Естественно, я не спал остаток ночи, а утром вызвал врача. Тот сказал, ничего страшного – алкогольное отравление, наверняка «сдобренное» наркотиком типа ЛСД. Поставил ей капельницу и сказал, что пришлет медсестру, снять капельницу и сделать укол, через пару часов. Габи проспала почти сутки. Проснувшись, объявила, что ничего не помнит. Ну, и я не стал напоминать.
В этом месте своего повествования Карл открыл глаза и посмотрел на врача. Тот молча сидел напротив, по-прежнему не произнося ни слова. Как шкаф.
– Через какое-то время обнаружилось, что Габи беременна, – продолжил Карл. – И я, при всем желании, не смог бы определить, кто из этих сосунков папаша – во время оргии они все друг с другом перетрахались. Это подтвердили практически все участники из тех, кто что-то помнил.
Карл замолчал.
– А вы, – заговорил доктор, – вы точно помните, что не совершили с ней сексуального акта?
Карл вскочил с кушетки как ужаленный и чуть не бросился на собеседника с кулаками. Но в последний момент, увидев, как тот в ужасе откачнулся в кресле, едва из него не выпав, сдержался.
– Да я бы скорее вас трахнул, чем собственную дочь! – выкрикнул он в лицо Тушканчику.
– Очень хорошо, – отозвался врач, быстро овладев собой. – У меня еще вопрос: вы были пьяны в ту ночь?
– Абсолютно нет, я был трезв как стеклышко! Я в тот период серьезно занимался своим здоровьем, ходил в спортзал, дважды в неделю играл в теннис и практически не пил.
– А что случилось с ребенком?
– Это вас не касается. Мы тут на анонимной основе, не забывайте.
– Это не просто любопытство, это очень важно для психического состояния вашей дочери. И, возможно, вашего.
– Из того, что может оказаться в вашей компетенции, вот еще информация: Габи, узнав о беременности, объявила моей тогдашней жене, что это я с ней переспал в ту ночь, «по обоюдному согласию», как она уточнила. И ребенок от меня. И что она будет рожать, так как любит меня больше всех на свете. Причем объяснялись они в моем присутствии. А я был в таком шоке, что оставался нем как рыба. Как вы понимаете, мира в семье это не прибавило. Женушка начала меня шантажировать, угрожая передать дело в суд. Габи заявила, что в суде она будет все отрицать. Но ребенка хочет и собирается его воспитывать сама. С женой я разошелся, откупившись солидной суммой. Дочь же затаскал по подростковым психиатрам. Но те не нашли никаких отклонений – нормальное подростковое желание шокировать и обратить на себя внимание близких, констатировали они.
Доктор Тушканчик снял очки, протер стекла и нацепил их обратно на нос.
Посмотрел Карлу прямо в глаза.
– Не смотрите на меня так! Если бы я до нее дотронулся, ну… в этом смысле, я перерезал бы себе глотку, – чуть не плача сказал Карл.
– Я вам верю. Это ваша дочь, скорее всего, нуждается в серьезном лечении.
– Верите? Тогда почему же я так мучаюсь с тех пор? Ведь вы верите, а я ЗНАЮ, что ничего не было.
– Видите ли, – начал Тушканчик, – иногда подсознание проделывает с нами самые неожиданные фокусы. Все запретное, запрятанное в него веками нашими прародичами, может неожиданно всплыть у совершенно невинного человека.
– Но почему именно у меня? – возмутился Карл.
– Потому что была ситуация, провоцирующая к инцесту, которого вы не совершили. Но могли совершить. Инцест, закодированный как преступление в вашей подкорке, был когда-то совершенно нормальным явлением. Однако подсознание, оно не только прибежище всемирной боли, спрятанной подальше от нас нашим сознанием, – оно может быть благороднее, теплее и душевнее, чем само сознание. Оно умеет не только обвинять, но и освобождать. Мне хватит для этого пары сеансов. И вы перестанете себя казнить за то, чего не совершали.
– А как насчет моей дочери? Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО считает, что переспала со мной? Откуда это странное поведение уже взрослой женщины?
– Для этого мне бы нужно пообщаться именно с ней. Видите ли, все девчонки обожают интересничать. Малейшее зерно странности в себе им присуще культивировать, пока оно не разрастется до циклопического размера – была бы фантазия. И сами так и норовят грань перейти. В вашем случае – спровоцировать отцовскую любовь и довести ее до крайности, то есть до инцеста. Причем в подавляющем большинстве случаев это происходит у них также на подсознательном уровне, те же издержки древней информации. Эдипов комплекс наоборот. И порой очень трудно понять, где кончается игра и начинается болезнь. Ведь им так хочется быть «не как все», выпрыгнуть из «посредственности». А «посредственность» в их представлении это все скучное, рутинное «как у всех». Им в этот момент нужна или хорошая плетка, или хорошая литература. Я уж не говорю о хорошем наставнике. Дело в том, что за наставника они готовы принять любого дворового кота. Вот и получается, как кому повезет.
– Вы хотите сказать, что все девчонки такие? Все пытаются отцов насиловать?!
– Нет, конечно, детям присуща разная организация психики. Очень важно различать расстройства, связанные с культурным влиянием, от расстройств эндогенных. Например, мягкие, стертые формы шизофрении, которые трудно распознать, многие психологи, особенно детские и подростковые, путают с возрастными неврозами и обходятся с такими людьми как с невротиками. С другой стороны, у девочек, рано потерявших мать, как правило, утрировано чувство, что их в детстве недолюбили. Вот их и колбасит, так сказать, и может доколбасить бог знает до чего.
– А вы встречали людей из тех, кого долюбили? – грустно проговорил Карл.
– Очень мало, – признался доктор.
Глава 13Беа
Лора вернулась из Лондона взволнованной, ей очень не понравилось то, что там произошло. Не говоря уж о самом представлении и об «артистке», ее потрясла реакция Карла. В конце концов, его дочери сегодня было уже хорошо за тридцать. А когда она была зачата, незадачливому папаше самому было двадцать с небольшим. Ну и какую ответственность он мог за нее нести?! Ну почему, почему ей все время достаются такие проблемные партнеры – у одного жена, у другого дочь?! Причем в обоих случаях речь идет об одном и том же персонаже. Может, проблема в ней, в Лоре? И это она своей нормальностью притягивает ненормальных?
Хорошенькая «нормальная», с Глазом в качестве доверенного лица.
«Глаз в качестве доверенного лица» – неплохо звучит для абсурдистского романа.
Но это не абсурдистский роман! Беа стала для нее каждодневной реальностью, без которой она больше не могла обходиться. Ей и только ей она поведала о своем «миленьком» weekend’е в Лондоне.
Беа, как всегда, осталась невозмутимой:
– Для того чтобы понять причину такого поведения, нужно знать нечто, известное только ему. Или им двоим.
Лора внимала ей с интересом ребенка – Беа по определению была вне всякой заинтересованности.
Или нет?!
Зачем она появилась в ее жизни? Откуда? И почему именно в ее, Лориной? А не в жизни Томки, например, куда более эксцентричной особы. Или какой-нибудь Лориной коллеги по банку, куда более уравновешенной.
Пора было эту тайну разъяснить.
– Пора, – согласилась Беа и, устроившись рядом на подушке дивана, как Шахерезада, повела свой рассказ: – Ты должна приготовиться узнать нечто очень важное. И необычное. Может, самое важное и самое необычное из всего, что ты знала до сих пор. О чем здесь не знает никто. – Глаз смотрел на Лору не мигая, как бы проверяя ее способность воспринять это новое знание.
Лора поежилась. Ей стало немного страшно. Она уже не была так уверена, как минуту назад, что нужно затевать это «выяснение отношений».
– Не бойся, – как всегда, почувствовала ее Беа. – Это тебе ничем не грозит. Наоборот. Обладая этим знанием, ты можешь стать счастливее. Если сможешь правильно его «переварить». Для этого я тебя и готовила все это время.
– И ты считаешь, что я готова?
– Раз ты смирилась с моим существованием и воспринимаешь меня как данность, а не держишь, как в начале, за глюк или наваждение, значит, готова. И уж поверь мне, ты от рождения обладаешь способностью отличать большое от малого. Возможное от невозможного. Ты свободна главной, внутренней свободой, поэтому тебе нечего опасаться. Тем более что пока я с тобой сейчас говорю, я ввожу тебя в некое подобие транса. Просто чтобы ты смогла немного расслабиться и услышать меня так, как надо.
Лора только кивнула в знак готовности.
– Там, где обитаю я, нет ни времени, ни пространства, – начала Беа.
– А как же вы… обитаете?
– Не перебивай. Мы – сгустки энергии. Такие микровселенные, сами в себе. И мы живые. У нас нет только физического тела. К счастью. Столько проблем отпадает – холод, голод, проблема размножения и связанные с этим страсти-мордасти.
– Боже, как скучно! – не удержалась Лора.
– Нет ни войн, ни болезней, ни режимов, ни политической борьбы. Нет никакой вражды за «место под солнцем». Как и самого солнца, впрочем. Нет ни прошлого, ни будущего, ни вчера, ни завтра – мы находимся в точке настоящего, которое длится вечно. Или только мгновение.
– То есть у вас там НИЧЕГО нет? И одновременно ВСЕ есть? Обитаемая Черная дыра?
– Черные дыры – это попытка объяснения Вселенной человеком.
– А как вы знаете, что вы сами есть? Как можете быть уверены, что рядом существует еще кто-то? Вы можете между собой общаться?
– Можем. Но нам это не нужно.
– А как же можно быть уверенным, что ты есть, если тебе не с кем этим поделиться? И тебе твое собственное существование тоже никто не подтверждает? Даже зеркало. В чем вы там отражаетесь?
– В самих себе. У нас есть сознание, память, воображение и, главное, индивидуальность. Мы – субстанция, которой не нужно ничего доказывать, в том числе и факт своего существования, – продолжала Беа невозмутимо.
– Ты – субстанция? Не личность?
– Это только обозначения. Субстанция может быть личностью. И наоборот.
– И вы можете общаться с нами? Приходить в наш мир?