Лорд Дреке выдвинул вперед багровую физиономию: «Неужели вы считаете, что нам следует доверить защиту своих интересов такому скупердяю? Смехотворная идея!»
«Не спешите! — одернул его лорд Уфия. — В болтовне нет никакого вреда, если она позволит нам получить преимущество. Но переговоры должен вести Конклав!»
Милтон возразил на том основании, что организация таких переговоров оказалась бы весьма затруднительной и способствовала бы предъявлению неумеренных требований обеими сторонами: «Суперинтендант из компании «Аргус» и я спокойно обсудим положение вещей и сможем определить условия справедливого компромисса. Это единственный разумный способ положить конец бесконечной междоусобице».
Лорды Дреке и Фестус отреагировали настолько бешено, что Уфия с отвращением вплеснул руками: «Так и быть: проведите переговоры, но в них будут участвовать только три лорда — я, лорд Дреке и лорд Турсте. Даже землянин с молочно-белым носом должен понимать, что ему не под силу одному иметь дело с бандитами-саболами».
Милтону пришлось согласиться с таким условием. Совещание закончилось; лорды шумно покинули кабинет, звеня ножнами и брелоками, причем каждый на прощание бросал на Милтона угрожающий, презрительный или насмешливый взгляд. Милтон пожал плечами. Он добился небольшой уступки: местная знать согласилась, наконец, с тем, что проблемы конфликта с саболами можно было решить путем переговоров. Повернувшись к устройству связи, Милтон передал сигнал вызова на частоте, использовавшейся компанией «Аргус».
Ответ был мгновенным — как если бы агент «Аргуса» ожидал именно такого развития событий: «Вас слушает Бен Дикерман, представляющий в Перазе компанию «Аргус» по договору с саболами».
«С вами говорит Милтон Хэк, представляющий компанию «Зодиак» в Грангали. Как вам, наверное, известно, мы заключили контракт с фронами».
«Да-да, Милтон Хэк! — на экране появилось лицо Дикермана: землистое, с морщинами вокруг тревожно поджатого рта; его левое веко подергивалось нервным тиком. — Мы уже встречались. Насколько я помню, вы работали в Избетте-Рок?»
«Да, — ответил Хэк. — Точнее, не работал, а присутствовал».
«Присутствовали? — Дикерман скорбно рассмеялся, словно вспомнив какой-то трагикомический эпизод. — Тем не менее, если мне не изменяет память, договор получила «Эффективная ассоциация»».
«Возникли трудности, связанные с матерью Заминдара. Странная женщина... Что ж, все это в прошлом. Как обстоят дела с вашим контрактом в Перазе?»
Физиономия Дикермана стала еще мрачнее: «Неплохо, неплохо. Подготавливаю структурный анализ, работаю над организацией правительства... Затруднительный проект, честно говоря, — Дикерман оставил всякие попытки приукрашивать положение вещей. — Между нами...» Он помолчал, после чего выпалил целую тираду: «Никогда еще не попадал в такую омерзительную западню. Этот город — если его можно назвать городом! — выходит за рамки всяких представлений. Вонь, грязь, убожество монументальных пропорций — просто невероятно!»
«Грангали производит примерно такое же впечатление, — кивнул Милтон. — Может быть, здесь еще хуже».
«Хуже не может быть! — лицо Дикермана слегка оживилось, он наклонился вперед. — Бьюсь об заклад — скажем, на десять долларов — что в Перазе противнее, чем в Грангали. По рукам?»
«Я не люблю заключать пари, — уклонился Милтон. — Тем не менее, вам пришлось бы продемонстрировать нечто в самом деле впечатляющее, чтобы превзойти в мерзости сточные канавы Грангали».
«Причем здесь никому до этого нет никакого дела, — пожаловался Дикерман. — Никто не хочет, чтобы на улицах было чисто, никто не хочет строить новые дома. Все, чего они хотят — перерезать глотки всем фронам! Требуют от меня поставки лазеров, бронированных роботов, автоматических пушек».
«У меня то же самое, — откликнулся Милтон. — Судя по всему, основной камень преткновения — Опаловые горы. Может быть, мы с вами могли бы совместно оказать влияние, чтобы достигнуть какого-то соглашения?»
Дикерман капризно покачал головой: «У меня нет никакого влияния. И они могут рубить друг друга на куски, если им так приспичило — постольку, поскольку я получаю заработную плату. Хотя, конечно, мне не будут долго платить, если саболы не помирятся с фронами».
«Я убедил фронов по меньшей мере вступить в переговоры, — сказал Милтон. — Почему бы не предложить саболам то же самое, с вашей стороны?»
Дикерман с сомнением хмыкнул: «Саболы не хотят никаких переговоров, они хотят крушить и жечь все подряд. Кто-то внушил им представление о том, что «Аргус» доставит им полные трюмы оружия и поможет сбросить фронов в море. Они считают, что я тяну резину и отказываются платить. Хотят, чтобы «Аргус» финансировал войну и получил долю награбленного».
«Мне предлагали то же самое, — кивнул Милтон. — Скажите саболам, что единственный выход из положения — в том, чтобы пойти на компромисс, а для этого им придется вступить в переговоры».
«Не получится, — мрачно заметил Дикерман. — Саболы и фроны — как скорпионы в банке. Мы не сможем контролировать ситуацию».
«Им не обязательно встречаться лицом к лицу, — с некоторой резкостью в голосе напомнил Милтон. — Переговоры можно вести по радио. Приведите делегацию саболов к себе в управление, а я сделаю то же самое здесь».
«Бесполезно, бесполезно!»
«Попробуйте вот что, — предложил Милтон. — Скажите им, что фроны хотят урегулировать конфликт и взывают к их щедрости».
Дикерман разразился почти истерическим, хихикающим смехом, но в конце концов согласился сделать такую попытку.
IV
В назначенное время лорды Уфия, Дреке и Турсте угрюмо завалились в кабинет Милтона Хэка — от них словно исходило злобное излучение застарелой ненависти. Они покрыли косы новым лаком, серебряные щечные пластинки обрамляли и подчеркивали великолепие их инкрустированных драгоценностями носов, напоминавших корнеплоды.
«Так что же? — прохрипел лорд Дреке. — Включайте радио. Послушаем, чтó они могут сказать».
Совещание началось; передавался только звук — по мнению Милтона, передача изображений провоцировала бы дополнительные эмоции. Милтон и Дикерман представили друг другу присутствующих, на что обе стороны отреагировали с язвительной сдержанностью.
Милтон объявил: «Наша задача — в том, чтобы согласовать расхождения, вызывающие противостояние между государствами Саба и Фронус. Думаю, что прежде всего следует признать тот факт, что обе стороны, в принципе — люди доброй воли...»
Его прервало ворчливое замечание Дреке: «Как левшу можно считать человеком?»
Милтон Хэк и Дикерман тут же принялись поспешно увещевать своих клиентов: Милтон укорял лорда Дреке, Дикерман пытался удержать саболов от возмущенных ответных выпадов. Но ситуация не улучшалась. Предъявлялись претензии и встречные претензии, звучали оскорбления и угрозы. Милтон и представитель «Аргуса» тщетно призывали к умеренности.
«Я своими руками вышвырну в море ваши оскопленные трупы!» — ревел Дреке.
«Попробуй встретиться со мной лицом к лицу! — провоцировал его герцог саболов, Гомаз. — Презренный трус, прячешься за горизонтом? Но вонь твоей трусости, правша, разносится по всему Кордасу!»
Милтон незаметно выключил радио. Несколько минут лорды Дреке, Фестус и Турсте яростно обливали словесной грязью приемопередатчик, не сознавая, что им никто не отвечал. Наконец они промаршировали из кабинета на лестницу и спустились на улицу, оглашая воздух проклятиями, громкими отрыжками и взаимными поздравлениями.
Милтон бессильно развалился на стуле. Контракт с фронами? Жестокая шутка! Он вынул чек, выписанный лордом Дреке. Его следовало обменять на наличные сразу по получении; вряд ли он все еще был действителен. Уязвленный этой мыслью, Милтон вскочил на ноги, упаковал в чемодан самые ценные вещи и поднялся на крышу, где стоял его «летучий паланкин». Забросив чемодан в кабину, он взлетел. Несколько лордов, стоявших на площади, подняли головы и погрозили ему кулаками; послышались несколько беспорядочных выстрелов, скорее выражавших презрение, нежели свидетельствовавших о намерении нанести ущерб.
Милтон заставил машину лететь с максимальной возможной быстротой — то есть степенно передвигаться со скоростью восемьдесят километров в час — и через некоторое время долетел до Сеприссы, где он снова нанял аэротакси и отправился в Кольмар, откуда еженедельно отправлялся аэробус, пересекавший глобальный континент. Ему повезло, и он сумел занять место в аэробусе без особых задержек.
На следующий день Милтон шел по улицам-причалам Виландии. Над ним нависли кроны гигантских деревьев, где обитали тысячи трепещущих белых существ, напоминавших тушканчиков с крыльями огромных мотыльков. Вдоль тротуаров выстроились киоски, предлагавшие прохладные напитки, фрукты и шашлыки из маленьких кусочков мяса, испускавшие мучительно дразнящий аромат. На улицах было чисто, местные жители вели себя вежливо, крылатые тушканчики издавали приятные щебечущие звуки... Милтон чувствовал себя так, словно освободился от навязчивой галлюцинации. Он приблизился к банку «Кордас» — длинному приземистому строению с фасадом из плетеного стекловолокна. Чек лорда Дреке оказался действительным, и сто двенадцать тысяч долларов перевели на счет компании «Зодиак». Милтон был одновременно удивлен и разочарован этим обстоятельством. Если бы чек не оплатили, он мог бы на разумных основаниях умыть руки и забыть о злополучном договоре... Он направился в находившийся напротив коммуникационный центр и попросил связать его с почтовым отделением системы Мартин-Кордас в космопорте на Лючии-Кордас.
Там его ожидало сообщение; автоматический принтер распечатал послание, сложил его вчетверо и выдал в заклеенном конверте с указанными на нем именем Милтона Хэка и стоимостью передачи информации.
Милтон уплатил сбор, вскрыл конверт и вынул письмо, отправленное Эдгаром Зариусом, по всей видимости, всего лишь два дня тому назад — если Милтон правильно понимал происходящее.