ния батискафа эти контуры становились четкими. Послышался записанный голос Флетчера: «Высота коралловых образований здесь варьирует от пятнадцати до шестидесяти метров, а протяженность – не меньше восьмисот метров».
Изображение увеличилось. Вдоль кораллового фасада появились черные отверстия; бледные силуэты декабрахов неторопливо заплывали в эти ниши и выплывали из них. «Обратите внимание, – говорил голос Флетчера, – на террасу перед колонией. Этот уступ служит своего рода складской площадкой. Отсюда трудно что-либо разглядеть, опущусь еще метров на тридцать».
Картина изменилась; экран потемнел: «Я спускаюсь… Глубиномер показывает, что до дна сто десять… сто пятнадцать метров. Плохо вижу – надеюсь, все это регистрируется камерой».
Флетчер прокомментировал запись: «Теперь вы это видите лучше, чем я из батискафа. На такой глубине поверхности коралла не отражают свет так ярко, как на Мелководье».
На экране появились основание кораллового фасада и почти ровный горизонтальный уступ шириной метров пятнадцать. Камера быстро повернулась, «взглянув» в сторону черных глубины за краем обрыва.
«Я заинтересовался, – сказал Флетчер. – Эта терраса не выглядела естественной. Она искусственная. Видите, какой у нее край? Неровности практически незаметны. Это искусственный портик, крыльцо перед входами в жилища».
Камера повернулась обратно к шельфу – теперь возникало впечатление, что терраса была размечена на участки различных оттенков.
Голос Флетчера говорил: «Эти разноцветные участки напоминают клумбы в саду – на каждом выращиваются те или иные растения – водоросли – или животные. Подплыву поближе. Вот моллюски-мониторы». На экране появились два или три десятка массивных полушарий; на соседнем участке извивались животные, похожие на угрей с острыми зазубренными лезвиями по бокам, крепившиеся на уступе присосками. За ними росли пузыри-поплавки, дальше – огромное количество черных конических существ с очень длинными шевелящимися хвостами.
Дамон недоуменно спросил: «Что удерживает этих животных?»
«Об этом придется спросить декабрахов», – отозвался Флетчер.
«Хотел бы я знать, как их спросить».
«Я все еще не видел ничего, что однозначно свидетельствовало бы о разуме», – заметил Мерфи.
«Смотри!» – сказал Флетчер.
В поле зрения появилась пара декабрахов; их черные пятна-глаза смотрели с экрана прямо на людей, собравшихся в столовой.
«Декабрахи», – произнес голос Флетчера за экраном.
«До сих пор они, кажется, меня не замечали, – прокомментировал Флетчер. – Прожекторы были выключены, а заполненная прозрачная оболочка мало контрастирует на фоне толщи воды. Может быть, они почувствовали, как работает насос».
Декабрахи вместе повернулись и круто нырнули к террасе.
«Обратите внимание! – продолжал Флетчер. – Они заметили проблему, и обоим одновременно пришло в голову одно и то же решение проблемы. При этом они не общались каким-либо заметным способом».
Декабрахи отдалились, превращаясь в размытые бледные пятна на фоне одного из темных участков террасы.
«Я не понимал, что происходит, – говорил Флетчер. – Но решил отплыть подальше. Но тут же – камера это не зарегистрировала – почувствовал, что по оболочке батискафа что-то стучит: так, будто в нее бросали камни. Я не мог увидеть, кто этим занимается, пока что-то не ударило по куполу прямо перед глазами. Это была маленькая торпеда, длинная и тонкая, вроде вязальной спицы. Я поспешил удалиться, пока декабрахи не придумали что-нибудь похуже».
Экран потемнел. Голос Флетчера сказал: «Теперь я над Глубинами, перемещаюсь параллельно краю Мелководья». Поперек экрана проплывали какие-то расплывчатые формы, туманные и бледные в толще воды. «Я вернулся вдоль края уступа, – сказал Флетчер, – и нашел ту колонию, которую видел вчера».
Снова на экране появились шпили и высокие башни – бледно-голубые, бледно-зеленые, цвета слоновой кости. «Подплываю ближе, – послышался голос Флетчера. – Хочу заглянуть в эти пещеры». Башни выросли и расширились: впереди темнело отверстие.
«Теперь я включил передний прожектор», – пояснил Флетчер. Темная ниша внезапно превратилась в ярко освещенное цилиндрическое помещение пятиметровой глубины. Стены были выложены мерцающими цветными шарами, похожими на рождественские елочные украшения. В центре помещения повис декабрах. Из стен тянулись прозрачные волокна или усики, кончавшиеся бугорками – возникало впечатление, что эти бугорки постукивали по декабраху, массируя его гладкую, как у тюленя, шкуру.
«Не знаю, чем он там занимался, – сказал Флетчер, – но деку не понравилось, что я на него гляжу».
Декабрах отплыл к внутренней стенке помещения; усики с бугорками на концах втянулись в стены резким пугливым движением.
«Я заглянул в следующую пещеру».
Еще одно черное отверстие превратилось в ярко освещенное прожектором помещение. В нем почти неподвижно висел декабрах, державший перед глазом розовый желеобразный шар. Здесь не было заметно никаких тянувшихся из стен волокон.
«Этот даже не пошевелился, – прокомментировал Флетчер. – Он спал, был загипнотизирован или оцепенел от испуга. Я начал отплывать – и что-то ударило по батискафу так сильно, что я уже решил, что мне пришел конец».
Изображение на экране подпрыгнуло. Мимо пронеслось и скрылось в глубинах что-то темное.
«Я взглянул наверх, – сказал Флетчер. – Не увидел ничего, кроме примерно дюжины деков. По всей видимости, они притащили большой камень и сбросили его на батискаф. Я запустил насос и стал возвращаться к плоту».
Экран опустел.
Дамон было глубоко впечатлен: «Должен согласиться, что они демонстрирую закономерности разумного поведения. Ты зарегистрировал какие-нибудь звуки?»
«Никаких. Звук записывался все время. Ничего не было слышно, кроме глухого стука во время ударов по корпусу».
Лицо Дамона разочарованно поморщилось: «Но они должны каким-то образом общаться – иначе как бы они смогли договариваться и действовать сообща?»
«Возможно, они – телепаты, – предположил Флетчер. – Я внимательно наблюдал за ними. Они не издают никаких звуков, не делают никаких сигнальных жестов – ничего подобного».
«Тот, что сидит у меня в резервуаре, тоже ничего такого не делает», – угрюмо пробормотал Дамон.
«Но послушайте! – воскликнул Мерфи. – Разве нет разумных существ, которые не общаются?»
«Нет, – уверенно ответил Дамон. – Все они пользуются тем или иным способом общения – звуками, жестикуляцией, излучением. Так или иначе, все они общаются».
«Как насчет телепатии?» – поинтересовался Хайнц.
«Телепатия еще никогда не встречалась. И я не думаю, что мы нашли что-нибудь подобное в данном случае», – заявил Дамон.
«Лично я считаю, что они думают одинаково, – сказал Флетчер. – Поэтому им не нужно общаться».
Дамон с сомнением покачал головой.
«Допустим, они руководствуются полным коллективным взаимопониманием, – продолжал Флетчер. – Допустим, они эволюционировали на этой основе. Люди – индивидуалисты, им требуется речь. Деки идентичны, они понимают происходящее без слов». Флетчер помолчал и поразмыслил немного: «В каком-то смысле, надо полагать, они все-таки общаются. Например, если дек хочет расширить участок на террасе перед своей коралловой башней, наверное, он ждет, пока мимо не проплывет другой дек, после чего кладет камень на краю участка или делает что-нибудь в этом роде, демонстрируя свое намерение».
«Общение посредством примера и подражания?» – откликнулся Дамон.
«Вот именно – если это можно назвать общением. Таким образом обеспечивается какая-то возможность сотрудничества. Но они, конечно, не болтают для развлечения, не планируют на будущее и не обсуждают традиции прошлого».
«Может быть, они вообще не представляют себе прошлое или будущее, не осознают течение времени!» – взволновался Дамон.
«Уровень их интеллекта трудно оценить. Возможно, он исключительно высок; возможно, он незначителен. Отсутствие общения должно быть огромным препятствием, так или иначе».
«Общаются они или нет, – заметил Мальберг, – они нанесли нам невосполнимый урон и поставили под угрозу все предприятие».
«Но почему? – Мерфи ударил по столу большим красным кулаком. – Вот в чем вопрос! Мы никогда им не досаждали. И вдруг – Рэйт пропал, потом Агостино. Они повалили нашу мачту. Кто знает, чтó они придумают сегодня ночью? Почему? Вот что я хотел бы знать».
«Этот вопрос, – сказал Флетчер, – завтра придется задать Теду Кристэлу».
Флетчер надел чистый синий саржевый костюм, молча позавтракал и вышел на вертолетную площадку. Мерфи и Мальберг отсоединили растяжки вертолета и протерли начисто смотровой купол машины, успевший покрыться налетом соли.
Флетчер забрался в кабину, включил проверочный модуль. Зажегся зеленый индикатор – все было в порядке.
Мерфи не слишком уверенно предложил: «Может быть, мне стоит тебя сопровождать, Сэм – на тот случай, если возникнут неприятности».
«Неприятности? Почему ты думаешь, что они возникнут?»
«От Кристэла можно ожидать любого подвоха».
«Так-то оно так, – сказал Флетчер. – Но никаких неприятностей не будет».
Флетчер запустил ротор. Выдвижные лопасти подхватили воздух, вертолет приподнялся над палубой и полетел, постепенно набирая высоту, на северо-восток. Плот «Биоминералов» превратился в блестящий прямоугольник на бесформенном пятне водорослевого ковра.
Безветренная пасмурная погода внушала тревогу – судя по всему, назревала одна из чудовищных грозовых бурь, будораживших Сабрийский океан каждые несколько недель. Флетчер полетел быстрее – ему хотелось покончить с переговорами и вернуться как можно скорее.
Внизу проплывали километры океанской ряби; впереди блеснуло пятнышко плота «Пелагических разработок».
Километрах в тридцати к юго-западу от плота Флетчер пролетел над небольшой баржей, нагруженной сырьем для измельчителей и выщелачивателей Кристэла; на борту были два человека – оба прятались под пластиковым пологом. «Вполне вероятно, что декабрахи нападают и на персонал Кристэла», – подумал Флетчер.