– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Дарси.
– Ну, я… – Арабель оглядывается на нас, словно мы можем вмешаться, но я понятия не имею, о чем она говорит. – Они были лучшими подругами, твоя бабушка и моя. На протяжении десятилетий. Они стали настоящей семьей.
Дарси выглядит такой же пораженной, как и я.
– Подругами? Но как… С таким разным положением в обществе?! – Когда Арабель кивает головой, Дарси бормочет: – Нет, это невозможно… Бабушка серьезно относилась к традициям.
– Они были лучшими подругами, почти сестрами. – Арабель переводит взгляд на фойе, где в окна пробивается дневной свет. Я пытаюсь переварить это, расставить все по полочкам. Все эти разговоры с Серафиной о Джулиет приобретают новый, мрачный смысл. Не поэтому ли Серафина так заинтересовалась мной? Потому что… почему? Потому что я тоже была одинока? Потому что я нашла свою родственную душу в Джулиет? Потому что на стала для меня сестрой?
– Подруги… сестры… родственные души… – протягивает Арабель. – Меня всегда удивляло, почему твоя бабушка не рассказала тебе. Я чувствовала, что именно этой новостью она собиралась поделиться. В любом случае это правда. Mamie расскажет тебе сама. Твоя бабушка была для моей всем на свете. А моя – для твоей.
Глава семнадцатаяАрабель
Из жандармерии к нам прислали двух офицеров, мужчину и женщину. Mamie спит наверху, и офицеры согласились ее не беспокоить до того момента, пока не понадобится допросить и ее. В результате в гостиной, где мы веселились всего несколько часов назад, находимся мы вчетвером и Раф. Комната вернулась в первозданный вид. Перед тем, как лечь спать, мы с Дарси прибрались. Джейд отключилась, и я не удивилась, что Викс исчезла, когда пришло время уборки. Она прекрасна во многих вещах, но склонна ретироваться, когда речь заходит о домашних хлопотах.
Не то чтобы это сейчас имело значение. Я оглядываю своих подруг, пребывающих в разной степени шока. Мои руки все еще дрожат, в голове все перемешалось. Я наблюдаю за Дарси и хотела бы знать, о чем она думает. Ясно, что девочки поражены моим откровением о Mamie и Серафине. Я удивлена, что никто из них не подозревал об этом все эти годы, особенно Дарси.
Офицер-мужчина исчез наверху, а женщина сидит в кресле, разглядывая нас. Она представилась офицером Дарманен. У нее длинные темные волосы, собранные в низкий пучок, и пронзительные карие глаза. Ей чуть за тридцать, думаю, и она довольно хорошенькая, в бледно-голубой рубашке и прекрасно сидящих на ней темно-синих брюках.
Однако я не питаю никаких иллюзий. У жандармерии в маленьком городке Франции репутация некомпетентных сотрудников. Хотя ее английский на редкость хорош, может быть, даже лучше моего. Интересно, она проводила время за границей или ее родители – англичане?
– Мой напарник проводит расследование наверху. Собирает улики, разбирается с телом.
Я вижу, как при слове «тело» вздрагивает Дарси. Протягиваю руку, чтобы взять ее ладонь и погладить. У нее невероятно нежная кожа, как у ребенка. Не думаю, что прежде обращала на это внимание. Ее рука в моей кажется вялой, как будто она даже не осознает, что я держу ее.
Внезапно Дарси отдергивает руку.
– Что они будут делать с… телом моей бабушки? Нам нужно будет… о боже, нам необходимо похоронить. Похоронить…
– Будет вскрытие. Вам придется дождаться результатов, прежде чем вы сможете что-либо предпринять.
– Вскрытие, – повторяет Дарси.
– И, конечно, нам нужно будет поговорить с каждым из вас. Выяснить, что вы видели и есть ли у вас алиби.
– Алиби? – переспрашивает Джейд. – Например… вы думаете, что мы… вы думаете, что у меня могло быть…
– Вы все подозреваемые, – коротко отвечает офицер. – Разумеется, если у вас нет достойного алиби. Мы думаем, что убийство произошло в четверть четвертого, учитывая время на часах, судя по всему, разбитых преступником. Полагаю, вы все станете утверждать, что в это время спали, не так ли?
Все вокруг кивают. Кроме меня.
О небеса! Сказать? Или скрыть? Скрыть, без сомнения, было бы разумнее, но скоро это обязательно всплывет. Мне просто заявить об этом? Или подождать, пока я останусь наедине с офицером? В конце концов, они все узнают – сейчас или потом.
– Что ж…. – Мое сердце колотится, как на техно-рейве. Я чувствую, как взгляды сверлят меня. Я заставляю себя продолжать, хотя мне хочется забраться под одеяло, лежащее у меня на коленях, и спрятаться, как ребенку. – На самом деле у меня есть алиби.
– Правда? – удивляется Джейд. – Что, ты была с кем-то из нас? Или с Сильви?
Слава небесам, что Mamie сейчас здесь нет. Хотя она узнает обо всем довольно скоро. От этой мысли у меня сжимается сердце.
– Ни с кем из вас, нет. – Я делаю паузу, пытаясь придумать, как это сказать. Но хорошего способа нет. – Я была с мужчиной, – наконец признаю я.
В комнате стоит пугающая тишина.
– С Рафом? – уточняет Викс. – Ты была с садовником?
– Нет! – произносит взволнованный мужской голос. Я поворачиваюсь и вижу Рафа, стоящего за диваном, скрестив руки на широкой груди. Я почти забыла, что он здесь. – У меня не было с ней секса.
– Не с Рафом. – Я качаю головой. – С кем-то… ну… с другим. Он пришел после того, как девочки легли спать. Мы тоже легли спать – было поздно – но позже проснулись, и мы… – Дерьмо. Я не могу этого сделать. – Можем ли мы?.. – Шепчу я, жестом указывая офицеру Дарманен на свободный угол.
– Вы проснулись и занялись сексом? – Офицер продолжает равнодушно смотреть на меня.
Я медленно киваю, уставившись на свои колени.
– Да, и… когда мы закончили, он протянул мне стакан воды, и я спросила его, который час. Часы были на его стороне кровати. Он сказал 3:19. После этого мы снова легли спать.
Офицер Дарманен ничего не говорит, просто наклоняет голову и смотрит оценивающе. Напряжение в комнате душит меня. Мне нужно выкручиваться. Серафина мертва, мне необходимо рассказать им правду о своей ночи. Еще и реакция девочек… Оттягиваю ворот пижамы, потому что она сдавливает мне шею.
– Значит, он ушел, когда раздался крик? – спрашивает Джейд. По ее лицу я понимаю, что, возможно, из-за своей двери она услышала шаги. Мы поняли, что что-то происходит, при первом крике Дарси. Без сомнения, ему нужно было сматываться.
– Да. Он припарковался за главной дорогой. Я бы и за миллион лет не подумала, что кто-нибудь узнает. Моя комната рядом с дверью. Мы планировали, что он уйдет пораньше, но не ровно в шесть. Но после того, как мы услышали крик Дарси, нам показалось… prudent[50], чтобы он ушел. Немедленно.
– Я слышал шум автомобильного двигателя, – вмешивается Раф. – Он и разбудил меня, я вышел посмотреть.
– Я видела тебя снаружи, – задумчиво произносит Джейд. – Мне показалось странным, что ты бродишь вокруг. Ты не слышал крика…
– Я слышал шум двигателя, – снова говорит он, защищаясь.
– Он припарковался далеко, – говорю я. – Не думала, что ты сможешь услышать.
– Но я слышал, – повторяет Раф, хмуро глядя на меня.
Я пожимаю плечами.
– Нам нужно поговорить с человеком, который у вас был, – заявляет офицер Дарманен. – Чтобы он подтвердил вашу историю.
Я киваю и прикусываю губу.
– Кто он? – спрашивает Дарси. Она до сих пор молчала, но теперь ее глаза впились в мои.
Я должна была сделать это наедине, более деликатно. Но то, что я должна сказать уже напоминает разматывающийся клубок пряжи, катящийся по полу – его невозможно остановить. Я заставляю себя встретиться взглядом с Дарси. Смотрю пристально. Я стольким ей обязана!
– Твой муж, – выдавливаю я, наконец. – Мне очень жаль, Дарси. Олли был здесь.
Я слишком поздно осознаю, что назвала его ласковым прозвищем. Для всех остальных он Оливер, даже для Дарси. Для меня это всегда звучало как-то официально. Оливер то, Оливер это. Я чувствую угрызения совести. Я забрала ее мужа и превратила его в Олли. Никогда не думала, что подобное возможно. Поверьте мне, я понимала, что натворила. Я знала о последствиях. Но я люблю его больше, чем кого бы то ни было, включая Жанкарло.
Забавно, но я вышла замуж за Жанкарло, потому что секс с ним был лучшим в моей жизни. Я считала, что это достаточно веская причина, наравне с другими. Мне было тридцать четыре. Я не хотела детей, но, казалось, время пришло. Он был добрым, обаятельным, но много болтал – до сих пор болтает. Болтун. Разговоры в основном о политике и жалобы на местное правительство – темы, на которые мне наплевать. Но секс был настолько хорош, что это не имело значения, пока все не изменилось. Однажды я услышала, как Джейд описывала свои отношения с Себом как влечение, которое может превзойти все. Он мог при ней чистить зубы зубной нитью, мог часто пукать – ничто не уменьшало его привлекательности. У меня все иначе. Я любила Жанкарло. По крайней мере, думаю, что любила. Я не могу точно определить момент, когда любовь ушла, но, возможно, это произошло, когда секс угас. Умер. Лишь он нас связывал, а мы занимались им все реже. В тот момент я стала чаще наведываться в Нью-Йорк со своими кулинарными книгами, и в результате появились «я и Олли». Наконец-то появились «я и Олли».
Но вы должны понять, я познакомилась с ним первая, до Дарси. Именно я представила его подруге. Мы познакомились на его концерте, когда он выступал в одном из баров Парижа. И хотя в то время у меня был парень, между нами, несомненно, вспыхнула искра. Мы некоторое время переписывались, завязалась своего рода дружба. Затем, когда я была в Нью-Йорке, он пригласил меня на концерт, и я взяла с собой Дарси. Они сразу же нашли общий язык. Дарси влюбилась по уши, хотя ему потребовалось много времени, чтобы взять на себя обязательства. Я была у них на свадьбе, конечно, как подружка невесты. Как правило, ни одна хорошая подруга или хорошая жена не смотрит на мужа своей подруги особым образом. Но я всегда смотрела на Олли