«Гм. Где вы родились?»
«В Буэнос-Айресе».
«Вы когда-нибудь работали государственным служащим? В полиции? В административной должности? В АПП?»
«Нет».
«Почему нет?»
«Бюрократические препоны. Не выношу бюрократию».
«Ближайшие родственники?»
«У меня есть брат, Артур Марио. Он поставляет кофе из Кальяо».
«Вы не женаты?»
«Не женат».
«Какова примерная стоимость ваших активов? Финансов, движимого и недвижимого имущества?»
«О, что-то вроде шестидесяти или семидесяти тысяч. На жизнь хватает, если не позволять себе ничего лишнего. Другими словами, я могу бездельничать, пока не сдохну от скуки».
«Почему вы решили обратиться в «Шато д'Иф»?»
«По той же причине, по которой к вам приходит любой другой. От скуки. От избытка нерастраченной энергии. От невозможности посвятить себя какому-нибудь делу, бороться с чем-нибудь».
Аллен рассмеялся: «Так что, по-вашему, мы поможем вам избавиться в какой-то мере от нерастраченной энергии?»
Марио бледно улыбнулся: «Хотелось бы надеяться».
«Мы предлагаем доброкачественные, полезные услуги, — доверительно сообщил Мервин Аллен. — Удивительно, что раньше никто этим не занимался».
«Возможно, вы правы».
«Но как вы решили обратиться в «Шато д'Иф»?»
«Нас было пять приятелей. Мы бросили кости. Человек по имени Пит Заэр проиграл. Он к вам приходил. Мы его нашли, но он больше не хочет с нами разговаривать».
Аллен понимающе кивнул: «Нам приходится просить клиентов не раскрывать наш секрет. Если бы не было секрета, у нас не было бы клиентов».
«Надеюсь, ваша тайна оправдает, по меньшей мере, затраты времени на все эти приготовления», — сказал Марио. Произнося эти слова, он заметил в глазах Мервина Аллена искорку юмора.
«То, что наши клиенты приобретают за десять миллионов, на самом деле невозможно купить ни за какие деньги».
«Но при этом десять тысяч — слишком высокая цена?» — спросил Марио.
Аллен откинулся на спинку кресла — его красивое лицо стало холодным, как мраморная маска. Марио невольно вспомнил о девушке в приемной. На ее лице было точно такое же выражение недостижимого отчуждения и высокомерия. Марио предположил: «Скорее всего, вам задает такой вопрос каждый, кто сюда приходит».
«Конечно».
«Что ж, какие еще формальности могут потребоваться?»
«Вы здоровы? У вас есть какие-нибудь врожденные дефекты?»
«Нет у меня никаких дефектов».
«Очень хорошо. Думаю, мы можем пренебречь медицинским обследованием».
Марио снял с головы шлем для регистрации энцефалограммы: «Теперь я снова могу врать».
Аллен постучал пальцами по столу, наклонился, взял у Марио шапочку с электродами и засунул ее обратно в ящик стола, после чего подписал какой-то лист бумаги и небрежно протянул его Марио: «Контракт, освобождающий нас от ответственности».
Марио прочел текст контракта. Соглашаясь пользоваться услугами, Роланд Марио соглашался с тем, что предприятие «Шато д'Иф» и его владельцы не несли ответственности за какие-либо травмы, физические и психические, которые могли быть нанесены ему в ходе его пребывания в помещениях предприятия или в результате такого пребывания. Кроме того, он отказывался от любых и всех прав на преследование предприятия по суду. Любые и все процедуры, операции, эксперименты и действия, которым он мог подвергнуться, осуществлялись с его разрешения и в соответствии с его недвусмысленными указаниями.
Марио положил документ на стол и прикусил губу — он сомневался: «Вы ставите жесткие условия. Получается, что вы можете делать со мной все, что угодно, и при этом обещаете только не убивать меня за мои же деньги».
«Совершенно верно», — отозвался Аллен.
«Зловещий контракт».
«Возможно, само обсуждение возможности пользоваться нашими услугами стало для вас достаточным приключением», — слегка презрительно предположил Аллен.
Марио поджал губы: «Мне нравятся приятные приключения. Кошмар — тоже приключение, но мне не нравятся кошмары».
«Кому они нравятся?»
«Другими словами, вы мне ничего не расскажете?»
«Ничего».
«Если бы я обладал хоть толикой здравого смысла, — сказал Марио, — я сейчас же поднялся бы на ноги и ушел отсюда».
«Вам ничто не мешает это сделать».
«Каким образом вы используете выручку?»
Мервин Аллен расслабился в кресле и заложил руки за голову: «Мы строим Эмпирейскую Башню. Это ни для кого не секрет».
Но Марио удивился. Эмпирейская Башня была самым гигантским, самым массивным, самым высоким и самым великолепным сооружением, созданным или даже спроектированным человеком — она пронзала небо, она тянулась к звездам шпилем высотой в пять километров.
«Могу ли я поинтересоваться, зачем вы строите Эмпирейскую Башню?»
Аллен вздохнул: «По той же причине, по которой вы обратились в «Шато д'Иф». От скуки. И не советуйте мне пользоваться моими собственными услугами».
«Но вы ими пользовались?»
Аллен внимательно прищурился: «Да. Пользовался. Вы задаете много вопросов. Слишком много. Перед вами контракт. Подпишите его или порвите его. Я больше не могу тратить время зря».
«Прежде всего, — терпеливо отозвался Марио, — вам придется объяснить хотя бы в общих чертах, какого рода «приключение» мне предстоит пережить».
«Это не преступление, — ответил Аллен. — Скажем так: мы предоставим вам возможность взглянуть на мир с новой точки зрения».
«Искусственная амнезия?» — спросил Марио, вспомнив поведение Заэра.
«Нет. Ваша память останется неповрежденной. Вот контракт, — Аллен снова подвинул документ к Марио. — Подпишите его или порвите его».
Марио подписал контракт: «Прекрасно понимаю, что свалял дурака. Вам действительно нужны мои восемь тысяч долларов?»
«Мы не работаем бесплатно, — сухо ответил Аллен. — Если вы можете расстаться с этими деньгами, они нам пригодятся».
Марио отсчитал ему восемь банкнот достоинством в тысячу долларов каждая: «Вот, возьмите».
Мервин Аллен взял тонкую пачку денег, постучал ею по столу и задумчиво взглянул собеседнику в лицо: «Как правило, наших клиентов можно подразделить на три группы: безрассудных молодых людей, только что вышедших из подросткового возраста, уставших от жизни стариков, ищущих новых порочных наслаждений, и полицейских шпионов. Вы не подходите ни к одному из этих определений».
Марио пожал плечами: «Я — нечто среднее между двумя первыми категориями: достаточно безрассудный человек, уставший от жизни в двадцать девять лет».
Аллен мимолетно улыбнулся — вежливо — и поднялся на ноги: «Будьте добры, следуйте за мной».
За ним в стене раздвинулась панель; новый проход вел в помещение, озаренное прохладным светом соломенного оттенка. Здесь бросалась в глаза буйная растительность, доходившая примерно до пояса — широколистные тропические вьюнки, хрупкие папоротники, фантастические игольчатые грибы, чуть дрожащие пучки острой травы оттенка ацтекского нефрита. Марио заметил, что Аллен сделал глубокий вдох перед тем, как заходить в оранжерею, но не обратил на это особого внимания. Он прошел вслед за ним, глядя по сторонам и восхищаясь миниатюрными искусственными джунглями. Воздух был насыщен отчетливым «антисептическим» запахом с примесью ароматов мяты и жасмина — жгучим, опьяняющим. Марио моргнул. Глаза его начали слезиться, зрение помутнело. Он остановился, пошатнулся. Аллен обернулся, наблюдая за ним с холодной полуулыбкой — как если бы перед ним был привычный, но все еще забавлявший его спектакль. Марио больше ничего не видел, в ушах у него звенело — звон стал прерываться хлопками и затих, все поплыло и закружилось, исчезло ощущение времени...
IV
Марио очнулся.
Пробуждение было четким и внезапным — не таким, как постепенное высвобождение из тумана, навязанного наркотиком или снотворным средством.
Он сидел на скамье в Танагра-сквере под раскидистой мимозой и бросал хлебные крошки павлинам с отливающими медью перьями.
Марио взглянул на свою руку. У него была жирная, пухлая ладонь. Предплечье было обтянуто жестким серым рукавом. Марио никогда не носил серых костюмов. Кроме того, рука была короткая. У него были короткие ноги и большой, выпяченный живот. Марио облизал губы — губы оказались мясистыми, толстыми.
В уме оставался Роланд Марио, но ум этот жил в теле другого человека. Марио сидел, не шевелясь.
Павлины клевали хлебные крошки. Марио отшвырнул кусок хлеба. При этом он почувствовал, что рука словно одеревенела, стала неожиданно тяжелой. Дряблые мышцы не хотели слушаться. Крякнув, Марио с трудом поднялся на ноги. Вялое тело сопротивлялось движению. Марио провел ладонью по лицу и нащупал короткий бугристый нос, длинные уши, пухлые щеки, напоминавшие обвисшие мешочки, наполненные холодным клеем. Кроме того, он был лыс, как рыбье брюхо.
Кому принадлежало это тело? Марио моргнул — у него закружилась голова, мозг не справлялся с замешательством. Марио пошатывался то в одну, то в другую сторону, как человек, пытающийся придать устойчивость каноэ, готовому перевернуться и сбросить его в темную воду. Он прислонился к стволу мимозы. Осторожно, спокойно! Нужно сосредоточиться! То, что с ним сделали, несомненно, не было безвозвратно — он мог вернуться в свое тело тем же способом. Или это состояние могло постепенно пройти, выветриться. Может быть, он спал и переживал необычно правдоподобный эпизод наркотической фантазии? Приключение? Ха! Мягко говоря!
Марио пошарил по карманам и нашел сложенный вчетверо листок бумаги. Он раскрыл его и снова присел на скамью, чтобы прочесть напечатанный текст. Первая фраза — предупреждение — была выделена заглавными буквами:
«ЭТА ЗАПИСКА ПРЕВРАТИТСЯ В ПЫЛЬ ПРИМЕРНО ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ; ХОРОШО ЗАПОМНИТЕ СЛЕДУЮЩЕЕ.
Вы начинаете ту жизнь, за которую заплатили. Вас зовут Ралстон Эбери. Вам 56 лет. Вы женаты на Флоренс Эбери, ей 50 лет. Вы живете в доме № 19 комплекса «Морская Пена». У Вас трое детей: Лютер (25 лет), Ралстон-младший (23 года) и Клайдия (19 лет).