прибытием. И ВОЗМОЖНО: Ведь дух никогда не расстается со страхом, если только разумение не поведет его дальше. НАПОМНИЛА: Что значит речь Сивиллы к Энею, мы сказали выше и не будем подобное повторять многократно, чтобы не замедлиться на пути к еще не обсужденному. НОЧЬ: временная жизнь СПУСКАЕТСЯ: проходит кружащейся последовательностью мгновений. В ПЛАЧЕ: Ведь разумный и разумеющий, видя эту жизнь, скорбит, что она есть лишь откладывание жизни. ЗДЕСЬ: во временной жизни. ДВЕ: добродетель и порок. Дорога: человеческое общение. ПРАВАЯ: добродетель. СТЕНЫ: об этом уже говорилось. УСТРЕМЛЯЕТСЯ: созерцанием. ЭЛИЗИЙ: Надобно знать, что преисподняя разделяется на две части, на Тартар и Элизий, что означает, что в этой нашей обители есть жизнь благих и дурных. Благая жизнь называется Элизием, от слова eleison, то есть место милосердия и ясности; жизнь дурных — Тартаром, то есть преисподней, как бы «ниже». Итак, правая дорога ведет к Элизию, а левая — к Тартару, поскольку добродетель водворяет своих приверженцев в благой жизни, а порок — в дурной. КАРЫ: мучения раскаяния в тревоге и в дурной совести. ДЕИФОБ В ОТВЕТ: Он отвечает Сивилле, когда разумению открывается природное свойство страха. ГНЕВИСЬ: Сивилла зовется гневной, когда разумение хотя и праведно, но сурово гневается на пороки. ИСПОЛНЮ: уменьшу. МРАК: неведение неразумия. ИДИ: созерцать НАША: человеческая. И СТОЛЬКО сказав, Деифоб СТОПЫ ОБРАТИЛ, так как страх, сделавшись явственным для разумения, исчезает.
[548-553] ОГЛЯДЫВАЕТСЯ[806]: оставив страх, Эней смотрит очами созерцания. ОБШИРНЫЕ СТЕНЫ великого Дита, ОБВЕДЕННЫЕ ТРОЙНОЙ ОГРАДОЙ, поставленные ПОД СКАЛОЙ, суть пять временных благ, то есть достаток, власть, сан, слава, отрада. «Великого Дита» — поскольку они временные[807]. Тройной оградой обведены, поскольку обомкнуты неведением, бедностью, немощью. Поставлены под скалой, то есть помещены под тяжестью Фортуны. ОБШИРНЫЕ, так как удобны для уклонений заблуждения. ФЛЕГЕТОН: зной гнева. КАМНИ: роды орудий. ВРАТА: обман, через который входят к этим пяти благам. Адамантовые СТОЛПЫ в этих стенах — вышеназванные неискоренимые аффекты духа: радости, скорби, надежды, страхи. АДАМАНТА: неодолимой строптивости сердца. СИЛА МУЖЕЙ: могущество добродетельных. НЕБОЖИТЕЛИ: духи. РАЗРУШИТЬ: искоренить. ЖЕЛЕЗОМ: научением, отсекающим негодное острием укоризны.
[554-556] СТОИТ[808] воздвигнутая в этих стенах БАШНЯ высокомерный ум — подразумевай «обращенный» — К ВЕТРАМ, то есть жаждущий временных благ. ТИСИФОНА: дурная речь, ПОДПОЯСАННАЯ КРОВАВОЙ РИЗОЙ: обвитая сварой. ПРЕДДВЕРЬЕ, через которое выходят из башни, есть дурные уста, через которые есть выход от высокомерного ума; их собственно и СТЕРЕЖЕТ Тисифона БЕССОННАЯ: беспокойная и непримиримая. НОЩНО: И знание, и неведение может быть присуще высокомерному уму: ведь мудрые столь же надмеваются от славных дел, как неразумные — от дурных. Дурная речь всегда найдет место в порочных устах высокомерного.
[557-577] ОТСЮДА[809]: из этих временных благ. СТОН: Жалобы тех, у кого их похищают. БИЧЕВАНИЯ: вред, наносимый похитителями. ВПИВАЕТ: воспринимает ШУМ: сумятицу. ОБЛИК: характер. На ВЕТРЫ: Ведь они стонут по временным благам. ЧИСТОМУ: от пороков. ПОРОГ: вышеупомянутая передняя. КАРЫ БОГОВ, то есть от богов причиненные, а именно от божественных понятий. КНОССКИЙ, так как на Крите процветало красноречие[810]. ДЕРЖИТ: красноречие упражняется только в этом. НАВЕРХУ, то есть пока еще был в своем сознании. СМЕРТЬ: утеснение от пороков. СНАБЖЕННАЯ БИЧОМ: вооруженная порицанием. ЛЕВОЙ: лживым обвинением: ведь правая — это правдивое обвинение. ЗМЕЙ: ядовитые и колкие слова. ЗОВЕТ: Тисифона зовет своих сестер, когда дурная речь возбуждает дурные помыслы и дурные деяния. ОТВЕРЗАЮТСЯ: проклятые врата отверзаются, когда нечестивые уста открываются, чтобы ответить на обвинения. СТРАЖА: Тисифона. ГИДРА: само неведение. ЗИЯНЬЯМИ: бесконечными вопросами. СВИРЕПЕЙ: Ведь хуже неведение в сердце, чем дурная речь на устах. ВНУТРИ: в самом уме.
[578-579] ТАРТАР ДВАЖДЫ РАЗВЕРЗАЕТСЯ ВГЛУБЬ[811], так как дурная жизнь имеет двойной обрыв: отягощает плоть беспокойствами и дух обременяет пороками, как сказано у Горация:
Тело сие, грехом отягченное, клонит
И пригнетает к земле частицу божественна духа[812].
СТРЕМИТСЯ: своих приверженцев оттесняет ПОД ВЕТРЫ, то есть под тленные блага. ВЗОР: смотрящий вверх. К ОЛИМПУ, то есть богословию. Смысл таков: насколько мудрец, взирая вверх на божественное, превосходит земные блага, настолько дурная жизнь погружает своих приверженцев ниже этих благ.
[580-584] ЗДЕСЬ[813]: в этих стенах; аллегорически говорит о каре, которой подвергаются приверженцы пяти временных благ. Теперь он показывает различия приверженцев и их мучения. ДРЕВНЕЕ: сыновья Титана и Земли, Гиганты, суть человеческие тела, составленные из солнца и земли[814]. МОЛНИЕЙ: божественной силой. В ГЛУБИНЕ: В нижнем чине творений, как мы сказали выше, когда обсуждали места преисподней. АЛОИДОВ: Сыны Алоэя ежедневно вырастали на много локтей. Aloe по-гречески — «горечь» по-латински; таким образом, Алоэй переводится как «горький», и мы понимаем под ним скупца. Какая горечь больше, чем бодрствовать в страхе дни и ночи, бояться злых воров, пожаров, рабов? Какая горечь больше, чем плоть свою мучить тяготами и измученную не подкреплять необходимой пищей? Алоэй рождает двух сыновей, когда скупец производит жадность и богатство. Они ежедневно равно возрастают, когда и от жадности увеличивается богатство, и жадность от приобретения возрастает, согласно этому:
Чем они больше пьют, тем у них жажда сильней[815]
и этому:
Страсть к монете растет, насколько взрастает богатство[816].
Они хотят согнать ЮПИТЕРА с его царства, когда пытаются оттеснить душу от божественности доблести и знания. Ведь Юпитер, как мы сказали, понимается многообразно. Как вышний огонь, почему говорится: «От Юпитера начало Музы»[817]. Как душа мира, почему говорится: «Все полно Юпитером»[818]. Как светило, почему он именуется первым после Сатурна в порядке богов. Как творец, почему говорится: «Юпитер всемогущий». Как человеческая душа — например, вот в этом сказании. И сообразно этому мы называем миром, поскольку им управляет Юпитер, человека, поскольку им движет душа. Поэтому он называется Микрокосмосом, малым миром[819]. В этом мире небом является божественная природа духа, с которой Алоиды хотят свергнуть Юпитера.
[585-592] САЛМОНЕЯ[820]: Мы читаем, что Салмоней царил в Элиде и соперничал с Юпитером, сделав себе мир, имеющий четыре элемента, и молнии, и громы, и тучи. Он обозначает тирана. Отсюда и его имя: Салмоней — как бы salmoneos, то есть «причинитель новизны». Ведь тиран нам приносит новизну, когда представляет в себе божественную власть, превосходящую человеческую. Элида — как бы Eleydam, «форма божественного дела», которая есть государство. Божественное дело — это мир, а государство разделяет его форму и потому называется другим миром. Как мир имеет четыре области и каждая обладает своим убранством[821], так город разделен политиками начетверо, и как в верхней области находятся разумные сущности, а в нижней — неразумные, так и в городе. Ведь в цитадели Платон и Сократ помещают философов, во втором квартале — воинов, в третьем — торговцев, в пригороде — земледельцев. Это — мир Салмонея. А молнии, громы и тучи суть оружья, трубы и битвы. Оружье, острое и блестящее, — молнии. Гул и хрип трубы и горна — гром. Битвы же, из-за сплошной массы стрел, — ливень. И как гром грозит ливнем и молниями, так этот гул — битвами и оружием. ТУЧАМИ: Тучи, наброшенные на Салмонея, — неведение, окутывающее тирана. ДРОТ: враждебную Фортуну.
[595-600] ТАКЖЕ[822]: Говорится, что Титий хотел совокупиться с Латоной, поэтому терпит в преисподней такую муку, что коршуны непрестанно терзают его печень. Он изображает любопытного человека, чему и имя соответствует. Ведь имя ему Титий, как бы tisiceos, то есть «истраченный душой»: tisis — «трата», scea — «тень» или «душа»[823]. Любопытный истрачен душевно, так как с пылким прилежанием разыскивая тайную природу вещей, он тратит ум свой, насколько его бессмертная природа позволяет. Латона, мать Аполлона, есть научение, от которого происходит мудрость. Посему и зовется Латоной, как бы latitona, поскольку скрывается. Титий ищет сочетаться с Латоной, когда любопытный желает охватить науку. И потому его печень в преисподней отдана коршунам, что ум его, пока жив, угнетается гложущими тревогами. ПИТОМЦА: Ведь любопытный, праздно философствуя, питается плодами земли, которых не возделывает, сообразно этому: «сытым гласит “эвоэ” Гораций»[824]. ДЕВЯТЬ ЮГЕРОВ суть девять знаний: три красноречия, три теории, три практики. ТЕЛО: сущность каждого. Сущность есть дух. КЛЮВОМ: укусом. КОРШУН: забота. КРИВЫМ: цепким. ВОЛОКНАМ: умам. ВОЗРОЖДЕННЫМ: говорится, что ум возрождается, так как хотя его снедает постоянная тревога, все-таки остается то, что можно тратить.
[601-603] ИКСИОНА[825]: как мы сказали, это переводится «над всем»[826] и там принимается в смысле «солнце». А здесь он обозначает судью, который потому этим именем зовется, что когда обвинитель, защитник, слушатели ждут его приговора, он благодаря почтению ставится выше всех. ПИРИФОЙ, как выше сказано[827], есть побудитель, судья и оратор. ЛАПИФЫ, как бы laophite, то есть каменные и пылающие: когда судьи весьма мало щадят виновных и даже умоляющих и против них воспламеняют себя факелом гнева, они справедливо зовутся каменными и огненными. Ведь laos значит «камень», pheton — «жар». УТЕС: удар Фортуны. ГРОЗИТ: Ведь отправляющие должность всегда страшатся, как Дионисий, царь сицилийский, который чувствовал удар грозящей Фортуны.
[603-607] ЛУЧАТСЯ[828]: вышеназванный Дионисий придал это убранство престолу, украшенному пурпуром. ВЕЛИЧАЙШАЯ в развращенности, Мегера; ведь дурное деяние превосходит в развращенности дурной помысел и дурную речь[829]. ВОЗЛЕЖИТ: Лежит в их совести, изображаемой как «одр». Возлежать значит лежать на одре. ЗАПРЕЩАЕТ: Когда дурное дело вновь обличается посредством памяти, чтобы тело никогда не отдыхало, дух сильно опечаливается. ФАКЕЛ: гнев. Когда дурное деяние возвращается через воспоминание, дух, чувствуя себя виновным, воспламеняется гневом на себя самого. ГРЕМИТ: угрожает карой. УСТАМИ: рассудком, который красноречиво говорит, какая кара подобает этому преступлению. Когда дурное дело таким образом возвращается на ум, рассудок заводит тяжбу, в которой совесть обвиняет желание. Рассудок же выступает судьею; страх сковывает, скорбь истязает.
[608-614] ЗДЕСЬ[830]: в этих полях, то есть в жизни дурных людей. Мы сказали, что под этими стенами понимаются пять временных благ[831]. И потому легко видеть, почему говорится, что там находятся Гиганты, Алоады, Салмоней, Титий и лапифы. Гиганты обретаются в одной из этих обителей, так как наши тела полностью в рабстве у желаний. Алоиды — во временном достатке, Салмоней — во власти, лапифы — в сане, Титий — в славе. БРАТЬЯ: соучастники в должностях и наставлениях. Ненавидят братьев, пребывая в жизни, те, кто ненавидит соучастников в наставлениях, процветая в знании. Ударяют отца те, кто бранит своего наставника, а это большой проступок. ОБМАН: Клиенты в иносказаниях суть члены тела, так как они служат душе. Обманывает клиентов тот, кто ведет члены своего тела к прегрешению. Ведь плоть сама из себя ничего не знает, и потому дух ее обманывает, когда приманивает ее, несведущую, к тому, что, как он видит, является злом. СВОИМ: ближайшим родичам. Ведь скупец «подать не хочет бедному другу, чем бы мороз отразить и жестокий голод»[832]. ИЗ-ЗА ПРЕЛЮБОДЕЯНИЯ: Под женами аллегорически понимаем должности. Посему предписывается, что никто не должен быть без жены[833] ибо все мы должны принимать на себя некую должность. И в другом месте проклинается тот, кто не рождает сыновей от своей жены: он жалок, так как в своей должности не совершает благих и славных дел. Ищет чужой жены, пренебрегая своей, тот, кто, оставив свою должность, предпочитает ту, которую никогда на себя не принимал, и так совершается прелюбодеяние, то есть непостоянство. Итак, гибнут из-за прелюбодеяния те, кого порицают за непостоянство. ОРУЖЬЕМ: Мы сказали, что оружие аллегорически означает силы духа[834]. Благочестивыми оружья называются, когда ими убивают врагов, то есть уничтожают пороки, и защищают своих, то есть сберегают добродетели. Это происходит, когда гневливость сражается с пороками, вожделение оберегает добродетели, а мужество низвергает пороки и защищает добродетели. НЕЧЕСТИВЫМИ же мы называем оружья, когда их употребление противоположно, что случается, когда гневливость воспламеняется против добродетелей, вожделение ищет пороков, мужество сражается с благом и сберегает зло. ВЛАДЫК: Как члены тела мы назвали рабами, так, напротив, силы и суждения духа, то есть гневливость, вожделение, мужество, остроумие, рассудок, память, называем владыками. Обманывают ДЕСНИЦЫ ВЛАДЫК те, кто извращает добрые действия духовных сил: подобающую изобретательность остроумия, различение рассудка, цепкость памяти. Он отметил семь родов живущих порочной жизнью: во-первых, завистливые, там, где сказано: КОМУ НЕНАВИСТНЫ БРАТЬЯ, во-вторых, надменные, где сказано: КТО УДАРИЛ ОТЦА, в-третьих, нерадивые, где: ОБМАН и проч., в-четвертых, немилосердные, где: НИ ДОЛИ, в-пятых, непостоянные, где: КТО ИЗ-ЗА ПРЕЛЮБОДЕЯНИЯ, в шестых, упрямые, где: КТО ЗА ОРУЖЬЕМ и проч., в-седьмых, немощные. ЗАПЕРТЫЕ: окутанные порочностью.
[615-621] ВИД[835]: характер казни. СУДЬБИНА: род жизни. КАМЕНЬ: трудное предприятие. СПИЦАХ КОЛЕС: превратностях фортун. Ведь Фортуна кружится наподобие колеса[836], одних ставя на высоту, других вниз, одних с выси толкая вниз, других из глубины вознося в выси. Поэтому некто сказал:
Ввысь вознесенный, горжусь; умаляюсь, долу нисшедший;
В глуби трет меня ось; снова я к звездам несусь[837].
Посему Фортуна изображается в виде колеса. ВИСЯТ: сомневающиеся, как объясняет Макробий[838]. ТЕСЕЙ ЗЛОСЧАСТНЫЙ: бедственная мудрость[839]. Ведь несчастья этой жизни сильно угнетают философов, как явствует по свидетельству Боэция[840] из примера Сократа, Сенеки, Анаксагора, Кания, Сорана, чья мудрость постоянно была беспокоима людьми негодными. ФЛЕГИИ: добродетель, как бы flegeon, то есть «пылающий», почему в другом месте добродетель зовется огненной[841]. ЗЛОПОЛУЧНЕЙШИЙ: ибо имеет свойство терпеть все тяготы. ГЛАСОМ: наставлением. ТЕНЕЙ: временных благ. НАУЧИТЕСЬ: вот поощрение добродетели. БОГОВ: добродетели и знания. ПРОДАЛ: Здесь следует отметить примеры добродетели и пороков.
[625-626] БУДЬ У МЕНЯ[842]: так как чистым непозволительно входить в Тартар, Сивилла не ведет туда Энея. Этим дается понять, что разумение не водворяет созерцающий дух в порочной жизни, чтобы не осквернился, однако открывает ему заблуждения людей порочных. И посему Сивилла поведала Энею о том, что в Тартаре. СТО УСТ имеет Сивилла, так как разумение имеет сто выражений. ЛИКИ: виды.
[629-636] ПУТЕМ[843]: созерцанием. ИСПОЛНИ: Так как ты познал, что в Тартаре, остается исследовать, что в Элизии. СТЕНЫ: Когда зримое пройдено, остается исследовать незримое, и потому Сивилла говорит, что видит небо, то есть стены Циклопов. Имя Циклоп — как бы policiculos, то есть «множество кругов»[844]. Круги, у которых нет конца и которые имеют неделимое и неизменное средоточие, обозначают духов, бессмертных и не отстающих от неделимого и неизменного Творца. Таким образом, Циклоп, то есть «множество кругов», есть чин духов; несколько Циклопов — множества духов. Стены Циклопов суть небеса, природные области духов. ВИЖУ: Ведь разумению открыты небеса. ВОЗВЕДЕННЫЕ: выше прочих. В ПЕЧАХ: огненных шатрах, кои суть 12 частей неба[845]. Ведь не только Зодиак, как мы читаем, разделен философами на 12 частей, но и все небо от южного полюса до северного. Поэтому говорят, что южные и северные знаки не находятся ни в каких частях [зодиака], или же что они — светила, расположенные выше него.
И СВОДОМ: свод есть панцирь человеческого мозга. ВОРОТА, то есть ячейки. Ведь через них, как выше сказано, мы, напрягая остроумие, рассудок и память, входим созерцанием в небеса. ПОСТАВЛЕННЫМ НАПРОТИВ: Он обращает голову к небу. ГДЕ ЭТИ, то есть в сих воротах, так как в келейке памяти. ДАРЫ: философию. РАВНО: ведь они входят сообща. ПУТЕЙ: добродетелей. СЕРЕДИНЫ: до самой добродетели, которая есть средина меж людьми и божественными сущностями. К ВРАТАМ БЛИЗЯТСЯ, когда открывают что-нибудь остроумием, различают рассудком, вверяют памяти. ЗАНИМАЕТ ВХОД: когда упражняет остроумие. ТЕЛО ОКРОПЛЯЕТ СВЕЖЕЙ ВОДОЙ, когда орошает себя новым научением. Ведь эти вещи следует сочетать, то есть упражнение остроумия и наставление в науке, как говорит Гораций:
Вся красота у стихов — от природы иль от искусства,
Вот вопрос[846].
Но так как за открытием с помощью остроумия следует препоручение памяти, прибавляет ВЕТВЬ: философию. НА ПРОТИВНОМ ПОРОГЕ: в задней ячейке[847].