«Какое?»
«Ты не будешь ничего делать, не посоветовавшись со мной предварительно».
Он тихо сказал: «Я не успокоюсь, пока существуют рабы и работорговцы – никогда».
Мардина откинулась на спинку стула: «Я думала, что Арман обещал положить конец этим вещам. Но он заблуждается».
Травек фыркнул: «Заблуждается! Как ты снисходительна к убийце, работорговцу, шарлатану!»
Она содрогнулась: «Я знаю, Дайл. Мне страшно подумать о том, что шестьсот моих соплеменников выманили из родных селений и продали в рабство».
«Но почему они согласились? – воскликнул Травек. – Не вижу в этом никакой логики. Неужели вы, оро, действительно спятили?»
«Не в том смысле, в каком ты понимаешь это слово. Наша одежда, наши дома, наши манеры – все это лишь отображает внутреннюю сущность, и в этом секрет нашего народа».
Травек молча пил вино.
«Мы победили смерть».
Травек разглядывал ее, не говоря ни слова.
Мардина сказала: «Дайл, я тебя люблю. Я готова связать свою жизнь с твоей. Когда-то я предложила сделать тебя одним из нас. Я любила тебя уже тогда, но не могла в этом признаться».
«Я не могу стать одним из оро без посторонней помощи?»
«О нет! В начале был только один – Сэйджел Дóмино. У него был особенный, в высшей степени телепатический мозг. Он мог с легкостью читать мысли других людей.
Он установил телепатическую связь со своим другом. Обнаружилось, что этот контакт стимулировал мозг его друга. Он не приобрел такие же выдающиеся способности, но научился устанавливать подобный контакт с другими. Стал обращать в свою веру – если это можно так назвать – своих друзей и знакомых. Тем же занимался Сэйджел Дóмино.
Теперь нас несколько миллионов. Мы не настоящие телепаты, но никто из нас не боится смерти. Когда нам угрожает опасность – или когда мы умираем – мы устанавливаем контакт с кем-нибудь из близких людей. Это примерно то же, что выйти на берег из тонущей лодки».
Травек поморщился: «Значит, никто из вас не может держать свои мысли при себе».
Мардина стала отрицательно трясти головой с такой энергией, что ее шелковистые светлые волосы разлетелись веером: «Ты неправ! Между нами нет никаких волевых конфликтов. Старому сознанию придается непрерывность, без отчуждения от прошлого. Воспоминания блекнут, остается только ощущение непрерывности. Для умирающего это все равно, что отложить одну интересную книгу и открыть другую. А для живущих… Не забывай о том, что мы вступаем в контакт только с теми, кого любим».
Травек взглянул на нее с любопытством: «И скольких людей ты в себе вмещаешь?»
Девушка скорчила гримасу: «Дайл! Ты не понимаешь! Я – это я! И никто другой! Даже если порог смерти переступят вместе со мной сорок человек, я все равно останусь собой. По сути дела, мы чрезмерно компенсируем нашу общность индивидуализмом. Мы ищем поддержки в индивидуализме, доводим его до крайности.
Другие народы испытывают меланхолическое удовлетворение, добиваясь максимального возможного внешнего сходства. Наше самоотождествление носит внутренний характер. Во внешних символах поминовения нет необходимости. На Аламских Высотах нет гробниц, и накопление богатств не имеет смысла.
Моя мать любила свой сад. У нее было много цветов. Она умерла и теперь живет во мне. У меня нет никакой склонности выращивать цветы или другие растения. Я беспокоюсь о людях, о будущем, об искоренении общественного зла. Так что, как видишь, наша связь не выходит за рамки сознания».
«Что ты почувствовала, когда в тебе поселилась душа матери?»
«Только великую радость, – серьезно сказала Мардина. – Я словно спасла ее, когда она тонула. Несколько недель я чувствовала ее присутствие – так, как если бы она была вместе со мной в комнате. А потом… потом она постепенно слилась со мной – полностью».
«Как насчет Армана? – спросил Травек. – Ведь он тоже – оро? Будет ли он жить после смерти?»
Мардина смущенно кивнула: «Его мать была одной из немногих оро, кого удалось поработить владетелям Максуса. Как правило, нам удается избежать пленения благодаря смерти».
«Но с кем вступил в контакт Арман? С тобой?»
Девушка порозовела ярче, чем раньше: «Между нами больше нет контакта. Я заблокировала мысли Армана – на борту звездолета».
«Тогда объясни мне, – потребовал Травек, – почему шестьсот оро прибыли на Максус, согласившись стать рабами?»
Помолчав немного, Мардина сказала: «Несмотря ни на что, Арман пробудил в нас чувство ответственности. Много веков мы влачили самовлюбленное, изолированное существование, ревностно охраняя наш секрет, – она встретилась глазами с Травеком. – В числе шестисот оро, привезенных на Максус – наши самые высокоразвитые телепаты. Они – наши шпионы. Они внедрятся на предприятия важнейших отраслей и передадут засекреченные технологии на Фелл».
«И что потóм?»
Мардина кивнула, печально улыбнувшись: «Потóм… станут конкурировать два государства работорговцев. Теперь я это понимаю. Возникнут и другие подобные государства. Но разве мы можем теперь остановить этот процесс? Поход начался. Шестьсот оро прибыли на Максус».
Травек заметил без всякого выражения: «Ты неправильно расставляешь акценты».
«Что ты имеешь в виду?» – девушка удивилась.
«Тебя беспокоят шестьсот оро. Подумай о сотнях миллионов рабов, эксплуатируемых на Максусе».
Она отвела глаза и опустила их: «Я не оказываю никакого влияния. Арман – вождь. Как только трюмы его корабля загрузят, он вернется на Фелл за следующей партией шпионов».
Травек наклонился вперед: «Неужели среди оро нет централизованной власти, руководства?»
«Конечно, есть – старейшины, городские советы. Но никакой особенной власти у них нет. Арман организовал свой собственный крестовый поход. Арманиты – его боевые когорты».
Травек постучал пальцами по столу: «Что-то тут не так, чего-то не хватает. Неужели ваши „арманиты“ не понимают, как долго им придется оставаться на Максусе, как эффективно владетели защищают свои секреты и сколько шпионов расстанутся с жизнью?»
«Для нас это не имеет большого значения», – тихо напомнила девушка.
«Если бы все рабы были из племени оро, – сказал наконец Травек, – и если бы ни один из рабов не боялся смерти, тогда перестало бы существовать рабовладельческое государство». Он взглянул на Мардину: «Если бы шестьсот оро смогли внушить свои понятия другим рабам, больше не было бы никакой дисциплины. Наступил бы крах системы».
Мардина откликнулась с возрастающим волнением: «Если хотя бы двадцать процентов новых оро станут телепатами… Нам нужно вернуться на Фелл – и обратиться к телепатам, способным вступить в контакт с теми, кого привезли на Максус».
«Два соображения, – поднял палец Травек. – Прежде всего – Арман. Он – препятствие, которое необходимо удалить. И, во-вторых, нужно вызволить моих брата и сестру».
XII
Огромная черная масса звездолета молчаливо возвышалась над посадочным полем, окруженная бурной деятельностью. Из длинного черного склада на краю поля по установленному на козлах конвейеру к грузовому люку в корпусе корабля медленно перемещались ящики. Подводы, нагруженные контейнерами потяжелее, въезжали по рампе на летучую платформу под другим грузовым люком, и контейнеры перемещали лебедкой в трюм.
Над Аламбаром нависли рваные тучи, по всему полю гулял холодный ветер. Плащ Армана, подходившего к кораблю, развевался по ветру и хлопал его по ногам. Внутри было тепло и тихо. Он прошел по коридору, поднялся по лестнице в рубку управления и остановился у иллюминатора, глядя на оливково-зеленую крышу дворца патриарха, видневшуюся вдали.
Приподняв руки, Арман почувствовал, как напряглись мышцы у него на груди, глубоко вздохнул. Покой, отдых! Никаких забот, не нужно принимать никаких решений. Рабов он продал, трюмы загружали. На протяжении ближайших трех недель не предвиделось никаких существенных событий.
Арман вспомнил о Мардине. Не занимаясь серьезными делами, можно было подумать об удовольствиях и развлечениях. Ведь он – Арман! Она должна была гордиться тем, что он оказывал ей внимание. Если же она ему откажет – что ж, ей придется расстаться с ним надолго.
Арман взглянул на дверь ее каюты. Оттуда слышались какие-то звуки, там кто-то двигался. Кровь застучала в ушах Армана, он подошел к двери размашистыми шагами, ударил в нее кулаком.
«Да?» – отозвался голос изнутри. Нервный, тревожный голос Мардины. А! Она догадывалась о его намерениях. Арман попытался открыть дверь. Каюта была заперта на замок.
«Мардина! – напряженно, глухо позвал Арман. – Открой!»
«Я не пущу тебя, Арман».
«Открывай! Твой бог желает тебя, Мардина! – он слышал, как она поднялась на ноги, и принялся трясти ручку двери. – Пусти меня, или я разрежу замок лазером!»
«Ну хорошо», – каким-то странным тоном отозвалась Мардина.
Дверь открылась. Арман зашел в каюту. Перед ним стоял, спиной к иллюминатору, какой-то мужчина.
Арман в ярости повернулся к Мардине: «Что это значит?» Он присмотрелся к мужчине – тот сделал шаг вперед. Арман моргнул, его плечи опустились – он опустил руку в поясную сумку. Травек выстрелил первым.
* * *
«Убийство», – заключил присевший на корточки полицейский, переводя взгляд с трупа на Травека.
«Самооборона, – возразила Мардина. – Я все видела».
Травек сказал: «Убитый – Арман».
«Это понятно, – отозвался патрульный офицер. – А у вас какой статус?»
«Я – раб», – сухо ответил Травек.
Полицейский вскочил, выпрямился во весь рост: «Это тяжкое преступление!»
«Давайте навестим верховного комиссара, – предложил Травек, – и узнáем, что он об этом думает».
Когда их, наконец, впустили в его кабинет, верховный комиссар расхаживал из угла в угол. На нем был длинный плащ из бледного черного шелка, ритмично шелестевший на каждом шагу. Лицо его возбужденно раскраснелось. Казалось, он был поглощен размышлениями о какой-то волновавшей его проблеме и почти не заметил посетителей.