Если то, что ты наблюдал на шельфе перед Глубинами — подобие муравейника или пчелиного улья, мы проиграли, и Кристэл выйдет сухим из воды с нашими деньгами в кармане. Муравья невозможно научить говорить; муравейник в целом может вести себя, как разумное существо, но индивидуальное насекомое не может.
Таким образом, придется допустить, что у декабрахов есть язык — или, в более обобщенных терминах, своя формализованная система кодирования, обеспечивающая возможность взаимопонимания.
Придется допустить также, что используемый декабрахами способ кодирования не поддается человеческому восприятию. Все это звучит достаточно логично?»
Флетчер кивнул: «Так или иначе, назовем это рабочей гипотезой. До сих пор декабрах не подавал никаких признаков того, что он пытается что-либо нам сообщить».
«Что указывает на отсутствие у него индивидуального интеллекта».
Флетчер проигнорировал это замечание: «Если бы мы больше знали об их привычках, эмоциях и предпочтениях, мы могли бы лучше понять, как следует организовать новую структуру общения».
«Возникает впечатление, что декабраха не слишком волнует тот факт, что его держат в заключении».
Декабрах лениво шевелил руками-щупальцами, продолжая постоянно наблюдать за людьми темным органом зрения.
«Что ж, — вздохнул Флетчер, — прежде всего: система символов». Он взял модель головы декабраха, изготовленную Мэннерсом. Руки-щупальца были сделаны из обмотанной проволоки, их можно было сгибать, оставляя в различных положениях. «Пронумеруем щупальца от 0 до 9, по часовой стрелке, начиная вот с этого, на макушке. Пять положений щупалец — прямо вперед, вперед и вбок, прямо вбок, назад и вбок, прямо назад — обозначим буквами A, B, K, X и Y. Положение K будем считать исходным и нормальным, не нуждающимся в дополнительной нотации».
Дамон не возражал: «Выглядит достаточно просто».
«По всей видимости, первый логический этап заключается в обучении числам».
Они подготовили таблицу положений щупалец, соответствовавших последовательности чисел.
Дамон сказал: «Логичная — но, возможно, не слишком удобная система. Например, чтобы выразить число 5766, потребуется последовательность сигналов... посмотрим... 0B, 5Y, затем 0X, 7Y, затем 0Y, 6Y, затем 6Y».
«Учитывай, что применяется жестикуляция, а не вокализация, — напомнил Флетчер. — В любом случае, такая последовательность символов ничем не хуже последовательности слов «пять тысяч семьсот шестьдесят шесть»».
«Может быть, ты прав».
«А теперь перейдем к словарю».
Дамон откинулся на спинку стула: «Мы не можем просто так составить словарь и назвать это «языком»!»
«Хотел бы я знать, как это делается! Но я не лингвист, — развел руками Флетчер. — Само собой, мы не будем заниматься абстрактными понятиями».
«Вполне может быть, что основная структура английского языка нам подойдет, — заметил Дамон. — Воспользуемся английскими частями речи. То есть, вещи обозначим именами существительными, атрибуты вещей — прилагательными, изменения, претерпеваемые вещами, или отсутствие таких изменений — глаголами».
Флетчер задумался: «Мы могли бы упростить систему, применяя только существительные, глаголы и отглагольные модифицирующие артикли».
«Разве это целесообразно? Каким образом, например, ты скажешь «большой плот» на таком языке?»
«С помощью глагола «расти, становиться больше». «Плот, который вырос». Что-нибудь в этом роде».
«Хмф! — Дамон был недоволен. — Не слишком выразительный язык у тебя получится».
«Не вижу, почему бы он не был выразительным. Скорее всего, деки смогут модифицировать любые наши символы так, чтобы они соответствовали их собственным понятиям и потребностям. Если мы познакомим их всего лишь с исходным набором понятий, они уже сами разовьют эти идеи. Или к тому времени сюда уже приедет кто-нибудь, кто на самом деле знает, как это делается».
«Ладно! — уступил Дамон. — Составим простейший разговорник декабрахского языка».
«Сначала давай перечислим понятия, которые покажутся декам полезными и знакомыми».
«Я займусь существительными, а ты — глаголами, — предложил Дамон. — И придумай также свои модифицирующие артикли». Он сделал первую запись в блокноте: «№ 1: вода».
После длительного обсуждения и внесения множества изменений была согласована краткая сводка важнейших существительных и глаголов, после чего им приписали соответствующие коды, обозначающие сочетания положений щупалец.
Модель головы декабраха установили перед резервуаром; кроме того, на доске за моделью поставили панель с лампочками, которые должны были загораться, обозначая числа.
«Если бы у нас был кодирующий механизм, мы могли бы просто вводить сообщения с клавиатуры, — сказал Дамон. — А механизм передавал бы команды, перемещающие щупальца модели».
Флетчер согласился: «Это было бы просто замечательно — если бы у нас было требуемое оборудование и если бы мы могли позволить себе экспериментировать с ним несколько недель. Увы, у нас нет ни оборудования, ни времени. А теперь начнем! Сначала — числа. Включай лампочки. Я буду перемещать щупальца модели. Сначала числа от единицы до девяти».
Прошло несколько часов. Декабрах безмятежно плавал в резервуаре, его черный глаз наблюдал за происходящим.
Настало время кормить узника. Дамон показал декабраху зеленовато-черные шаровидные грибы; Флетчер изогнул щупальца модели так, чтобы они соответствовали коду слова «еда». В резервуар опустили несколько кусочков грибов.
Декабрах потихоньку всосал их ротовым хоботком.
Дамон повторил пантомиму, сопровождавшую кормление, предлагая пищу модели головы декабраха. Флетчер переместил щупальца модели в положение, символизирующее «еду». Дамон демонстративно приложил сферический гриб к ротовому хоботку макета головы, после чего повернулся лицом к резервуару и предложил пищу декабраху.
Декабрах безучастно наблюдал.
Прошло две недели. Флетчер направился к бывшей каюте Рэйта, чтобы потолковать с Кристэлом — тот лежал и читал какую-то книгу, записанную на библиотечный диск.
Кристэл погасил экран, опустил ноги на пол, сел на койке.
Флетчер сказал: «Инспектор приедет через несколько дней».
«И что же?»
«Мне пришло в голову, что ты мог искренне ошибаться. По меньшей мере, мне кажется, что такая возможность существует».
«Спасибо, — отозвался Кристэл, — хотя мне тебя не за что благодарить».
«Я не хочу сделать тебя жертвой того, что могло оказаться не более чем заблуждением».
«Премного благодарен — но чего ты от меня хочешь?»
«Если ты поможешь мне доказать, что декабрахи — разумные существа, я не предъявлю тебе никаких обвинений».
Кристэл поднял брови: «Как это щедро и благородно с твоей стороны! И от меня ожидается, что я тоже не буду ни на что жаловаться?»
«Если деки разумны, у тебя не будет никаких оснований жаловаться».
Кристэл пристально взглянул на Флетчера: «Тебя что-то огорчает. Дек не хочет разговаривать?» — Кристэл расхохотался.
Флетчер сдерживал раздражение: «Мы над этим работаем».
«Но вы начинаете подозревать, что декабрахи не так уж разумны, как вам показалось».
Флетчер повернулся, чтобы уйти: «Тот, что плавает у нас в лаборатории, пока что выучил четырнадцать сигналов. Но его словарный запас пополняется — по два или три сигнала в день».
«Эй! — позвал Кристэл. — Подожди-ка!»
Флетчер остановился у двери: «Ты что-то хотел сказать?»
«Я тебе не верю».
«Верь или не верь — дело твое».
«Покажи мне декабраха, знающего сигналы».
Флетчер покачал головой: «Тебе лучше оставаться здесь».
Кристэл набычился: «Такой подход тебе ничем не поможет».
«Думаю, что это вполне разумный подход, — Флетчер посмотрел вокруг. — Тебе всего хватает?»
«Мне ничего не нужно», — Кристэл прилег на койку и прикоснулся к переключателю — на потолке снова зажегся экран.
Флетчер вышел из каюты, закрыл за собой дверь и задвинул засовы. Кристэл тут же выпрямился, вскочил на ноги с необычной для него бесшумной ловкостью, подошел к двери и прислушался.
Шаги Флетчера удалялись по коридору. Кристэл вернулся к койке двумя размашистыми шагами, засунул руку под подушку и вынул отрезок электрического провода, отсоединенного от настольной лампы. Он приспособил два карандаша в качестве электродов, обнажив графитовые стержни и обмотав их жилами проводника. В качестве сопротивления он приспособил лампочку, вывинтив ее из гнезда.
Кристэл подошел к окну. Отсюда он мог видеть всю палубу до восточного края плота, а также пространство за управлением — вплоть до контейнеров для хранения продукции у задней стены производственного цеха.
На палубе никого не было. Шевелилась только струйка белого дыма над вытяжной трубой — не считая багряных облаков, летящих в розовом небе.
Кристэл принялся за работу, бесшумно посвистывая напряженно поджатыми губами. Он вставил штепсель провода в розетку и приложил два карандаша к окну — возникла разрядная дуга, с помощью которой он выжег канавку, окружившую почти половину окна. Только таким способом он мог разрéзать закаленное стекло из кварца с присадкой бериллия.
Это была медленная и тонкая операция. Слабая электрическая дуга часто прерывалась; дым, исходивший от горящего стекла, мешал Кристэлу дышать. Но он терпел, моргая слезящимися глазами и поворачивая голову то в одну, то в другую сторону — до половины шестого, после чего он выдернул штепсель из розетки и спрятал свое устройство. Кристэл не осмеливался готовить побег после наступления темноты — проблески разрядов могли вызвать подозрения.
Прошло несколько дней. Каждое утро Гедеон и Атрей озаряли затянутое дымкой небо багровыми и бледно-зелеными сполохами; каждый вечер наступал сумрачный печальный закат — оба светила опускались за океанский горизонт.
Временную самодельную антенну протянули от крыши лаборатории до столба над спальным модулем. Однажды после обеда Мэннерс несколько раз включил и выключил сигнал общей тревоги, изобразив таким образом торжествующую последовательность громких коротких звуков — он принял наконец позывные звездолета LG-19, регулярно посещавшего Сабрию каждые полгода. Утром следующего дня челноки должны были спуститься с орбиты и привезти регионального инспектора, запасы материалов, провизию и новые бригады промысловых плотов «Биоминералов» и «Пелагических разработок».