Кристэл задумался и снова нахмурился: «Я мог удалить пару предложений, относившихся к ошибочным наблюдениям – ничего существенного. Смутно припоминаю, что нечто в этом роде имело место».
«В чем именно заключались эти наблюдения?» – язвительно поинтересовался Флетчер.
«Сразу не могу сказать. Что-то насчет их диеты или способов поиска пищи, кажется. Сначала я подозревал, что деки переваривают планктон, но, скорее всего, это не так».
«А что они едят?»
«Они пасутся среди порослей подводных грибов на коралловых рифах. По меньшей мере, такова самая правдоподобная гипотеза».
«И это все, что ты удалил из текста?»
«Больше ничего не помню».
Флетчер снова взглянул на металлический кубик. Он заметил, что кубик закрывал название справочника на корешке от буквы «У» в слове «Универсальный» до последней «к» во втором слове.
«Что у тебя на столе, Кристэл? Интересуешься металлургией?»
«Нет-нет, – Кристэл поднял кубик и критически рассмотрел его. – Это просто кусочек сплава. Я проверяю его устойчивость к воздействию реактивов. Что ж, спасибо, что позвонил, Сэм».
«У тебя нет никаких идей по поводу того, каким образом мог погибнуть Рэйт?»
Кристэл выглядел удивленным: «Почему ты об этом спрашиваешь именно меня?»
«Ты больше знаешь о декабрахах, чем любой другой на Сабрии».
«Боюсь, что ничем не могу помочь, Сэм».
Флетчер кивнул: «Спокойной ночи».
«Спокойной ночи, Сэм».
Флетчер сидел, глядя в пустой экран. Моллюски-мониторы… декабрахи… удаленный текст на диске. Все это указывало в каком-то направлении – но в каком? Флетчер не мог догадаться. По всей видимости, декабрахи были как-то замешаны во всю эту историю – а значит, замешан был и Тед Кристэл. Флетчер нисколько не доверял оправданиям Кристэла; он подозревал, что Кристэл врал хотя бы потому, что взял за правило врать практически обо всем. Флетчер снова вспомнил о металлическом кубике. Возникало впечатление, что Кристэл слишком поспешно пытался отвлечь внимание от этого предмета. Флетчер достал свой собственный «Универсальный справочник» и измерил расстояние на корешке от середины первой буквы «У» до середины последней буквы слова «справочник»: 4,9 сантиметра. Кубик мог служить эталоном веса – скорее всего, так оно и было, обычно использовались именно такие образцы, весом 1 килограмм каждый… Флетчер наскоро подсчитал объем куба со стороной 4,9 сантиметра: 119 кубических сантиметров. Допуская, что масса куба равнялась 1000 граммов, его плотность должна была составлять 8,4 грамма на кубический сантиметр.
Флетчер смотрел на полученный результат. Сам по себе он не позволял сделать какие-либо выводы. Такой плотностью мог отличаться любой из сотни сплавов. Не имело смысла заходить слишком далеко, развивая эту гипотезу. Тем не менее! Флетчер заглянул в справочник. Никель: 8,5 г/см3. Кобальт: 8,7 г/см3. Ниобий: 8,4 г/см3.
Откинувшись на спинку стула, Флетчер размышлял. Ниобий? Дорогостоящий металл, получение которого требовало больших затрат времени; естественные запасы ниобия были ограничены, и спрос на него постоянно превышал предложение. Любопытно! Удалось ли Кристэлу обнаружить биологический источник ниобия? Если так, финансовый успех ему был обеспечен.
Флетчер расслабился. Он устал – психически и физически. Его мысли вернулись к Карлу Рэйту. Он представил себе тело, медленно плывущее в ночи по воле океанских течений, погружающееся на километры в черную бездну воды, куда никогда не проникает свет… Почему у Карла Рэйта отняли жизнь?
Флетчера мучили раздражение и подавленность, вызванные бессмысленной, недостойной смертью Рэйта. Карл Рэйт, человек во всех отношениях порядочный, ничем не заслужил быть увлеченным в темные глубины Сабрийского океана каким-то щупальцем.
Флетчер резко поднялся на ноги, решительно вышел из управления и поднялся по лестнице в лабораторию.
Дамон еще не закончил ежедневную работу. Он одновременно выполнял три проекта: два были связаны с накоплением платины разновидностями сабрийских водорослей; третий заключался в попытке увеличить степень поглощения рения плоской губкой с планеты Альфард-Альфа. В каждом случае применялся один и тот же основной метод: каждое следующее поколение подвергалось воздействию все более высокой концентрации соли металла в условиях, способствующих мутации. Некоторые организмы начинали мало-помалу использовать металл в системе обмена веществ – их изолировали и помещали в сабрийскую соленую воду. Какая-то их часть не погибала от шока, а отдельные экземпляры могли адаптироваться к новым условиям и начинали накапливать новый ценный элемент.
Когда Флетчер зашел в лабораторию, Дамон расставлял лотки с водорослями в геометрически точной конфигурации. Он довольно-таки раздраженно оглянулся через плечо.
«Я говорил с Кристэлом», – сообщил Флетчер.
Дамон заинтересовался: «Что он сказал?»
«Что мог стереть с диска несколько ошибочных предположений».
«Чепуха!» – отрезал Дамон.
Флетчер подошел к столу и задумчиво взглянул на ряды лотков с культурами водорослей: «Джин, тебе удавалось находить на Сабрии ниобий?»
«Ниобий? Нет. Во всяком случае, не в полезной концентрации. Разумеется, в океане содержатся его следовые примеси. Кажется, спектральный анализ одного из кораллов демонстрирует линии ниобия, – Дамон наклонил голову набок, как изучающая червячка птица. – Почему ты спрашиваешь?»
«Просто мне пришла в голову одна мысль – дикая и случайная».
«Надо полагать, разговор с Кристэлом тебя не удовлетворил?»
«Ни в малейшей степени».
«Тогда каким будет твой следующий шаг?»
Флетчер присел на край стола: «Не могу ничего сказать с уверенностью. В сущности, тут ничего не поделаешь. Если только…» Он колебался.
«Если только – что?»
«Если только я не займусь подводными изысканиями сам».
Дамон огорчился: «Чего ты надеешься добиться таким образом?»
Флетчер улыбнулся: «Если бы я знал, мне не пришлось бы нырять. Учитывай тот факт, что перед тем, как стереть текст, относящийся к декабрахам, Кристэл побывал в глубинах».
«Это понятно, – отозвался Дамон. – И все же, на мой взгляд, это… довольно-таки рискованно, скажем так, особенно после того, что случилось».
«Возможно. А может быть и нет, – Флетчер соскользнул с края стола и выпрямился. – Все это подождет до завтра, так или иначе».
Он покинул Дамона, занявшегося заполнением суточной ведомости, и спустился на главную палубу.
«Конопатый» Мерфи ждал у основания лестницы. Флетчер спросил: «В чем дело, Мерфи?»
Круглое красное лицо Мерфи недоуменно хмурилось: «Агостино в лаборатории?»
Флетчер сразу остановился: «Нет».
«Он уже полчаса как должен был меня сменить. Его нет в спальном модуле, в столовой тоже нет».
«Бог ты мой! – воскликнул Флетчер. – Еще один?»
Мерфи обернулся, глядя на океан: «Примерно час тому назад его видели в столовой».
«Пойдем! – решил Флетчер. – Обыщем плот».
Они искали везде – в производственном цехе и под навершием мачты, во всех проходах и углах, куда можно было засунуть голову. Все баржи покачивались у причала, ялик и катамаран тоже были пришвартованы; вертолет, с уныло опущенными лопастями ротора, стоял на палубе.
Агостино на плоту не было. Никто не знал, куда он пропал; никто не знал, когда именно он пропал.
Бригада промыслового плота собралась в столовой; все нервно поеживались, поглядывая на океан в иллюминаторы.
Флетчер не мог сказать ничего существенного: «Что бы это ни было – а я не знаю, чтó это – оно может нападать неожиданно и следит за нами. Необходимо соблюдать осторожность – исключительную осторожность!»
Мерфи мягко ударил кулаком по столу: «Но что мы можем сделать? Не можем же мы просто стоять без дела, как тупые коровы?»
«В принципе, Сабрия – безопасная планета, – вмешался Дамон. – Ни Стрызкаль, ни „Галактический каталог“ не называют никаких опасных для человека сабрийских видов».
Мерфи хрюкнул: «Хотел бы я, чтобы старина Стрызкаль заявил это в моем присутствии!»
«Он мог бы предложить какую-нибудь гипотезу по поводу того, что случилось с Рэйтом и Агостино, – Дэйв Джонс взглянул на календарь. – Нам предстоит здесь оставаться еще целый месяц».
«Будем работать только в одну смену, – решил Флетчер, – пока не прибудет пополнение».
«Пока не прибудет подкрепление», – пробормотал Мальберг.
«Завтра, – продолжал Флетчер, – я погружусь в мини-батискафе и посмотрю, что делается на дне, чтобы получить какое-то представление о ситуации. Тем временем каждому из нас лучше носить с собой какой-нибудь топорик или тесак».
За иллюминаторами послышался мягкий шелест.
«Дождь, – сказал Мальберг и взглянул на настенные часы. – Полночь».
Дождь шипел в воздухе и барабанил по стенам; по палубе текли потоки воды, косые струи озарялись мачтовыми огнями.
Флетчер подошел к облитому водой иллюминатору, взглянул в сторону цеха: «Пожалуй, каждому из нас не помешает выспаться. Нет никаких причин…» Он прищурился, глядя на палубу, бросился к двери и выбежал под дождь.
Струи воды хлестали по лицу – Флетчер почти ничего не различал, кроме фонарей, окруженных шквалами мечущихся блестящих капель. Что-то светлое лежало на темно-сером мокром настиле палубы – что-то вроде старого белесого садового шланга.
Шланг схватил его за ноги и резко потянул на себя. Флетчер свалился плашмя на покрытый струями воды металл.
Сзади послышался топот ног; кто-то возбужденно ругался – что-то звякнуло, заскрежетало: петля, обхватившая лодыжки Флетчера, ослабла.
Вскочив на ноги, Флетчер проковылял к мачте, прислонился к ней. «Что-то прячется в цеху!» – прокричал он.
Команда с побежала в цех; Флетчер последовал за другими.
Но на участке переработки не было ничего подозрительного: двери были широко открыты, все помещения ярко освещены. С одной стороны стояли приземистые пульверизаторы, за ними – напорные резервуары, отстойники, трубы с изоляцией шести разных цветов.